Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город Страница 10

– Веселого Рождества, – повторил Барт с натужной бодростью. Уж не нарвался ли он ненароком на разбойников? – Вот уж метель так метель! Не до приключений. Поскорей бы до огонька добраться…

– Будь любезен, заткни свое поганое хлебало, – произнес тот, что встал слева, низким и каким-то металлическим голосом.

– Извините, сэр, но в чем проблема? Если… – начал было Бартоломью, но тут из-под одеяла левого всадника высунулось дуло двустволки. – Позвольте предупредить, сэр: выстрелив, вы сильно рискуете вызвать сход лавины, и тогда уж не поздоровится нам всем.

– Не слышал, что он сказал? – подал голос второй незнакомец. Он был помельче своего спутника и заметно моложе – едва ли не мальчишка. Но поразило Барта не это, а его акцент. Чисто теннессийский.

– Не понимаю. Ты же работаешь на меня, сынок! – сказал ему Бартоломью.

Юнец бросил растерянный взгляд на своего товарища, а потом снова перевел его на Барта.

– Нет, мистер Пакер, больше не работаю.

И только тут сидящий в санях мужчина увидел в его дрожащей руке шестизарядный «Кольт» – большой, тяжелый револьвер, сохранившийся, должно быть, еще с довоенных времен.

– Полегче, сынок. – Пьяный туман развеялся, но до конца в голове у Бартоломью еще не прояснилось. В какой-то момент ему даже причудилось, что его накрыла лавина, что он лежит, задыхаясь, под снегом, и все это – только его болезненное видение. – Ты какого дьявола делаешь? Я не…

Второй всадник подал коня вперед и ткнул дулом дробовика Барту в лицо. Кровь мгновенно просочилась через его усы, протекла между зубами и поползла по подбородку.

Пакер стащил рукавицу и прижал ее к разбитому носу.

– Да чтоб тебя! – вырвалось у него.

– А теперь гони-ка к своему особняку, а мы за тобой, – сказал ему старший из всадников. – Не знаю, есть ли у тебя ножны или плечевая кобура, но совать руку под одежду – даже если почесаться захочется – не советую. Можешь не сомневаться: снесу башку не раздумывая. Все понял?

– Что вам нужно? Я – человек богатый и…

– Помнишь, что случилось, когда ты в последний раз раззявил рот? Давай трогай.

Барт поднял вожжи и тронул лошадей. Нос его горел, по испачканному кровью лицу текли слезы. Всадники последовали за ним, но уже шагов через пятьдесят одного из них вырвало в снег.

– Господи ж ты Боже мой! – пробормотал второй. Оглянуться Пакер не рискнул, но подумал, что вырвало, наверное, парнишку. А вот с чего бы его так затошнило… Уж не потому ли, что сегодня ему предстояло впервые в жизни убить человека?

Глава 11

Время близилось к десяти, и Джосс решила, что других посетителей сегодня уже не увидит. С возвращением в холодную камеру она, однако, не спешила и беспокоить уютно посапывающего у плиты помощника шерифа не стала.

Лана уже ушла домой, и Джослин, хотя она никогда бы в этом не призналась, недоставало музыки, несмотря на то что ей до чертиков надоели бесконечно повторяющиеся рождественские гимны. Звуки, пусть даже и треньканье расстроенного пианино, заглушали тишину одиночества, хотя и тишина была предпочтительнее болтовни помощника шерифа, любителя потрепаться о том, какой большой шишкой он был когда-то в Урее. Мэддокс начала всерьез подумывать о том, чтобы перерезать сопляку горло, пока он спит, – одного движения ножом было бы вполне достаточно, а нож-боуи всегда лежал у нее под стойкой. Она представила, как он вытаращится, как потянется за револьвером к пустой кобуре и как расползется по полу, до самой плиты, лужа крови. Но сделав так, она все испортит. Да и куда потом идти, учитывая, что весь Абандон занесен снегом? Еще двенадцать часов ничего в общем-то не значат.

При мысли о Лане Джосс улыбнулась. Проходя мимо нее, пианистка кивнула и прошептала одними губами: «Веселого Рождества», – никогда прежде эта немая милашка не была столь красноречива.

Дверь распахнулась, и порог переступил проповедник Стивен Коул. Отряхнув сюртук от снега, он оглядел пустой салун, прошел к бару и положил руки на сосновую стойку.

– Добрый вечер, – сказал он барменше.

– Добрый вечер, проповедник. Таки заглянули промочить горло?

Стивен улыбнулся. Судя по мокрым от растаявшего снега волосам, из дома он вышел без шляпы.

– Вы позволите угостить вас, мисс Мэддокс?

– Зовите меня Джосс, и – да, конечно. Неважно себя чувствуете?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Вы так бледны, никогда вас таким не видела. – Женщина поставила на стойку новую бутылку, вытащила из нее пробку и достала два стакана. – Щепотку кокаина в виски?

