Илья Деревянко - Бег к смерти Страница 10

Деньги на дозы Андрей добывал путем разбойных нападений и квартирных краж.

К кражам Кошелев относился лучше, чем к грабежам, но вовсе не из-за отвращения к насилию. После «лечения» у ведьмы Лычковой он приобрел помимо прочего ярко выраженные садистские наклонности. Нелюбовь Кошелева к грабежам объяснялась сугубо прагматическим расчетом – «Стремно!». Конечно, наброситься на школьника, слабосильную старушку-пенсионерку или пьяненького мужичка-работягу хилой комплекции просто, но... много с них не поимеешь! Так, гроши. В лучшем случае на одну дозу[34]. А с крутыми ссориться чревато, в чем наркоман имел несчастье дважды убедиться на личном горьком опыте. Однажды поздно вечером Андрей попытался ограбить вдребезину пьяного бандитской внешности мужчину с толстенной золотой цепью на шее, который с огромным трудом выкарабкивался из новенькой красивой машины. Андрей рассчитывал на богатейший улов, но... уклюкавшийся до поросячьего визга браток (а может, сотрудник какой-нибудь спецслужбы, или солидной охранной структуры, или... Да кто их нынче разберет!)... В общем, намеченная «жертва», не мудрствуя лукаво, выхватила пистолет, и Кошелеву пришлось улепетывать сломя голову, по-заячьи петляя, спасаться от выстрелов, иногда падать ничком в снег, снова вскакивать и снова драпать[35]... Пули не попали в цель лишь благодаря тяжелейшей степени опьянения владельца толстой золотой цепи и красивой машины... Второй раз Андрей подстерег в темной подворотне солидную женщину в норковой шубе, угрожая кухонным ножом, вырвал у нее сумочку (где впоследствии оказалось пять тысяч рублей), стащил с запястья золотой браслет и, ликуя, смылся.

Спустя ровно сутки за Кошелевым пришли. Нет, не милиция, а муж ограбленной женщины, носящий имя Николай, с двумя свирепого вида плечистыми друзьями. Николай оказался тесно связан с... ну вы сами понимаете, и поиски заняли совсем немного времени. Сначала Андрея заставили вернуть браслет, сумочку, деньги (в том числе возместить уже потраченную сумму), а затем затолкнули в машину и увезли на заброшенное старое кладбище «получать моральную компенсацию». Там Кошелева жестоко избили (вышибли несколько коренных зубов, опустили почки, сломали пару ребер), под дулом пистолета заставили испражниться «по-большому» и сожрать собственное дерьмо. Далее один из экзекуторов предложил «кастрировать пидораса», достал из-за пазухи финку, но... неожиданно в ход событий вмешался не кто иной, как Николай.

– Не пачкай руки, Вася! – брезгливо сказал он приятелю. – Наркоша достаточно получил... Но не дай бог попробуешь по-новой! Тогда живьем в землю зарою! Обещаю! – обратился он к трясущемуся, перемазанному экскрементами Андрею и рявкнул: – Катись, выродок!!!

Итак, умудренный плачевным опытом, Кошелев предпочитал воздерживаться от разбойных нападений и прибегал к ним в самых крайних случаях, когда ну нигде больше не получалось добыть денег на дозу! Жертвами наркомана становились, естественно, только слабые, беспомощные, фактически нищие люди. Существенной прибыли они, понятно, не приносили...

Кошелев воровато оглянулся. Наконец-то! Примыкающий к задней стене дома дворик был пуст, как голова фашиствующего молодчика со свастикой на рукаве, истерично орущего «Хайль Гитлер!» под усатеньким лупоглазым портретом давным-давно жарящегося в преисподней Адольфа Шикльгрубера[36]. Забравшись на карниз, Андрей через «кошачью» форточку открыл окно, ступил на подоконник и спрыгнул вниз на разукрашенный синими цветочками пушистый ковер. Выпрямившись, он прислушался: «Чем черт не шутит! Вдруг племянница, притворившись больной, слиняла из школы и бездельничает, зараза! В телевизор пялится!»

Прошло несколько томительных секунд. В безлюдных комнатах не раздавалось ни звука. «Чисто!» – с облегчением убедился Кошелев и суетливо занялся поисками сокрытых богатств, грубо выворачивая содержимое шкафов, тумбочек, сбрасывая с полок книги, шаря под ванной, за унитазом... Андрею не везло. Ничего похожего на «сокровища Али-Бабы» он не находил.

– Где ж сука паршивая заныкала золото, доллары? – беспорядочно разбрасывая вещи и роняя мебель, с ненавистью рычал наркоман. – Гнида, мразь, шлюха подзаборная!!! Чтоб ты сдохла в своей больнице!!!

