Марк Олден - Гири Страница 10

Никакой ошибки относительно сицилийца не было. Деккер оказался абсолютно прав.

Выяснилось, что, переводя подслушанные переговоры преступников и мафиози, ЛоСицеро делал копии и отсылал их в непосредственное распоряжение Молизов. Для этой цели он сбрил все волосы на груди и привязал там диктофон, с которым и появлялся каждый раз в штаб-квартире федеральной оперативной группы на Федерал Плаза. Отсюда и чесотка. При обыске у него был обнаружен один телефонный номер. Это был номер телефона-автомата в Манхэттене. К сожалению, слух об аресте ЛоСицеро разнесся по городу очень быстро и члены мафиозного клана стали десятой дорогой обходить эту телефонную будку. Зато там постоянно патрулировал Деккер, — при поддержке двух агентов ФБР, — в надежде на чудо. И оно наконец случилось. В будку, которая находилась на углу Семьдесят Второй улицы и Колумбус Авеню, позвонили. Деккер ответил. К сожалению, тот, кто находился на том конце провода, не рискнул говорить с незнакомцем, хотя Деккер изо всех сил старался изменить свой голос.

Позднее Деккеру пришло в голову, что Ле Клер издевается над ним. Назначив его в постоянный наряд около будки, он тем самым давал понять, что прекрасно знает, кто именно «тормознул» ЛоСицеро.

Впрочем, это было только предположением. В столовой «Фурина» Канаи сказал Деккеру:

— Когда я был в больнице и упомянул о том, что мой зять когда-то изучал карате-до, врач оживился. Мы разговорились. Теперь я думаю, что все могло бы быть совсем иначе, если бы он не бросил занятия из-за работы. Если бы он был опытным каратекой, то, естественно, смог бы дать достойный отпор грабителям, правда? Кстати, вы изучали японский язык посредством знакомства с боевыми искусствами?

— Из японского я знаю всего несколько слов и выражений, Канаи-сан. Это никак нельзя назвать знанием языка. Когда речь заходит об этом, мне становится очень неудобно.

— Мы, японцы, очень счастливы, когда слышим родную речь из уст иностранца. Мы высоко ценим попытки изучить наш сложный язык, какими бы неудачными они не были.

Канаи теперь позволил себе чуть расслабиться. Деккер не требовал от него сведений, которые бы могли нанести ущерб компании и его самоуважению. Американец не злоупотреблял благодарностью японца. Такие вещи Канаи никогда не забывал.

— В самое ближайшее время я, наверно, подпишу контракт с господином Бускаглия относительно охраны наших помещений и людей. Мне очень жаль это констатировать, но приходится: в Нью-Йорке без хорошей охраны не проживешь. Такой город... Вот, например, всего несколько дней назад на Пятой Авеню произошло дикое убийство.

— Я знаю, — кивнул Деккер. — Женщина, которая задержалась на работе, была изнасилована и убита в своем офисе.

— Странно, но аналогичное преступление было совершено в Сан-Франциско месяца два назад. Я как раз был там. Договаривался с архитекторами относительно нашего отеля на Гавайях. Женщина, которая тоже задержалась на работе, — это было в соседнем от нас здании, — также подверглась нападению и была убита. Оба преступления похожи одно на другое, как братья-близнецы!

— Местная полиция полагает, что тут работал маньяк. Так и не удалось пока установить точно, было ли у него какое-то оружие.

— Это убийство не в вашей юрисдикции случайно?

— Нет. Другой участок. Но я читал о нем в газетах и в «зеленой папке». Это журнал происшествий по городу за каждые сутки, который получают по утрам все участки. Так сказать, для ознакомления.

— Понимаю... Если верить газетным отчетам, то получается, что оба убийства были совершены одним и тем же преступником!

— С уважением относясь к вашему предположению, Канаи-сан, все-таки выскажу свое мнение. Мне думается, это простое совпадение. Печальное, но совпадение.

Канаи не стал спорить с Деккером.

— Я предпочитаю называть это судьбой, Деккер-сан, — проговорил он торжественно. — Судьба — это сумма всех наших действий и поступков, совершенных во все дни нашей жизни. Судьба сурова, подчас безжалостна, но ведь судьба — это еще и правосудие, не так ли? Я бы так сказал: убитые женщины были кем-то осуждены и приговор был приведен в исполнение. Все-таки не стоит исключать возможность того, что это был один и тот же палач. Уж больно похожи эти случаи. Ну да, ладно, не будем об этом. Почту за честь для себя пригласить вас сейчас на обед. Пища будет приготовлена здесь же. Я так люблю. Хотя это говорит о том, что она может вам показаться не особенно изысканной.

