Нацуо Кирино - Реальный мир Страница 10

Он был одет в черный пиджак и узкую, облегающую тело белую юбку, сквозь которую просвечивали трусы. На ногах – серебряного цвета босоножки с неимоверно высокими каблуками, из-за чего тело было наклонено вперед, подчеркивая толстый квадратный зад. На голове красовался парик из длинных черных волос. Только маникюр на его ногтях был наложен красивым узором. В общем, это был жалкий нищий трансвестит. Я запомнила все эти детали, потому что этот тип схватил меня за рукав футболки и не отпускал.

– Что вы хотите? – спросила я.

– Ах ты, нахалка! – закричал он и неожиданно врезал мне кулаком по голове, так что мое левое ухо перестало слышать. Я чуть не повалилась на землю, но трансвестит крепко держал меня за футболку, не давая упасть, и продолжал избивать, приговаривая:

– Зачем ты сюда, к нам, приперлась да еще выдаешь себя за мужика? Такие, как ты, марают нашу честь! Если есть жаждущие бабы, то уж мы сами с этим справимся, а не такие, как ты, дура недоделанная. Нужен мужик, чтобы тебя утрахать, не так ли?

Трансвестит грубо схватил меня за грудь. Ни один парень никогда не касался моей груди, и это стало для меня настоящим шоком.

– Вот, нацепила такие и еще, идиотка, выдаешь себя за парня! Может, еще жалеешь, что у тебя между ног не болтаются яйца? Ты хуже наших испражнений, иди, попробуй полизать их. – И он толкнул меня в кучу свежего навоза. Наверное, из-за того, что у меня из носа шла кровь, я не почувствовала запаха.

Услышав шум, прибежала хозяйка «Беттины» и оказала мне помощь. Хотя я была вся в крови, но серьезных повреждений у меня не было, поэтому она просто усадила меня в такси. В сознании, но покрытая грязью и кровью, я ввалилась в свой дом. Увидев меня в таком виде, отец был потрясен: он решил, что меня изнасиловали. Он долго допытывался, что же со мной все-таки произошло. А я, лежа в своей комнате, только усмехалась, слушая его беспокойные шаги по дому: «С твоей дочерью произошло нечто худшее, чем изнасилование. Ты и представить себе не можешь…»

Из-за распухшего лица я целую неделю не ходила в школу после начала второго семестра. Я никому не говорила о том, что со мной произошло, ни Тоси и Кирарин, ни Тэраути. Не сказала ни слова даже Боку-тян и Дамер. Сама не знаю почему. Моя нога больше никогда не ступала во 2-й квартал Синдзюку – не потому, что я боялась этого места, я боялась обитавших там тварей, которые выдавали себя за людей. И я стала бояться саму себя из-за того, что вызываю такую ненависть в других. Я знала, что люблю девочек, и уже перестала понимать, кто я есть на самом деле, но этот трансвестит, схватив меня за грудь, заставил меня осознать, что я женщина. Тем летом я полностью потеряла уверенность в себе. Может быть, поэтому для меня не стало слишком сильным ударом неожиданное исчезновение Дамер.

Домой я добралась ровно в 11 часов. Отец стоял перед домом с недовольным выражением лица и курил. На нем была свободная футболка, короткие шорты, на ногах – сандалии фирмы «Найк». Мой отец был свободным фотографом. Когда была жива мама, он редко торчал, будучи занятым, как он говорил, «на натурных съемках». После смерти матери он стал в основном снимать в студии в Токио, но при этом стал меньше зарабатывать, из-за чего сильно переживал. Он реже стал выпивать с друзьями и возвращался домой самое позднее до 11 часов. Для меня же жизнь дома была в тягость, так как я хотела, чтобы меня весь мир оставил в покое, особенно после того, как меня избили. Как раз тогда отец, кажется, потерял разницу между понятиями «контролировать» и «охранять».

– А где твой велосипед?

– Я отдала его Тоси.

– Почему?

– У нее украли. Это только на лето, чтобы она могла ездить на свои летние курсы.

Я проскользнула мимо него и вошла в дом. Навстречу мне выскочил наш мальтиец Тедди и стал передними лапами прыгать на меня. Тедди – мамина собачонка, и после ее смерти он стал сокровищем нашего дома. Дед и бабушка не вышли мне навстречу, видимо, спали или, затаив дыхание, прислушивались к моему разговору с отцом. Они были родителями матери, поэтому их не особенно волновал отец, все свое внимание и заботы они направляли на меня. А мне это было в тягость и утомительно. Каждый вечер я молилась, чтобы они скорее умерли.

Я взяла Тедди на руки и стала подниматься по лестнице, когда отец спросил:

– Соседский мальчик твоей Тоси, кажется, убил свою мать. Ты его, наверное, знаешь?

