Уэнди Уокер - Я все помню Страница 10

Она пошла в ванную и открыла ящичек под раковиной. Затем взяла розовую одноразовую бритву. Используя маникюрный набор, выковыряла лезвия. После чего положила их на край раковины, ушла к себе в комнату, села на кровать и стала ждать.

Глава пятая

Похоже, я несколько опережаю события. Позвольте мне вернуться немного назад.

Том Крамер жил в собственном аду. Чувство вины за то, что он не сумел защитить дочь, не покидало его ни днем, ни ночью.

Это не имело под собой никакого рационального обоснования. Мы не в состоянии контролировать детей ежесекундно двадцать четыре часа в сутки, и поэтому с ними случаются всякие неприятности. Такова реальность. За историю своего существования общество не раз переживало периоды, когда родители усиленно опекали своих чад. У меня такое ощущение, что в основе последнего из них лежало обилие информации, распространяемой по интернету. Что бы ни случилось – кого-то похитили, к кому-то приставал сексуальный маньяк, кто-то утонул в бассейне, получил травму, катаясь на санках, упал с велосипеда или удавился, – все тут же становилось известно родителям от Мэна до Нью-Мексико. И у них возникало ощущение, что подобных инцидентов становилось все больше и больше. Ширились кампании, посвященные безопасности, на телевидении изобиловали ролики, на рынок в рамках этой проблематики выбрасывались все новые товары, повсюду появлялись предостерегающие надписи. Грудничкам больше нельзя было спать на животике, школьникам ходить пешком в школу или в одиночку дожидаться автобуса на остановке. Мысль о том, чтобы моя мать когда-либо подвезла меня к остановке, а затем припарковала автомобиль и вместе со мной стала дожидаться автобуса, вызывала хохот. Когда я пацаном ходил в школу, она даже с постели не вставала. Но ведь точно так поступают и сейчас, не правда ли?

Все это не замедлило вызвать бурную реакцию, появилось движение «фри-рейндж»[1], зазвучали голоса, предупреждающие об опасности «тотального» контроля. С риска, которому подвергаются дети, предоставленные сами себе, акценты в спорах сместились в сторону вреда, наносимого тем, кого родители окружили тотальной опекой.

Но это всего лишь трескотня. Если кто-то на самом деле захочет обидеть ребенка, он найдет способ это сделать.

Летом после изнасилования Тома неотступно преследовала мысль о том, как найти насильника. Уехав с семьей на Блок-Айленд, он проводил время в поисках. Не виделся с друзьями. Не ходил в спортзал. Перестал смотреть телевизор. С восьми утра до шести вечера работал, но навязчивая мысль не отпускала его и в автосалоне. Там перед ним каждый день мелькали новые лица. Крэнстон – город небольшой, но в нем все же живут восемьдесят тысяч человек. Добавьте к этому и тот факт, что у компании «Салливан Лакшери Карз», выступавшей в роли его работодателя, в радиусе шестидесяти миль был всего один салон по продаже «Ягуаров» и «БМВ», и вы тут же поймете, что каждый новый день Том Крамер видел перед собой новые лица, и одно из них, по мнению отца Дженни, могло принадлежать насильнику.

Полиция сделала все от нее зависящее, конечно же, в рамках своих возможностей. Всех, кто присутствовал на той вечеринке, опросили. Юношей, в частности, вызвали в полицейский участок. Многие пришли вместе с адвокатами. Том хотел, чтобы их всех подвергли тщательному обследованию. Взяли образцы ДНК и кожи. Он желал, чтобы их автомобили обыскали в поисках шерстяной маски и перчаток. А заодно проверить, не сбрил ли кто-нибудь из них с тела волосы. Ничего этого, конечно же, сделано не было.

Соседей допросили тоже, и тех, кто в тот момент был дома, и тех, кто уезжал. У всех были алиби. Эти алиби подвергли проверке. В тот день двенадцатилетний соседский мальчик по имени Тедди Дункан в восемь сорок пять вышел погулять с собакой, любознательным биглем по кличке Месси (названным так в честь известного футболиста). Так вот этот бигль обнаружил в заборе дыру и сбежал, что вполне в характере представителей этой породы. Они роют лапами землю, охотятся и устраивают погони. По всей видимости, Тедди был в лесу незадолго до того, как изнасиловали Дженни. Но с учетом расположения дома взял далеко вправо, а не углубился в заросли. Потом мальчик вновь вышел на Джанипер-роуд и стал искать своего питомца уже на улице. Тедди вспомнил припаркованный автомобиль, показавшийся ему каким-то не таким. «Не такой» в его представлении означало, что машина не была навороченной, что это не был огромный внедорожник со спортивными наклейками сзади. С помощью Парсонса и фотографий из Гугла Тедди пришел к выводу, что это была модель «Хонда Сивик».

