Питер Бенчли - Остров Страница 10

– И они ничего не ощутили? Не слышали никаких криков?

– Что ощутили? Стотридцатитысячетонный корабль, движущийся со скоростью двадцать пять узлов? Он ничего и не почувствует, он ничего и не увидит, и не услышит – даже если у него есть видеорадары, у которых идет круглосуточное дежурство, как оно и было. В бурном море, в плохую ночь, большой корабль и маленькая яхта практически не видны друг другу. Моряки никогда не знают, откуда пришел удар.

Флорио углубился в перечисление юридических лабиринтов, которые путали морские расследования: за дело бралось ФБР, если были свидетельства о государственном преступлении; комиссии по борьбе с наркотиками вмешивались, если было подозрение о нарушении запрета на наркотики, но если речь шла о контрабанде, тогда присоединялась и таможня; многие суда пропадали в территориальных водах другого государства – и подключались Госдепартамент и Интерпол. И всегда Береговая Охрана оказывалась между двух огней и с подрезанными крыльями.

И чаще всего, результатом пререканий между агентствами было бездействие. В конце концов, что там говорить, потеря того или иного судна и нескольких человеческих жизней не могла особо взволновать общественное мнение.

– Вот если бы пропал Роберт Редфорд, правительству бы не поздоровилось, – сказал Флорио со смешком. – Но если это обычный человек, о нем можно забыть. Кроме того, в законе есть одна загвоздка, и владельцу судна будет лучше, если он не будет вопить “Волки!” и звать полицию. Страховые компании обычно не платят страховку в случае захвата судна. Так что человек, у которого пропадает судно, если он молчит и дает всем понять, что оно потонуло, получает страховку полностью. Если же он идет в ФБР и заявляет, что судно было захвачено в верхних широтах, он не получит и десяти центов. Вы вогнали сотню, а то и сто пятьдесят тысяч долларов в корабль, а это весьма серьезная причина, чтобы закрыть глаза и обвинять во всем Нептуна. Или Бермудский треугольник. Каждому хочется верить в Бермудский треугольник.

– Вы верите?

– А во что верить? Да, я читал все эти книги о том, что это Атлантида, и межзвездные корабли, и морские чудища, и подводные ураганы. Там много чего исчезает, и вопроса быть не может. Но если вы мне приставите нож к горлу и спросите: “Что это такое?”, то я скажу, что это идеальный пример того, как человек и природа действуют в разных направлениях. Это, черт побери, большой район. Там нет особого движения, нет связи, нет приличных карт и прогнозов погоды. Так что, когда Чарли-моряк покидает Майами и плывет к Багамским островам, используя, может быть, атлас вместо карты, – а некоторые из этих идиотов так и делают, – то он просто ищет приключений себе на шею.

– Сделайте для меня хотя бы любое, даже самое дикое предположение, – сказал Мейнард. – Прямо с потолка. Что случилось со всеми этими судами?

Флорио снял защитные очки и оставил их висеть на шее. Он посмотрел в окно, очевидно, производя в уме подсчеты.

– Треть, ну даже, половина из них, я бы сказал, просто пошли на дно, утонули: погода, тупость, что угодно. Пятая часть – скажем, судов сто тридцать – была захвачена “кузнечиками” и затем затоплена или, может быть, переправлена в Тихий океан. Горстка – пара дюжин, самое большее – были украдены, как вы украли бы машину и перепродали ее где-нибудь. Только настоящие придурки могут так делать – рисковать своей задницей, совершая двойное или тройное убийство ради того, чтобы заполучить судно. – Флорио остановился.

– Все еще остается больше сотни судов.

– Я знаю, – Флорио горько улыбнулся. – И именно из-за них я оказался начальником горстки маяков. – Он взглянул на Мейнарда. – Это действительно не для печати? Без шуток?

Мейнард кивнул.

– Я думаю, что эти суда кто-то забирает. Не знаю кто, не знаю, почему, и не знаю, что они с ними делают. Но только в этом есть хоть какой-то смысл. Посмотрите... здесь нет ничего нового. Я получил цифру шестьсот десять путем сложения. Я остановился на тысяча девятьсот семьдесят четвертом, потому что... потому что остановился. Я бы мог добавлять год за годом, как угодно далеко в прошлое. Конечно, в последнее время их больше, потому что и судов вокруг больше. Но эти суда исчезают в определенной пропорции от общего количества, в одном небольшом районе, без следа, без малейшей возможности объяснить их исчезновение, начиная с тех пор, когда вообще люди стали регистрировать подобные происшествия. То, что там происходит, длится уже по меньшей мере восемьдесят лет.

– И вы думаете, что так оно и будет продолжаться?

– Думаю? Господи, оно и продолжается! На этой неделе, как вы знаете, пропали еще два судна.

– Я ничего об этом не читал.

