Юлия Верёвкина - Девятый круг. Ада Страница 10

Сергея этот незапланированный выезд из города очень тревожил. Но было в Аде что-то такое, от чего почти подсознательно ему хотелось ехать с ней; даже сейчас, положив голову на жёсткое сиденье пазика, он вдыхал аромат её духов, и ему казалось, что это запах какого-то другого мира, где девушки не просят вынести мусор и где нет тоскливого чувства привыкания… Он не знал об Аде ничего и ещё, пожалуй, не мог чётко сказать, зачем идёт за ней, но его будоражила новизна ощущений.

У Сергея было много вопросов, но… Он очнулся от того, что Ада трясла его за плечи, – оказалось, задремал, хоть и не мог понять, как это получилось. В автобусе уже никого не было, и водитель прикрикнул, чтоб они поторапливались. Сергей машинально обругал его и вышел на улицу.

Столбик термометра не поднимался выше минус 30 градусов вот уже полтора месяца, но Сергей, как и все, не мог привыкнуть к холоду, который не пронизывал – мгновенно вцеплялся в человека, едва тот высовывал нос на улицу, как бы сначала напуская страха перед морозом, который заберётся во все вены и артерии минуты через три – не больше. Но когда Сергей увидел белые сосны, которые высились вокруг, все остатки смутной романтики, которая кружилась в нём по дороге, выветрились вместе с мерзким ветерком.

– Где мы?

– Я завяжу тебе глаза.

Его «ЧТО???» утонуло в её варежке. На глаза лёг шерстяной шарф.

– Так даже теплее, – шепнула Ада.

И тут Сергея перестало волновать всё. Даже если нашлись идиоты, которым требуется его скромная заначка и ноутбук и они поджидают его с финками в лесу, даже если через минуту он окажется у оголтелых сатанистов, даже если ей просто нравится приводить людей в лес и оставлять их замерзать под ёлочкой – он будет идти с ней, сжимая крошечную ладошку.

Снег отчаянно скрипел под ногами, будто он шёл по попкорну. Холодно было жутко, и он подумал о противной птице в их дворе – неужели она это переживёт? У неё же, кроме перьев, и нет ничего… И может, стоит купить тот безумно дорогой финский пуховик – вдруг это хоть немного поможет? В Африке, говорят, тоже минус 30… Интересно, постирает ли Лерка его тёплый свитер? Конечно, нет… Ох, чёрт, завтра же ещё на работу… Как же холодно! Но нет, это не конец света. Выжили же древние в XVII веке, когда зима наступила в августе… И сейчас выживем… На месте Земли он, Сергей, наверное, выкидывал бы такие же фокусы – испытывают же люди её на выживание… Чтоб жизнь мёдом не казалась – освежитесь, дорогие мои жители… Вот вам и глобальное потепление… Чёрт, ноги окоченели. Сергей вспомнил какую-то старую книжку, где главный герой, поступив как последняя свинья, умирает в лесу: его засыпает снег, а он играет на флейте, и слёзы текут по его щекам и тут же замерзают…

Шарф мягко упал с его глаз. Вокруг был лес, а прямо перед ним – деревянная часовня.