Большую часть лета поиски насильника из Фейрвью сосредоточились на этой темно-синей «Хонде Сивик». Базы данных транспортных средств сопоставили со списком осужденных за преступления сексуального характера и других уголовников. В штате Нью-Йорк обнаружились тысячи таких темно-синих «Хонд». А Тедди Дункану только «казалось», что номера на машине были нью-йоркские, бело-голубые. И кстати, пока ваш мозг не стал двигаться в неправильном направлении, Тедди нашел пса рядом с соседским домом и в девять с четвертью уже вернулся к себе. При этом не забывайте, что мальчику всего двенадцать лет.

Учитывая уровень его опыта и мастерства, детектив Парсонс проделал хорошую работу. Вначале он не испытывал недостатка в энтузиазме, все факты, касающиеся изнасилования, представляли для него неподдельный интерес, и в этом плане он действительно выглядел «настоящим» полицейским. Но при этом сфокусировал свои поиски за пределами Фейрвью. Детектив связался с полицейскими участками по всему штату и поинтересовался, не было ли у соседей аналогичных изнасилований – девочка-подросток, лыжная маска, полное отсутствие биологических следов на месте преступления, синяя «Хонда Сивик». Ну и, конечно же, «метка» на спине. Десятки изнасилований имели много общего с расследуемым случаем. Но ни одно из них не совпадало полностью. Коллеги из других округов пообещали держать руку на пульсе. Проблема заключалась в том, что все пойманные насильники отбывали срок в тюрьме. А тех, кто пока разгуливал на свободе, отследить было нельзя. Точное число изнасилованных женщин в Соединенных Штатах назвать невозможно, потому что из всех преступлений против личности о сексуальном насилии заявляют реже всего. По экспертным оценкам, раскрываются лишь двадцать пять процентов изнасилований, жертвы которых обратились в полицию.

В случае с Дженни ситуация складывалась не лучшим образом, и к Рождеству Том остался единственной движущей силой в своем неуемном стремлении к справедливости.

Каждый год на Рождество их навещали родители Тома, и в семье было решено, что и на этот раз все будет как всегда. Бабушка с дедушкой приехали посреди недели, сразу после начала школьных каникул. Милли, мать Тома, была умной женщиной, наделенной очень острым чутьем. Шарлотта, которой в ее присутствии было трудно хранить свои секреты (мы о них еще поговорим), от этого чувствовала себя не в своей тарелке. Его отец, Артур, жил больше разумом, чем сердцем. Раньше он работал преподавателем в Коннектикут-Колледже, но давно вышел на пенсию. Человек этот слыл стоиком и в этом качестве прекрасно ладил с невесткой.

О том, как они в тот раз гостили, Том вспоминал так:

Я вновь почувствовал себя ребенком. Хотелось броситься маме на грудь, долго плакать, а потом сесть к папе на колени и посмотреть хоккей. Я желал услышать от них, что все будет хорошо, чтобы мама провела комплексный анализ ситуации, а отец взглянул на произошедшее под углом, который позволил бы моей дерьмовой жизни прийти в норму, как бы плохо все ни обстояло на самом деле. Дженни с ними было так здорово. Мать взяла ее походить по магазинам и разговаривала с ней о будущем, об учебе в колледже, о карьере. Спрашивала о друзьях, о том, чем она занимается и что собирается делать летом. Отец тоже старался принести пользу. Благодаря ему Лукас не сидел без дела, они то ходили на лыжах, то сооружали в подвале очередную модель из «Лего». Ребячество. Но понимаете, я наблюдал за ними будто извне. Потому что не мог участвовать в их играх. Для меня это было слишком нормальным… слишком… спокойным, что ли. Если бы я к ним приобщился, то потерял бы над собой контроль, стал бы стенать и сетовать на судьбу, ниспосланную небесами моей семье. Я с этим не смирюсь. Да, мне не удалось защитить дочь, но здесь я проявлю стойкость. В то же время я прекрасно знал, что шансы найти эту тварь с каждым днем становились все призрачнее и призрачнее. Мне хотелось быть мужчиной. Я вновь хотел ощутить себя им. И поэтому молча ходил по городу с каменным лицом, притворяясь сильным. Но внутри оставался ребенком, которого охватил приступ гнева. При этом какая-то частичка моего естества отчаянно нуждалась в том, чтобы мама с отцом обратили на это внимание.