Иоанна Хмелевская - Версия про запас Страница 9

— И кто этот коньяк выпил?

— Никто.

Информация произвела ошеломляющее впечатление. Мы потребовали комментариев. Геня сел за стол, выгреб вилкой из банки грибок, поглядел на него с сомнением и съел. Я тоже съела один, чтобы его успокоить, и, похоже, правильно сделала, поскольку он смотрел мне в рот довольно подозрительно.

— Этот Умник Вонючий опять оказался прав, — угрюмо сказал Геня. — Все на кухню рвался. Мы воспроизвели ситуацию, и выходит, произошло примерно следующее, пришел Райчик с бутылкой, они вместе сидели за столом в комнате и пили коньяк, кофе и травяной чай. Прежде, разумеется, кто-то этот кофе сварил и заправил мухомором. Вероятнее всего, это сделала покойная, потому что на кувшине и кастрюльке только её пальцы. На бутылке отпечатки другого человека, изрядно старые и загрязненные. Кто кому подлил снотворного в коньяк, угадать невозможно, поскольку рюмки в руках держали оба, к той, что с люминалом, прикасались и он, и она. Когда мухомор нашли, сразу покойницу на стол положили и в первую очередь проверили содержимое желудка. Видимо, она заметила, что ей чего-то подливают, и не стала коньяк пить. Затем убрала со стола, не все сразу, потому что подносом не пользовалась, вынесла часть посуды в кухню, вымыть ничего не успела, видимо, пошла в комнату за остальной, тут-то он и треснул её молотком. Отнес в кухню бутылку с остатками коньяка, её пальцев на бутылке нет. Сахарница осталась на столе в комнате.

— Для того чтобы пройти в кухню, ему пришлось перешагивать через труп, — заметила я с отвращением.

— Пришлось, — подтвердил Геня. — Широко шагнул и так же обратно. А потом немедленно принялся за работу. Хотя она не сразу умерла, жила ещё с разбитой головой по меньшей мере полчаса, а его мухомор достал в тот момент, когда он вставал с кладом в руках. Шкатулку он открыл, стоя на коленях в куче мусора, воспользовался маленькой такой отмычкой. Видимо, он посмотрел, что лежит в шкатулке, прикрыл крышку, встал и упал. Крышка открылась, и все высыпалось на пол.

— Он не закрыл её снова на ключик? — спросил Януш.

— Нет, ему не удалось, мы проверили. Шкатулку он открыл с трудом, отмычка погнулась, и запереть с её помощью уже было невозможно. Ну, и где упал, там и умер. И тот факт, что умерли они почти одновременно, и множество следов указывают на то, что они поубивали друг друга, Бог им судья, аминь. В таком случае дело можно было бы закрыть, но остается слишком много неясностей.

Неясностей действительно было хоть отбавляй. Вывалившееся из шкатулки золото должно было лежать рядом с покойным, однако оно пропало. Само ведь не убежало! Затем приоткрытые двери. Невероятно, чтобы Райчик и Наймова сидели в квартире при открытых дверях, и ещё более невероятно, чтобы Райчик долбил стену, не заперев двери. Там должен был быть кто-то третий. Даже с убийством Наймовой все было не совсем ясно, поскольку Райчик, используя молоток для разрушения стены, мог затереть другие следы, имевшиеся на ручке молотка. Возможно, и мухомором поил тоже этот третий. Обилие женских отпечатков пальцев предполагало ещё и такую возможность: у Райчика была сообщница. Они вместе решили убрать с дороги светлой памяти Наймову, поначалу собирались усыпить, а когда не вышло, ударили молотком, затем сообщница избавилась от Райчика с помощью мухомора. Она тоже угощалась за столом, пила что-нибудь — кофе, коньяк или чай. Потом свою посуду вымыла и спрятала, оставив все остальное нетронутым, чтобы сбить с толку полицию. Забрала золото и сбежала, не побеспокоясь о двери.

— Племянница, — пробормотал Януш. — Вы её уже нашли?

— Черта лысого мы нашли, — уныло ответил Геня. — Мы тоже предполагаем, что это она была третьей, но девица просто неуловима. Выяснилось, что никто не знает, как её зовут. Имя-то известно, Катарина, но фамилия отсутствует.