– Моя прабабка была сумасшедшей. Да и всю семью ещё за несколько поколений до неё трудно назвать нормальной: как по-твоему, это же не совсем в порядке вещей, если перед сном ей рассказывали не сказки, а предание о том, как её собственную бабку забили камнями односельчане за то, что она была ведьмой? Эта история почти культивировалась, вести себя нормально у моих родичей было не в чести. Как их не коснулась советская власть, понятия не имею – может, потому, что они были беднее крыс… Жили они на отшибе, в ветхом домишке, в котором самым невинным зрелищем были сушёные ужи на бельевых верёвках… Но в психушку их тоже не отправили – наверное, решили, что до такого состояния их довёл ужасный царский режим… Так что из поколения в поколение мои ненормальные прапрабабки устраивали шабаши – не в лесу, как полагается по всем литературным канонам, а во дворе, за сараем. Им и в голову не приходило прятаться! Поэтому долго они и не жили. Правда, ещё быстрее умирали их мужья – бабки ухитрялись находить себе мужиков преданных, уж не знаю, может, они опаивали их чем-нибудь, но только те первые взваливали на себя проблемы жёнушек и пытались за них вступиться… и чаще всего расплачивались за это: кого-то убили в пьяной драке, кого-то молнией пришибло… В общем, в этой деревне – а до неё здесь недалеко, ты, правда, отсюда не увидишь, но всего пара километров, – дом на отшибе был классическим, с ведьмами и проклятиями. Но моя прабабка переплюнула всех. Сперва её выгнали из школы за то, что она упрямо не заплетала кос и порывалась красить глаза, – стоит ли говорить, все пацаны её обожали. Её мать, моя прапрабабка, ляпнула директрисе, что не ей учить её дочь, как себя вести, – и в девятом классе прабабка гордо покончила с образованием. Знаешь, как она это сделала? В свой последний учебный день облила директрису керосином и бросила зажжённую спичку… И ту не спасли – прабабка заперла кабинет изнутри и вылезла через окно, а потом подожгла всю школу… Её официально признали ненормальной и отправили лечиться. В больнице она влюбилась во врача. Этому идиоту надо было сразу уволиться. Но он попытался вежливо объяснить моей прабабке, что она его не интересует. Прабабка задушила его, когда он задремал на ночном дежурстве. Не веришь? У моей прабабки ещё и не на то хватило бы сил… Шума было! Тем более что в ту же ночь она сбежала из больницы. Как – никто не знает… Всё-таки потомственная ведьма. Она вернулась в деревню. И подожгла каждый дом. Каждый! И опять-таки неясно, как именно она это сделала: дома вспыхнули одновременно… Представляешь, что началось? Что-то потушили быстро, но некоторые избы до сих пор обгорелые, а других нет и в помине – сгорели дотла. А прабабку видели, когда она смотрела на пожары с холма. Наутро её проклинала вся деревня – это естественно, правда ведь? Но священник местной церкви наутро пришёл сюда и начал строить часовню. Сам, своими руками. Зачем – он сперва никому не сказал. А деревенские знаешь что сделали? Ну подумай… Конечно, они пошли к покосившемуся домику на отшибе. Конечно, они хотели сжечь и его – и я их не виню… Но когда они пришли, дом уже был сожжён… Прабабка сама себя подожгла, вместе с избой. Понятное дело, по ней в селе никто не горевал: её мать к тому времени умерла, а другие родственники уехали из села сразу после того, как прабабку забрали в психушку, – кажется, они купили дом где-то в районе. А священник всё строил часовню… В деревне не понимали, зачем она здесь, посреди леса. Он молча строил. И когда был вбит последний гвоздь и отполировано последнее бревно, он объявил, что построил эту часовню за упокой души моей прабабки. Дурак… Через два дня за ним приехали – шёл пресловутый тридцать седьмой год… Часовню хотели сжечь, но дул страшный ветер, который гнал огонь в лицо людям, но не поджёг ни единого венца. Пытались разобрать на брёвна – но при первой же попытке этими же брёвнами убило двух человек… И люди решили, что часовня проклята, – хотя как может быть проклято Божье место? Сюда никто не ходит. А часовня медленно гниёт, разрушается… Но посмотри на неё внимательно – это редкая достопримечательность. Возможно, это единственная в мире часовня, которую возвели ради ведьмы…

Луна одиноко светила в чёрном небе, и протяжно, почти с лязгом скрипели сосны. Тёмный шпиль часовни врезался в звёзды, и Сергей бы не удивился, если бы в эту минуту вдали мелькнул силуэт ведьмы на помеле – кто-то вроде несравненной Солохи из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Он пытался понять и не мог – святое это место или ведьмино? Как это отрегулировали в райских кущах?

Если брёвна часовни и правда гнили (а как иначе за столько лет?), сейчас это не было заметно. Чёрное дерево сверкало серебром, льдинки мерцали в свете луны, и Сергей потерял чувство реальности – он начал понимать, что чувствовал Кай, когда замерзал у Снежной Королевы. Его зубы мелко стучали от холода, но он бы ни за что не сдвинулся с места – красота ошеломляла, часовня возвышалась над ним, колдовство места, как гвоздь, прибивало к земле, а за руку его держала девушка с чёрными глазами и сумасшедшей кровью, которую ей передали беспокойные предки…

– Погоди… У неё же был ребёнок? Как же иначе ты…

– Был. От священника, который построил эту часовню.

Её маленькое личико было безмятежно.

– Он был всё-таки не совсем дурак: отвёз ребёнка – это была девочка, моя бабушка, – к тем самым родственникам, которые переехали в другое село. Они её и вырастили по всем строгим советским правилам в духе времени, так что она мракобесием не занималась: благополучно окончила институт и стала работать учительницей в школе.

Тут она потянула его вперёд.

– Зайдём?

Ноги Сергея сопротивлялись не только от мороза: от одного вида часовни по нему пробегали мурашки. Эти стены воздвиг человек в рясе, который любил умалишённую… «Психи», – решил Сергей и всё-таки пошёл с Адой.