Миновало десять минут, пятнадцать, двадцать... Результат по-прежнему оставался нулевым. Между тем неумолимо надвигался час, когда Андрею надлежало сделать очередную инъекцию героина. Появились первые признаки коварно подкрадывающейся ломки. Кошелев стал ощущать себя глубоко несчастным, брошенным, никому не нужным. На глаза навернулись слезы. Одновременно Кошелева охватила болезненная, гипертрофированная нервозность. Он начал бесцельно метаться по квартире, натыкаться на стены и бормотать бессвязные жалобы-ругательства. Неожиданно в прихожей послышался металлический скрежет отпираемого замка. «Тетка-стерва вернулась раньше обычного, – со звериной яростью подумал Андрей. – Не успел! Или придушить старую крысу да закончить «работу»? Нет, к сожалению, нельзя! Подозрения однозначно падут на меня! И ломка, ломка на подходе!.. Выход один – бежать к Костылю! Но улова-то нет!.. Дозу задарма не дадут! О е-мое-е-е!!!» Запаниковавший наркоман сгреб в охапку первое, что подвернулось под руку – стоящий на видном месте видеомагнитофон, – и с разбегу сиганул в распахнутое окно...

– Боже милостивый! Грабители! Мы разорены! – отперев дверь, увидав разгромленную квартиру и выронив тяжелые хозяйственные сумки, прошептала побелевшими губами Елена Ивановна. – Петя умер! Оля в больнице! Чем кормить ребенка? Бедная Анечка!

Минут через пять, оправившись от первоначального шока, она, тяжело дыша, бросилась проверять заветный тайник, хранящий пятнадцать тысяч долларов, оставшиеся от покойного зятя. К величайшей радости женщины, деньги оказались на месте.

– Слава тебе господи! – истово перекрестилась Елена Ивановна, в изнеможении опускаясь на стул.

Пропажу видеомагнитофона она обнаружила лишь по прошествии получаса.

«Взбесившийся наркоман в окно залез, благо первый этаж, пытался найти деньги... но не получилось. Тогда он схватил первый попавшийся ценный предмет да понесся менять на свое дьявольское зелье! – пришла к справедливому умозаключению женщина. – Надо от греха подальше установить на окнах железные решетки».

Добродушной Елене Ивановне и в голову не приходило, что взбесившимся наркоманом был не кто иной, как ее любимый племянник Андрюша...

Геннадий Костылев по прозвищу Костыль – приземистый, обрюзгший, черноволосый, смахивающий на навозного жука ровесник Кошелева – промышлял перепродажей краденого и розничной торговлей героином, который, кстати, сам активно употреблял. Геннадий жил один в однокомнатной квартире на третьем этаже девятиэтажного многоподъездного дома, по стечению обстоятельств расположенного неподалеку от городского морга. Большую часть его жилплощади заполняли различные коробки и свертки. Костылев поддерживал тесные связи с несколькими заядлыми наркоманами и зачастую вместо денег соглашался принять от них товар. По наидешевейшим расценкам, естественно... К нему-то и прибежал взмыленный, находящийся на пороге ломки Андрей. Успевший вовремя ширнуться Костыль встретил взбудораженного Кошелева понимающим взглядом и молча, посторонившись, запустил вовнутрь.

– Вот! – выпалил Андрей, поставив на стол уворованный у тетки видак. – Японский! Отдам за тысячу или рассчитаемся прямо «герасимом»[37]. Один грамм.

– Ну ты, брат, ляпнул сгоряча! – трагически развел короткопалыми волосатыми руками Геннадий. – Тысяча! Гм-м... Аппарат не новый, без документов и, как тебе известно, абсолютно не дефицитный в нынешние, изобилующие видеотехникой времена... Короче, нереально! Ты уж, дружище, не обессудь, я не занимаюсь благотворительностью! Не по карману!

– А с-сколько р-реально? – содрогаясь в ознобе, прохрипел Кошелев. Госпожа ломка потихоньку вступала в законные права. Резко подскочила температура. Андрея тошнило, лихорадило, трясло. Тело наполнялось тупой изнуряющей болью. – С-с-сколько?! – с придыханием повторил наркоман, с ужасом осознавая, что вскоре станет го-о-о-ораздо хуже!

– Максимум двести пятьдесят рублей или, если натурой, 0,25 грамма, – с притворным сокрушением вздохнул оборотистый Костыль. – Больше просто несерьезно!

Проклятая ломка стремительно набирала обороты. Суставы, кости Андрея, казалось, начали перемалываться гигантской невидимой мясорубкой... 0,25 грамма составляли одноразовую дозу Кошелева (а следовательно, обеспечивали на целых шесть часов отсутствие ломки) и потому, не в силах больше терпеть все нарастающие адские муки, он выдавил со стоном:

– Л-ладно! Д-д-давай натурой! Д-д-давай!!!

Получив маленький пакетик с вожделенным зельем, Андрей, испросив разрешения хозяина квартиры, прошел на кухню, бережно ссыпал белый, слегка розоватого оттенка порошок в специальную изогнутую ложку с замотанной изолентой ручкой, добавил воды, подогрел содержимое ложки на огоньке зажигалки до кипения, извлек из кармана шприц, намотал на кончик иглы кусочек ваты, втянул сквозь вату раствор в шприц и, с огромным трудом разыскав на теле более или менее целую вену, сделал инъекцию.