Мы с Янушем выразили свое недоумение. Геня отправил в рот очередной кусочек телячьей котлетки с маринованным грибком и пояснил ситуацию:

— Там произошла какая-то путаница. Почти двадцать лет тому назад покойная прописала у себя ребенка сестры, и кто-то, не разобравшись, вписал этому ребенку фамилию тетки, Найма. Но об удочерении ничего не известно, а поскольку Наймова была вдовой и носила фамилию мужа, то у её сестры не могла быть та же самая фамилия. Тут что-то не стыкуется. Девочка ходила в школу, и там её знали как Катарину Наймувну. Вроде бы при получении аттестата зрелости она добилась исправления ошибки, кажется, показала метрику, но аттестат выписывала учительница, которая, похоже, выехала за границу на постоянное жительство. И теперь никто не знает, какой была настоящая фамилия девочки. Она переехала от Наймовой два года тому назад, куда — неизвестно, где работает или учится — тоже неизвестно, может, вышла замуж, может, вообще уехала, черт её знает...

— Откуда известно, что учительница выехала на постоянное жительство?

— В школе сказали. Там же мы узнали о другой фамилии, информацию эту мы получили сегодня во второй половине дня.

— Но ведь учительница где-то жила!

— Ты думаешь, что у неё родня здесь осталась? Попросить у них адрес, написать или позвонить?..

— Ну конечно. Не могла же она за два года забыть то дельце с аттестатом. И фамилию ученицы, наверное, помнит.

— Старый адрес учительницы в школе нам дали, схожу туда. По правде говоря, Конопяк уже там был, поскольку он занимался этим вопросом, но никого не застал и ничего не узнал.

— А соседи?

— Рядом с учительницей живет какая-то жуткая баба, которая вообще не хочет разговаривать. Она работает на дому, поэтому Конопяк и застал её днем, но на все вопросы отвечала, что у неё нет времени и она ничего не знает. Конопяк уверяет, что это настоящая стерва, он даже хотел её за волосы приволочь в участок, но та вытолкнула его за дверь. Неудачное время он выбрал, я туда пойду вечером. Чертовски эта племянница подозрительна, но даже если она тут ни при чем, все равно надо её найти. Вроде бы она у тетки часто бывала, а теперь вдруг пропала...

— Как часто? — перебила я. — Только два дня прошло. Возможно, завтра появится.

— Такие чудеса редко случаются, — с грустью сказал Геня. — Кто бы знал, от скольких трудов бы она нас избавила! Можно поискать через бюро регистрации граждан, у нас есть имя, дата и место рождения, а также имена родителей. Еще в этой конторе нам выдали девичью фамилию матери, Косинская, а бардак там, какого свет не видывал. Я про ту контору говорю, откуда пару лет назад весь штат пошел сидеть за торговлю пустыми бланками.

— А в доме у покойной неужели не осталось никаких документов девочки?

— А пес его знает. Там, где мы искали, не было ничего похожего. Скорее всего, выезжая, она забрала все с собой. И вот что странно, мы не нашли там ни одной фотографии.

— Той девочки?

— Вообще ни одной.

— Спрятала где-нибудь...

— Где, черт побери? Снимки в матрас зашила? Я понимаю — деньги, золото, но фотографии?.. Правда, полного обыска там не проводили, потому что для него нет оснований, но в такой ситуации...

— В школе, — подсказала я.

— А как же, школа. Конопяк там спрашивал, ему показали снимок выпускного класса, и единственная девочка, которая наклонила голову, и есть наша милая Казя. Только волосы немного видать из-за плеча соседки.

— Знакомые...

— У этой проклятой бабы вообще не было никаких знакомых, ни друзей, ни родственников, совершенно никого, с соседями она отношений не поддерживала. Ну, соседи обычно много знают... Когда-то давно к ней кто-то иногда захаживал, какие-то люди, которых никто не помнит, а в последнее время только одна дама заходила и, как мы догадываемся, Райчик. Соседка как-то видела его мельком, видимо, он специально старался не попадаться никому на глаза...

Мое внимание несколько отвлекли котлеты, которые Геня поедал с таким аппетитом, словно у него неделю во рту маковой росинки не было. Из вежливости я старалась на него не пялиться, что мешало мне сосредоточиться, к тому же котлеты вывели на первый план соображения продовольственного характера. Я вдруг прониклась уверенностью, что Геня приходит сюда не столько затем, чтобы обменяться мнениями с Янушем о ходе следствия, сколько утолить голод. Этим, несомненно, стоило воспользоваться, чтобы держать, как говорится, руку на пульсе. Занятая обдумыванием открывшихся перспектив, я напрочь забыла о своем намерении рассказать Гене об открытиях, сделанных мною на чердаке.

— Да они могли бы сто раз друг друга убить, — продолжал он с огорчением. — Нельзя закрыть дело, в котором сопутствующие обстоятельства совершенно не прояснены. Произошла кража, это очевидно, присутствие третьих лиц тоже установлено, и одному Богу известно, что там случилось на самом деле. Из третьих лиц нам известна только вы, пани.

— Сочувствую, — буркнула я. — Неудивительно, что Тиран в меня вцепился. В конце концов он меня...