Максим Смирнов - Корреспондент. Фантасмагория

Корреспондент

Фантасмагория

Максим Смирнов

«Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни»

© Максим Смирнов, 2016

© Максим Юрьевич Смирнов, фотографии, 2016

ISBN 978-5-4483-0315-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Наш рамный внедорожник в наступающих весенних сумерках пробирался разбитыми горными дорогами Алтая в отдаленную старообрядческую деревню. Кроме меня в машине была моя престарелая мать, мой редактор с женой, а также наш общий друг – старообрядец Миша Крылов. Смеркалось, Михаил знал здешние места, но мы все равно волновались, что не успеем дотемна. В деревне нас ждали. Глава районной администрации обо всем договорился по телефону. Мы предлагали ему поехать с нами второй машиной, но он отказался.

Это была не поисковая экспедиция и не телевизионный репортаж. Это была эвакуация.

По дороге сюда из Москвы мы насмотрелись достаточно аварий, езды без правил, частых перестрелок, закрытых и разграбленных магазинов и мародеров всех мастей. Пару раз ушли от погони. У нас был охотничий карабин «Вепрь» и помповый дробовик 12-го калибра Hatsan Escort. Если б не они, от преследователей мы бы вряд ли отбились. Патроны были уже на исходе. Есть ли запасы патрон в старообрядческой деревне – мы не знали. Радио бубнило о том, что подобный беспредел творился почти на всей европейской части России, а также в отдельных регионах Сибири и Дальнего Востока. Подобная ситуация сложилась в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Брюсселе, Пекине и их окрестностях, а также на большей части территории США и всего цивилизованного мира. Люди сходили с ума повсюду, и эта эпидемия безумия стала той формой апокалипсиса, которую никто не ожидал.

Если бы ребенок мог только помнить коды доступа к ядерным системам, от мира уже давно ничего бы не осталось. Но, слава Богу, надежда была хотя бы в том, что человеческая глупость не всегда отмечена роком самоуничтожения. Есть еще та глупость, что просто хочет жить, но жить в безумии и окружая себя безумием. То есть удовлетворяя свои самые первобытные инстинкты во что бы то ни стало. Таков стал этот мир не без моего участия. О, если бы я мог хоть как-то исправить ситуацию! Скромный корреспондент одного желтого телеканала в одной желтой бездарной передаче стал соучастником той цепи событий, которая привела теперь мир к его печальному концу.

И редактор этой самой передачи теперь сидел со мной в одной машине, зажав голову руками, и медленно сходил с ума. Скажи я ему теперь, что это я виноват в том, что творится с миром, он не поверит. Да он просто пошлет меня на три буквы… Да и кто поверит? Кто я такой, чтоб определять судьбы мира? Бог Вишну? Иисус Христос? Смешно! Я наговариваю на себя… Я же обыкновенный человек! Как я могу решать судьбу мира! Нет, то заложено было природой, Богом самим, задолго до меня! То закон развития цивилизации, апокалипсис Библии! Что я? Тля, никому не нужная… Но почему через меня? Через меня прошел этот роковой поток событий, и ведь моя воля и мой поступок сыграли в этом всем и не последнюю роль, пожалуй. Нет, я виноват. Я это знаю, и никакие Библии и пророчества не вытравят теперь из меня это чувство вины.

Глава первая. Работа как она есть

А всего год назад я, Стас Прибылов, работал корреспондентом на телевидении в одной весьма популярной передаче «Смотри в оба». Рейтинговую желтуху было гнать несложно. Один залез голым на дерево и испражнялся на прохожих, другой перестрелял всех коллег на работе, третья научилась курить сигарету задницей. Людям это интересно, они это смотрят. Ругают, но смотрят, рейтинги высокие, реклама стоит дорого. Найти видеосюжет не составляло труда.

Я же давно в штате. Граждане звонят, координатор записывает, и я выезжаю со съемочной группой по адресу. Это когда-то я пришел желторотым стажером со своими 10 сюжетами, из которых отобрали один. Если бы тогда он не получил переходящей Кепки Лужкова, не знаю, где бы я потом работал. Народу у нас проходило много, по пятьдесят человек в день. Задерживались немногие – длинноногие девицы и талантливые корреспонденты. Я попал во вторую касту.