Но, надеюсь, вы простите мне мой каприз и отведаете то, что нравится мне.

В полиции к таким бесплатным приглашениям относились очень строго. Дисциплинарная комиссия готова была все что угодно назвать взяткой и злоупотреблением служебным положением. Памятуя об этом, Деккер улыбнулся и отрицательно покачал головой. Полностью проигнорировав отказ детектива, Канаи поднялся с пола, пересек татами и отодвинул дверь в сторону. Он что-то кому-то быстро приказал по-японски, затем вернулся к Деккеру и, глядя на него сверху вниз, проговорил:

— Это мой долг перед вами, Деккер-сан.

Гири.

Деккер сам запустил это колесо крутиться. Приглашение на обед явилось следствием его визита сюда, неизбежной концовкой его же собственного плана, хотя еще минуту назад он об этом и не подозревал. «Сумма всех наших действий и поступков, — сказал Канаи, — совершенных во все дни нашей жизни». Деккер понимал, что если он сейчас все-таки уйдет, то тем самым оскорбит японца в его лучших чувствах. И потом ему будет уже весьма проблематично еще раз навестить Канаи и получить от него ответы на дальнейшие вопросы о «Менеджмент Системс Консалтантс».

К тому же саке пробудила в сержанте голод. Когда он ел в последний раз? Восемь часов назад? Десять?

Через пару минут в комнату вошел японский повар. Два его помощника втащили переносную печку.

Только сейчас Деккер, кажется, понял, почему на его отказ не обратили внимания. Канаи решил, что детектив просто последовал японскому обычаю энрио — вежливый отказ от приглашения, который следует трактовать в противоположном смысле.

— Бифштекс из кобе, — сказал японец. — Это блюдо держат здесь специально для меня.

У Деккера глаза полезли на лоб, с чем ему не сразу удалось справиться. Он знал, что мясо кобе является самым дорогим в мире. Оно шло по ста пятидесяти долларов за фунт. Он слышал как-то, что кобе выращиваются в западной Японии. На рынках их продают по ста двадцати пяти тысяч долларов за голову. Кобе подается к столу с пивом. Во время хранения это мясо каждый день ополаскивается в лучших сортах вин для придания ему еще более мягкого вкуса.

Деккер почувствовал, как у него во рту стала стремительно скапливаться слюна.

Мясо готовилось на его глазах. Аромат исходил от него просто умопомрачительный. А тем временем помощники повара сервировали стол. Детектив широко раскрытыми от восхищения глазами наблюдал за тем, как они это делают. Рыба была разложена в виде красивого цветка, а жареные морские водоросли образовали собой очаровательную птичку.

Сара-кобачи.

Блюда, чашки, кубки... Все это смотрелось настолько красиво наряду с синим и белым фарфором, чашами из бамбука и черной сосны, красновато-коричневой глиняной посудой и хаши, — палочками для еды, — что Деккер боялся даже прикасаться ко всему этому, отказываясь верить в то, что это не какая-нибудь выставка произведений искусства, а всего лишь сервированный для обеда стол.

Больше его не нужно было уговаривать поесть.

Во время обеда Канаи вежливо и небрежно заметил, что всегда готов поговорить с детективом о Пангалосе и Бускаглии. Эта фраза прошла как будто незамеченной. Но это было только внешнее впечатление. Деккер не относился к тому типу людей, которые пропускают мимо ушей деловую информацию только потому, что заняты едой. Инстинкт полицейского никогда не покидал его.

Поразмыслив над словами Канаи, — кто его тянул за язык? — Деккер решил, что это очень хитрый человек. Он не зря предложил свои услуги. Он не зря стал угощать Деккера роскошным обедом.

Деккер понял, что Канаи хочет заиметь в его лице помощника, который бы каждый раз, когда его компании угрожала опасность, заранее предупреждал бы его об этом. Японцы любую ситуацию умели повернуть к своей выгоде. Они никогда не забывали про свои интересы и отстаивали их. На этом пути они легко из допрашиваемых превращались в тех, кто допрашивает. Канаи не привык, чтобы его использовали. Он сам всегда использовал людей. Задумавшись, детектив запустил палочки для еды в стоявшую слева от него чашу с рисом и улыбнулся, давая японцу понять, что просек, в какую сторону он клонит.

Есть люди умные, есть люди хитрые. Уширо Канаи и тем и другим дал бы десять очков вперед...

Деккер потянулся другой рукой к своему пиву, но вдруг, глянув на японца, замер. Канаи внезапно перестал есть. Создалось такое впечатление, что его кто-то ткнул сзади в спину. Глаза его округлились.