– Нет, спасибо.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь буду пить со святым отцом. Что ж, ваше здоровье, преподобный или как вас там…

– Вообще-то меня вполне устроит Стивен. Просто Стивен.

Они чокнулись и опрокинули по первой. Коул моргнул. Джослин хотела налить ему еще, но он покачал головой.

– Нет-нет, с меня хватит, но вы продолжайте, если хотите.

– Я смешаю вам коблер. – Мэддокс улыбнулась. – Дамам, по-моему, нравится.

– Нет, спасибо, не надо.

– Ладно, а я немножко выпью.

Джосс плеснула себе в стакан. Проповедник достал из кожаного мешочка два небольших самородка, положил их на стойку, но намерения уйти не выказал.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила барменша.

Стивен убрал за уши пряди волос.

– Вообще-то я сегодня пришел сюда не просто так, но руководствуясь некоторыми скрытыми мотивами.

– И что же это могут быть за… Нет, подождите! Пожалуйста, пожалуйста, скажите, что вы пришли сюда не для того, чтобы попытаться…

– Спасти вас? Нет. Спасает Бог. Я – лишь небольшая часть этого уравнения. Кроме того, я не настолько самонадеян, чтобы думать, будто сумею убедить вас в необходимости обратиться к Богу. Вы – умная женщина. Вы прожили в этом мире немало лет и, конечно, слышали о благой вести, но предпочли не принять Его. Это печалит меня и, несомненно, печалит Господа, но решать надлежит вам, и я отношусь к вашему выбору с уважением.

– Рада слышать. Не хотелось бы гнать благую весть коленкой под зад, но я бы это сделала.

Стивен улыбнулся.

– Насколько я понимаю, вас отправляют весной в Аризону, где…

– Где меня ждет виселица. Не стесняйтесь. Я не обижусь, если вы это скажете.

– Мисс Мэддокс. Джосс. Сегодня, возвращаясь домой с рождественского ужина, я увидел свет в окнах вашего салуна, и Господь сказал мне зайти сюда.

– Конечно.

– Я хотел бы помолиться за вас, Джосс. Прямо сейчас. Сегодня канун Рождества. А вы прикованы цепью к бару. Я даже представить не могу, с каким страхом вы ждете возвращения в Аризону следующей весной. Может быть, вы согласитесь помолиться вместе со мною? Если вам станет хотя бы чуточку легче, я буду…

Джослин наклонилась к проповеднику.

– Думаете, я отвергла Бога?

– Я только…

– Вы сказали, что это я не пришла к Богу.

– Я лишь предположил…

– Хотите услышать историю отвержения? Та сука, что была моей матерью, бросила меня на калифорнийском прииске на следующий день после родов. Мужчина, который нашел меня и вырастил, продавал меня за три доллара любому, кто желал позабавиться с десятилетней девчонкой. Мужья – каждый, без исключения – били меня. И Господь либо одобрял это, либо смотрел на все сквозь пальцы. Так что не приходите сюда с разговорами про то, как я отвергла Бога. Это Он навсегда отвернулся от меня с того самого мгновения, когда я только появилась на свет.

На лбу у Джосс проступила синяя жилка, и ее большие черные глаза вспыхнули.

– Думаете, Бог ненавидит вас? – спросил Стивен.

– Мне давно уже наплевать на то, что Он думает или чего не думает.

– Уверяю вас, Он любит…

– Послушайте, не приходите сюда вот так, заступаться за Бога от своего имени. Ему известно, где я живу. Может прийти Сам или не приходить вовсе. Спасибо за заботу, проповедник, но тут ваши старания напрасны, и молиться с вами… нет, в списке моих желаний на этот год такой пункт отсутствует. Вот так. А теперь мне пора закрывать лавочку. – Барменша посмотрела на помощника шерифа. – Эл! Ну-ка давай, шевели задницей!

Очнувшись, служитель закона машинально потрогал револьвер на боку и, с трудом ворочая языком, пробормотал:

– Что такое? Что случилось?

– Закончили на сегодня! – объявила Мэддокс. – Веди меня в тюрьму.

– Но я… но…

– Эл, черт бы тебя побрал, скажешь еще слово поперек…

– Ладно, Джосс, ладно, не кричи.

Коул, отступив от стойки, посмотрел на Джосс своими грустными, добрыми глазами.

– С Рождеством вас, – сказал он и направился к двери.

Стивен остановился под уличным фонарем. Ветер без устали наметал сугроб к витрине заброшенной парикмахерской. На другой стороне улицы, у эркерного окна на втором этаже гостиницы, сидела со свечкой в руке и смотрела на него Молли Мэдсен. Он помахал рукой и коротко помолился за нее.

Пройдя дальше по пешеходному настилу, проповедник свернул на боковую улочку, которая вела к его лачуге. Он думал о своем доме в Чарльстоне, в Южной Каролине, и перед глазами у него вставали пальмы, дубы, солончаки… океанские рассветы… лица матери и отца…