На лице отца было написано любопытство. Он всегда внимательно следил за новостями и был очень наблюдателен. Мне никогда не нравилась эта его черта.

– Откуда мне его знать?

– «Откуда мне его знать?» Разве так разговаривают с отцом? Мне это неприятно. Ну и манера сейчас говорить у молодежи.

– Извини.

Если продолжать долго пререкаться, то отец придет в бешенство, поэтому я поспешила скорее извиниться. К тому же я хотела поговорить с Червяком, пока его еще не схватили.

Смирившись, отец сказал:

– Ложись скорее спать.

Я отпустила Тедди, поднялась в свою комнату на втором этаже и закрыла за собой дверь на ключ. Услышав, что отец зашел в свою спальню, я легла на кровать и достала мобильник. Червяк ответил сразу после первого звонка.

– Алло, это я. – Послышался вздох облегчения Червяка. – Ты все еще в магазине?

– Нет, там я был слишком заметен. Сейчас лежу на парковке за магазином и вижу миллионы звезд.

– Устал?

– Угу, – по-детски ответил он.

– Посылать эсэмэски по мобильному очень удобно, правда?

Он мне сказал еще раньше, что у него прежде не было мобильника.

– Да, действительно удобно, – согласился он и замолчал. Затем продолжил: – Однако это старая модель, и по ней можно послать за один раз только сто двадцать восемь слов.

– Так оно и есть. Поэтому она и дешевая, – с раздражением ответила я, но Червяк, похоже, не обратил внимания на тон моего голоса.

– Нет-нет, мобильник хорош. К тому же, кроме тебя, мне больше некому посылать сообщения.

– А ты, наверное, и с Кирарин разговаривал?

– А это кто?

– Моя подруга. Бедовая девочка.

Но Червяк не проявил к этой теме особого интереса.

– Я тоже совсем изможденная. Доехать до Татикава и обратно – то еще счастье…

Я доехала до Татикава, чтобы встретиться с Червяком, и затем крутила педали до дома Тоси в Сугинами. Покрыла невероятное расстояние! Я сказала это с сарказмом, но Червяк никак не прореагировал, а вместо этого неожиданно спросил:

– Послушай, почему ты разговариваешь, как парень? И вчера по телефону мне это показалось странным. А когда сегодня тебя встретил, то ты оказалась привлекательной девушкой, хотя и одеваешься, как парень. К чему бы это?

Это было настолько неожиданно, что я не знала, как ответить. Почему так, я никогда не задумывалась. В школе шутили, что я веду себя, как мальчишка, и то, что началось как шутка, стало вдруг серьезным. В качестве личного местоимения «я» вместо женского «атаси» я часто употребляю грубое мужское «орэ». То же делают Дамер и Боку-тян, и у них это выглядит вполне естественно. Когда я о чем-то про себя думаю или чувствую, то у меня все еще всплывает «атаси», но, видимо, придет время, когда оно тоже изменится на «орэ».

Слова Червяка напомнили мне о том происшествии, когда трансвестит схватил меня за грудь, грубо оскорбил и поколотил. Я почувствовала, как исчезает возникшее было в глубине души чувство солидарности к Червяку. В конечном счете, он ведь мужчина, который ненавидит и презирает женщин, пытающихся принять мужской облик! Для меня он скорее враг. Я угрюмо замолчала, а Червяк продолжал болтать:

– Тут, в магазине, я только что прочитал о себе в вечерней газете. Хотел узнать, что обо мне пишут. Ну и ну! Полная потеря реальности. Все как во сне. Затем, подняв голову, я увидел над кассой телик. На экране был изображен мой дом, и репортер нес всякую чушь. «Похоже, что-то зловещее кроется в этом жилом квартале. Что случилось с исчезнувшим юношей? Та же зловещая сила, видимо, поселилась в потемках души этого юноши». Странное испытываешь чувство…

– Послушай, а ты бы хотел вернуться в реальный мир?

– Не могу, – холодно ответил Червяк. – Теперь это уже не моя реальность.

– В таком случае не ты ли сам ее создал?

Я была раздражена. Мои собственные проблемы, такие, как смерть матери и мое лесбиянство, от которых я страдала куда больше, чем другие, возникли не по моей вине. А этот парень, убив свою мать, только вчера своими руками создал эту новую реальность!

– Не знаю.

Как и при встрече, Червяк избегал говорить на эту тему.

– Быстрее разберись в этом и расскажи мне.

– Это еще что?! Почему я должен рассказывать другим о таких личных вещах?

– Я хочу услышать.

– Зачем это?

– Потому что хочу проверить: могла ли я убить, оказавшись на твоем месте?