Дэвид Карной - Музыка ножей Страница 10

И тут папаша говорит:

— Инспектор, я вас очень прошу, сообщите, если нужна будет наша помощь. Мы в отчаянии, но этот гад должен быть наказан. Он же ее убил!

Мэдден насторожился. Очень уж спокойно, безо всяких эмоций это было сказано. В том, что Кройтер во всем винит врача, не было ничего удивительного. Уж очень жуткой была альтернатива. Но вот этот уверенный тон Хэнка удивил.

— Мистер Кройтер, мы пока еще не установили, что это убийство.

— Ничего, скоро установите.

Мэдден снова оглядывает разложенные бумаги, вздыхает, снимает очки и трет глаза. Он встал часа два назад и все эти два часа пытается сочинить отчет с места происшествия. Дети прозвали маленькую спальню, которую он переоборудовал под кабинет, «компьютерной комнатой». Все из-за того, что Хэнк установил тут дорогой компьютер — свою единственную и любимую игрушку, — а еще цветной принтер и сканер. Больше в комнате почти ничего и нет, только раскладной диван, шкаф со всякими серьезными книжками (ну не любит Мэдден беллетристику, он и в кино-то ходит только с детьми) и семейные фотографии на подоконнике. На стене снимок в рамочке: Хэнк и еще три полицейских из его отдела — Биллингс, Бернс и Фернандес. Плюс диплом и награды. Жена Мария подарила ему на день рождения рамку с вырезкой из газетной статьи, но ее он поставил в угол у шкафа. Сразу и не разглядишь.

Только если подойти поближе и повернуться лицом к двери, можно прочитать заголовок: «Увечье не помешало инспектору полиции настигнуть преступников». Спроси его, почему он не повесил вырезку на стену, Хэнк пробурчит, что хвастаться некрасиво, что он бы вообще ее в шкаф засунул, но ведь это подарок жены… Мария родилась в Никарагуа. Они познакомились, когда она нанялась к Пасторини прибираться и готовить. Казалось, у этой пары нет ничего общего, она едва говорила по-английски, он едва обращал внимание на женщин. И все же они поженились, и с течением времени, по мере того как она учила английский, а он испанский, их брак становился крепче день ото дня. С тех пор прошло тринадцать лет, и Мэдден любит повторять, что секрет их успеха прост: она считает себя недостойной его, а он себя — недостойным ее.

На самом деле статью он спрятал по другой причине. Там, в этой заметке, рассказывалось о сексуальном насилии. Хэнк однажды решил, что его будут больше жалеть, если он обнародует эту историю. Дело-то, о котором говорилось в газете, было совсем простое, но Мэддену нужно было повышение, и он посчитал, что так заработает дополнительные очки. А теперь ему стыдно за свой поступок. Глядя на заголовок, он мысленно добавляет: «Двойное увечье не помешало инспектору…»

Врач, лечивший его в детстве от полиомиелита, изнасиловал его. Журналистке, которая брала интервью, Хэнк сказал, что не понимал тогда сути происходящего. Врач хорошо знал, как добиться своего, и был, как это ни странно, очень терпелив. Маме Хэнка нравилось читать журналы в приемной. После первого же визита доктор предложил ей всегда ждать мальчика там, в особенности потому, что мальчик, казалось, стеснялся, если осмотр происходил в ее присутствии.

«Мне было девять лет, — рассказывал Мэдден репортерше. — Я не знал, что должно происходить на осмотре, а что — нет. Но меня и раньше осматривали врачи, и я решил, что так и надо». Например, доктор брал его за яички и просил покашлять. Или проводил ректальный осмотр, потому что у мальчика «постоянно были запоры». Вскоре врач внес изменения в привычный ход приема. Он задерживал руку на гениталиях чуть дольше. Засовывал уже не один палец в ректальный проход. А потом уже и не палец.

«Будет немного больно, — так он сказал. Обычно доктор говорил это перед тем, как уколоть Хэнка иголкой. — Но недолго».

Хэнк услышал, как расстегивается ширинка, и внезапно с ужасом осознал, что его предали, что и до этого осмотр был вовсе не осмотр. Мальчик попытался закричать, но врач зажал ему рот и изнасиловал.

Закончив, доктор повел себя так, словно ничего не случилось, словно он провел обычный осмотр. Только в этот раз, закончив писать в карте, он протянул Мэддену коробку с бумажными салфетками и сказал: «Генри, там, за дверью, туалет. Иди помойся. Тут нечего стесняться, просто включи горячую воду». Мэдден молча взял салфетки. Он двигался словно в тумане. Мальчик знал, что произошло, но не мог в это поверить. Он пошел к двери, но врач остановил его, легонько взяв за руку. «Генри, ты же знаешь, все, что происходит в кабинете врача, нельзя обсуждать ни врачу, ни пациенту. Даже с родителями. Это закон такой».

