Том Клэнси - Зеркальное отражение Страница 10

– Хорошо, Майк. Сейчас изложу основные пункты. – В голосе Герберта прозвучала озабоченность. – Ты себя хорошо чувствуешь?

– Прекрасно, – буркнул Роджерс. – Просто мне трудно идти в ногу с последними тенденциями рубежа тысячелетий.

– Как скажешь, – не стал спорить Герберт.

Роджерс не потрудился объясниться. Начальник разведывательного отдела был толковым специалистом; к тому же ему пришлось дорого заплатить за свое ремесло. Во время взрыва в американском посольстве в Бейруте в 1983 году у Герберта погибла жена, а сам он лишился обеих ног. Однако после длительного упорного нежелания принимать технический прогресс даже Боб Герберт пал жертвой компьютеров, спутников и оптоволоконных кабелей. Эту троицу он прозвал "божьим взглядом на мир".

– Вот что у нас есть, – начал Герберт. – Мы имеем два факта, может быть, связанных между собой, может быть, нет. Тебе известно, что в последнее время мы наблюдали повышенный фон микроволнового излучения в Санкт-Петербурге, в районе реки Невы напротив Эрмитажа.

– Да, – подтвердил Роджерс.

– Сначала мы предположили, что это является следствием работы новой телевизионной студии, которую создают в музее русские, чтобы знакомить школьников всей страны с сокровищами Эрмитажа. Однако наш специалист по проблемам телекоммуникаций наблюдал за пробными трансляциями и определил, что все передачи ведутся в диапазоне от 153 до 11 950 килогерц. А это совсем не то, что мы видим с Невы.

– Значит, телестудия является лишь ширмой, прикрывающей какую-то другую деятельность, – заметил Роджерс.

– Скорее всего. Мы также думали, что речь может идти о новой системе безопасности, призванной обслуживать поток туристов, который должен будет резко возрасти в дни празднования трехсотлетнего юбилея города, однако тут возникает неувязка.

– И какая же?

– Марта Маколл связалась со своим знакомым в Министерстве финансов и получила данные о бюджетах Министерства культуры и Министерства образования Российской Федерации, – продолжал Герберт. – Ни в одном из них не выделено ни рубля на подобную систему, которая должна стоить от пяти до семи миллионов долларов. Поэтому мы, порывшись, отыскали средства на создание этой студии в бюджете Министерства внутренних дел.

– Это еще ничего не значит, – возразил Роджерс. – Наше правительство постоянно перераспределяет деньги между ведомствами.

– Да, – настаивал Герберт. – Однако Министерство внутренних дел получило на проведение этих работ кругленькую сумму в двадцать миллионов долларов.

– Это министерство возглавляет Догин, человек, который только что потерпел поражение на президентских выборах, – напомнил Роджерс. – Вполне вероятно, часть этих денег была потрачена на его избирательную кампанию.

– Не исключено, – согласился Герберт. – Но есть еще одно обстоятельство, указывающее на то, что телевизионная студия в Эрмитаже является прикрытием чего-то большего. Вчера в час тридцать дня мы перехватили сообщение, отправленное из северной части Петербурга. Заказ на рогалики.

– Ну-ка, еще раз? – переспросил Роджерс.

– Это был заказ на завтрак, отправленный по факсу из Петербурга в кафе-пекарню "Бестония" на Брайтон-Бич. Неизвестный заказал один острый рогалик с луком и сыром, один соленый рогалик с маслом, два простых рогалика без всего и два чесночных рогалика с копченой лососиной.

– Кто-то заказал завтрак на противоположном конце земного шара, – задумчиво промолвил Роджерс. – Это точно не шутка?

– Нет, – решительно произнес Герберт. – Из "Бестонии" пришло подтверждение. Определенно, мы имеем дело со шпионами.

– Верно, – согласился Роджерс. – Есть какие-нибудь мысли насчет того, что это может означать?

– Мы отправили перехват нашим криптографам, – продолжал Герберт, – и были поставлены в тупик. Линии Доминик говорит, что различные типы рогаликов могут означать разные районы города или разные регионы земного шара. А может быть, речь идет об агентах. Различная начинка может означать разные цели. Линии обещала поработать над этим. Она уже позвонила в "Бестонию", и выяснилось, что там несколько десятков различных видов рогаликов и больше двадцати разных приправ. Так что на это потребуется время.

– А что насчет этого заведения, этой самой "Бестонии"? – спросил Роджерс.

– Пока что все чисто. Принадлежит неким Бельникам, семье, эмигрировавшей в 1961 году из Киева и попавшей на Брайтон-Бич через Монреаль.