– Да вы и не могли. Нет никаких достоверных фактов. Единственное сообщение – яхты не прибыли в место своего назначения. Две супружеские пары из Нью-Джерси. Они, может быть, еще найдутся, но, зная, куда они направлялись, я бы не стал этого утверждать.

– Где это было?

– В районе... – Флорио замолчал. – К черту. Легче показать, чем объяснять. – Он встал и провел Мейнарда наверх, в свой кабинет – небольшую уютную комнату, вдоль стен которой стояли шкафы с книгами и которая была забита корабельными принадлежностями: колокол с одного корабля, нактоуз с другого, набор судовых костылей, бронзовый иллюминатор. Стены были оклеены морскими картами. Флорио встал на колени у стола и пробежал пальцем вдоль цепи островов в виде полумесяца.

– Здесь. В районе банки Кайкос.

Мейнард поискал на карте более известные названия, но ничего не нашел.

– Где это?

– Кайкос? К юго-востоку от Багам, к северо-востоку от Гаити. Это британская колония. Полное их название – острова Терке и Кайкос.

– И что там такое?

– В основном места катастроф. Давным-давно испанцам приходилось проплывать через пролив Терке, вот он, или через пролив Кайкос, вот здесь, на пути домой. В этих местах погибло невообразимое количество судов. Эти отмели – на самом деле жуткие ловушки: вы плывете по глубокой воде и вдруг – бах! – дно на глубине четырех-пяти футов. Бермудцы раньше добывали соль в районе Теркса, а на двух-трех островах группы Кайкос некоторое время промышляли сизалем.

– Подождите-ка, – Мейнарду вдруг пришла на память книжка, которую он однажды читал. – Ведь помнится, были споры насчет того, где высадился Колумб, когда открыл Новый Свет. Кто-то считал, в Сан-Сальвадоре...

– Да. Это на Багамских островах.

– ... но один человек настаивал, что он высадился на так называемой “группе островов Кайкос”. Я тогда не понял, что он имел в виду.

– Да тут и понимать нечего. Это Богом забытое место. И Всевышний – это единственный, кто может знать, сколько судов там пошло ко дну – сотни, по меньшей мере.

– И никто не вел никакого учета?

– Это невозможно. Да и никому нет до этого дела.

– Как можно туда добраться?

– По воздуху. От Майами, когда местная авиалиния функционирует. Они меняют место своего назначения каждые полгода. Они никого в последнее время не угрохали, но, думаю, это потому, что они летают так медленно.

– Вы там были когда-нибудь?

– Нет. Я слышал, что самое привлекательное в этих местах – это скорпионы. – Флорио взглянул на Мейнарда и увидел, что тот над чем-то задумался. – А что вам известно о тропических островах? Из первых рук, я имею в виду.

– Я был в Нассау. Один раз я ловил рыбу в Уолкерс-Кей, и плавал с аквалангом на Эльютере. Но это было много лет назад.

– Не знаю, о чем вы там думаете, но Кайкос – это не Нассау. Эти острова так же похожи на Нассау, как Энтеббе – на Нью-Йорк, и примерно настолько же цивилизованы.

– Я ни о чем таком не думаю, – сказал Мейнард.

– Нет, думаете. Но это ваше личное дело.

Было полвторого, когда Мейнард вернулся к музею Авиации и Космонавтики. Он отсутствовал почти три часа. Юстина не было ни на музейной лестнице, ни в вестибюле.

Мейнард нашел его в очереди, ждущей впуска в кинотеатр. Он позвал Юстина из-за заграждения в виде бархатной веревки.

Юстин покинул свое место и поднырнул под веревку.

– Ты можешь сходить в кино, если хочешь. Нам некуда спешить.

– Да нет, я его уже видел. Это фильм по истории полетов. Здорово сделан. Меня чуть не вырвало. – Юстин указал сквозь стеклянные двери на большое здание за спортивной площадкой. – Может, сходим туда? Один парень мне сказал, что там есть отличная выставка оружия.

– Конечно. До вылета еще полтора часа.

Когда они переходили улицу, Юстин взял отца за руку. На другой стороне Мейнард ослабил было руку, но Юстин продолжал его держать. Поначалу Мейнард почувствовал себя неловко: он не привык держаться с кем-то за руки. Но затем, вдруг осознав это, он ощутил грусть. За те месяцы, что он был в разлуке с ребенком, он потерял с ним контакт, он не имел ни малейшего представления о повседневных тревогах и нуждах своего сына. Он уже не считал его ребенком – Юстин был человеком, с которым Мейнард встречался по выходным дням, компания которого доставляла ему удовольствие, и с которым он вел повседневные, развлекательные – но не интимные – беседы. Теперь же мальчик, казалось, хотел возобновить контакт. Мейнард был тронут – и благодарен ему. Он сжал руку