Мэдден никому ничего не сказал. И не попытался выяснить, есть ли и вправду такой закон. Закон или не закон, а отец все равно посчитал бы, что это он, Хэнк, во всем виноват, что он это заслужил. «Идиот, сам напросился» — так его отец отзывался о людях, с которыми случалось какое-нибудь несчастье. Мэддену было стыдно: мог бы и раньше сообразить или хотя бы шевелиться побыстрее, когда услышал, как расстегивается ширинка. Надо было ткнуть его локтем под ребра или весы перевернуть, может, он бы испугался и перестал. Вот этого его отец никогда бы не понял — Хэнк не сопротивлялся. Так что он долго никому ничего не рассказывал. Через много лет Мэдден понял свою ошибку. Надо было все рассказать, чтобы с другими такого не случилось.

Репортерша оказалась умницей, ничего лишнего не написала. Вроде все, как было, но никаких жутких подробностей.

— Почему вы решили пойти работать в полицию? — спросила я его.

Мэдден признался, что у него для этого были личные причины. В детстве он болел полиомиелитом, и лечащий врач изнасиловал его. Мэдден долго не мог решиться даже осознать произошедшее. И лишь спустя много лет он рассказал о случившемся коллеге, который работал над похожим делом. Мэдден и сейчас сожалеет, что не поговорил с родителями, ведь это могло бы спасти других мальчиков. Врача призвали к ответу, лишь когда Хэнк уже учился в колледже.

— Однажды он выбрал не ту жертву, пацан оказался смелый, и все кончилось. Жалко, что тем пацаном был не я. Вот я и стараюсь больше такого не допустить.

Статья вышла, и Хэнк заметил, что люди начали относиться к нему по-другому. Иногда старались быть осторожнее в выражениях. Как только речь заходила о насилии, он переставал быть для них полицейским и воспринимался как жертва. Хэнку это совсем не нравилось. Он поговорил с Пасторини, потребовал, чтобы коллеги «перестали маяться дурью» и начали вести себя как «бессердечные скоты». То есть потребовал, чтобы все стало по-прежнему. Пасторини охотно исполнил его просьбу. Правда, теперь они время от времени шутили как-то уж чересчур мерзко. Биллингс, и напарник Хэнка, Фернандес, и даже сам Пасторини позволяли себе лишнее, просто ради того, чтобы показать: ничего не изменилось. Биллингс и Фернандес были у них в отделе записными шутами. Вечно кого-нибудь подкалывали. Придумывали и разыгрывали в лицах ссоры между людьми. Например, «Мэдден ругается с продавцом в продуктовом на углу». И разворачивали целую историю, а потом ходили и всех спрашивали, кто какие делает ставки: Мэдден победит или продавец? Какие у каждого сильные и слабые стороны? Каждую неделю они придумывали новое состязание. И каждую неделю объявляли победителя. Народу почему-то эта игра ужасно нравилась.

Но Мэдден сейчас не об этом думает. Он надевает очки и начинает печатать. Выделяет цветом все самое важное. Отдельно составляет список вопросов, которые собирается задать подруге Кристен, Керри Пинклоу. Это ей Кристен звонила незадолго до смерти. Рапорт основан исключительно на дневниковых записях девочки и рассказах родителей. Мэдден прикладывает к делу выписки из дневника. Те записи, в которых содержится важная для расследования информация. Двадцать пять страничек, исписанных аккуратным девчачьим почерком.

Двадцать пять страниц, пять месяцев. Начинается все с операции в ноябре и заканчивается в последних числах марта. Примерно за месяц до этого, в феврале, Кристен переспала с врачом, который ее оперировал. Странная история. Со дня операции прошло довольно много времени, и вдруг Кристен оказывается у хирурга дома. После вечеринки, пьяная, почти ничего не соображающая. Ее туда притащила подруга, Керри. Не хотела везти Кристен к себе в таком состоянии — боялась родительского гнева. А состояние было не очень. Коган согласился оставить девочку на ночь в спальне для гостей. А потом переспал с ней, несмотря на то что в гостиной осталась ночевать Керри.

Мэдден смотрит на фотографии Когана. Одна с водительских прав, другая из газетной заметки шестилетней давности, сообщающей, что он женится на Дженнифер Макфедден. Первую Мэдден раздобыл в своей базе данных, вторую выловил из Интернета.

Теодор Чарльз Коган. Родился в Чикаго 10 декабря 1963 года. Бакалавриат в Йеле. Диплом врача в Гарварде. Практикующий хирург-травматолог в медицинском центре Парквью.