Помню свой первый сюжет – то была середина 90-х, время лихое и мутное. Начальники на ТВ были такие же – лихие и мутные. Вот такой мутный был и у нас начальник – Юрий Давидович Кац. Отличался он всегда кислой физиономией и большим снобизмом. Ходил не спеша, держа под мышкой свой пухлый портфель с сюжетами и правками. Черные кудри на голове переходили в удлиненные виски, похожие на бакенбарды. Циник он был большой и невзлюбил меня сразу, возможно, из-за внешности. Я составлял, кажется, ему полную противоположность. Кац любил окружить себя красивыми девушками, поупражняться в остроумии и пожурить какого-нибудь корреспондента за непрофессионализм. Вопрос нашей несовместимости был вполне понятен – альфа-самец в стаде должен быть один. Я на эту роль не претендовал, но Кац, конечно, видел во мне конкурента. В уютном болотце из долларов и девиц царствовать хотелось одному. Доллары мелькали тут прямой наличкой и в разных вариациях: и в конвертиках, и так – из рук в руки. Никаких касс и ведомостей я в то время там не наблюдал, не говоря уж о рублях. За сюжет платили пятьдесят баксов. Тогда это были хорошие деньги. Учитывая, что за месяц можно сделать сюжетов десять-двенадцать… Если бы один Кац определял всю политику передачи, то меня, конечно, не взяли бы. Но над Кацем был начальник, а это как раз мой знакомый, вернее, знакомый моих знакомых, которые меня к нему и привели. И вот этому начальнику мой сюжет понравился, так что Кацу пришлось проглотить горькую пилюлю, оставив меня на работе. Он, правда, постарался, чтобы сюжет мой вышел в день «профилактики» на канале, когда его в Москве не показывают. Так что посмотреть его ни мне, ни моим родственникам и друзьям не удалось. Но зато я перегнал его себе на VHS и дал посмотреть всем, кому надо. Так что Кац несильно мне насолил.

Сюжет был об одном грузчике в арбатском гастрономе, который когда-то пел в Большом театре, но потом уволился из-за низкой зарплаты и пошел прессовать мусор. Этого мало, он еще принялся обучать всех желающих итальянской манере пения – бельканто. И это у него неплохо получалось! Ученики к нему шли толпой, и за обучение он брал недорого. Много лет спустя в одном московском монастыре я встретил монаха, который тоже был его учеником. Маэстро звали Рафаэль. Может, он сам себе придумал такое красивое имя – не знаю, паспорт я его не проверял. Это был небольшого роста кудрявый армянин с чудными красавицами дочками 16 и 15 лет. Сюжет я снял на рабочем месте, прямо за прессовальным станком, куда он складывал коробки из-под мусора, опускал рычаг, и железный механизм сдавливал бывшую тару со страшной силой. Сам же Рафаэль в это время напевал высоким голосом арии из итальянских опер, если не как Паваротти, то как Зураб Соткилава.

Я не знаю, где увидели сюжет зрители, возможно, в других городах, но персонаж этот так всем понравился, что программу засыпали звонками и письмами. Пришлось дать сюжету приз – переходящую Кепку Лужкова, так он назывался почему-то, а Рафаэлю даже выдали какие-то деньги, не то подарок. Кепки Лужкова я так и не видел – видимо, она перешла с одного гвоздя в комнате редактора на другой, если вообще существовала. Но результат был – меня оставили корреспондентом, и это было главное!

А Кац со временем куда-то испарился, выпустил со свойственным ему цинизмом пару недоброжелательных сюжетов о властях и церкви. Пришлось переквалифицироваться в подпольщики. Вещал потом где-то за рубежом. Так что дорога расчистилась. Редактор пришел новый. Умный, деловой, практичный, побывавший в разных телевизионных болотах, и потому тертый и в меру циничный. Простая русская фамилия – Блинов – располагала к себе. Имя же – Эдуард – намекало на некоторую породу и умственный ценз. Он был полноват, лысоват, дело знал, говорил прямо и грубо. Двуличием не отличался.

На кабинете его всегда висела табличка «Проси мало. Уходи быстро».

Со времен моего дебюта прошло 18 лет. Программы на ТВ обычно так долго не живут. Но наша – особый случай. Пережив несколько судов собственников и сменив пару названий и каналов, она по-прежнему продолжала заливать мозги сограждан тоннами желтизны и сплетен. Удивительно, но и Кац нашел свое место на одном из параллельных каналов – делал примерно то же самое, что и мы, только с гораздо меньшим рейтингом. Я был уже ведущим и корреспондентом одновременно. Ну, не хотелось мне сидеть в студии, нравилось ездить. Люди меня узнавали, я был популярен. Возможно, эта причина – мелькание моей физиономии на экране – удержала меня от соблазна сделаться телевизионным начальником в тиши кабинета, чтобы получать немного большую зарплату. Мне нравилось быть популярным. Люди считали меня «успешным». Кое-кто порывался сделать сюжет обо мне самом, но я тщательно избегал вторжения в мою частную жизнь.