– То есть агенты глубокого внедрения, – заметил Роджерс.

– Очень глубокого, – подтвердил Герберт. – Даррел предупредил ФБР, и те установили за пекарней наблюдение. Пока что ничего, кроме доставки булочек и рогаликов.

Даррел Маккаски отвечал в Опцентре за связь с ФБР и Интерполом. Обеспечивая взаимодействие различных ведомств, он помогал им максимально эффективно использовать ресурсы друг друга.

– Ты уверен, что это действительно рогалики? – спросил Роджерс.

– Мы снимали открытый пакет с выпечкой на видеокамеру с крыши, через мощный телеобъектив, а затем внимательно просмотрели запись, – сказал Герберт. – С виду самые обыкновенные рогалики. Кроме того, разносчик получает деньги строго в соответствии с размером заказа. И те, кто заказывает выпечку, на обеденный перерыв никуда не выходят, так что, судя по всему, они съедают именно то, что им приносят в пакетах.

Роджерс кивнул.

– Итак, мы возвращаемся к тому, что варится в Петербурге. Как на это отреагировала Д-16?

– У них на месте работает человек, – сказал Герберт. – Коммандер Хаббард обещал держать нас в курсе.

– Хорошо, – сказал Роджерс. – А ты сам что думаешь?

– Я чувствую себя так, словно совершил скачок в прошлое, в шестидесятые годы, – сказал Герберт. – Когда в наши дни русские начинают расходовать на что-то большие деньги, меня охватывает беспокойство.

Кивнув, Роджерс окончил связь. Герберт прав. Русские не умеют проигрывать благородно; и сейчас не исключено, что проигравший в президентской гонке имеет какое-то отношение к тайной операции, которая осуществляется на территории Соединенных Штатов.

Генерала тоже охватило беспокойство.

Глава 8

Воскресенье, 16.35, Санкт-Петербург

В любое время года дневное тепло покидает Санкт-Петербург практически мгновенно, повинуясь холодному ветру, который вечером начинает дуть со стороны залива. Прохладный воздух разносится во все уголки города по густой паутине рек и каналов, и поэтому теплые огни в домах зажигаются раньше. Также по этой причине прохожие, которым приходится бросать вызов пронизывающим ветрам и жестокому холоду, с заходом солнца проникаются особым братским чувством по отношению друг к другу.

Последствия захода солнца являются чуть ли не сверхъестественными, размышлял Филдс-Хаттон. Вот уже в течение почти двух часов он сидел под деревом на набережной Невы, читая рукопись, записанную в своем переносном компьютере. Одновременно он также слушал портативный проигрыватель компакт-дисков, который на самом деле был радиоприемником, настроенным на частоту просунутого под дверь песо. И вот сейчас Филдс-Хаттон наблюдал за тем, как солнце опускается к горизонту, а улицы и набережные начинают пустеть, и ему казалось, что все люди должны поторопиться укрыться в своих домах, пока вампиры и призраки не вышли на охоту.

"А может быть, – подумал он, – я просто редактирую слишком много фантастических комиксов и боевиков".

Филдс-Хаттон начинал мерзнуть. Здесь было гораздо холоднее, чем был способен выносить даже его организм, закаленный промозглой лондонской сыростью. Что хуже, он начинал приходить к выводу, что день пропал впустую. С тех самых пор, как английский разведчик включил "жучок", он слушал лишь ничего не значащую болтовню о футболе, о женщинах и о суровом начальстве, скрежет гвоздодеров, вскрывающих ящики с оборудованием, и шаги сотрудников телестудии. Не совсем та информация, от которой в Д-16 начинает чаще биться сердце.

Филдс-Хаттон посмотрел на противоположный берег, затем снова перевел взгляд на Эрмитаж. Здание музея выглядело просто восхитительно; закат выкрасил в бронзу многочисленные мраморные колонны и вспыхнул костром на позолоченном куполе Исаакиевского собора. Туристические автобусы отъезжали от Эрмитажа, забирая группы посетителей. Сотрудники дневной смены, покидая работу, садились на троллейбусы или шли пешком до расположенной всего в пятнадцати минутах станции метро "Невский проспект". Вскоре огромный музей, как и улицы, опустеет.

Филдс-Хаттону хотелось надеяться, что Лев смог снять ему номер в гостинице: он собирался завтра утром вернуться сюда и продолжить наблюдение. Он был убежден, что, если в музее действительно происходит что-то необычное, искать корни этого следует в телестудии.

Английский разведчик решил вернуться в Эрмитаж и понаблюдать какое-то время за таинственной дверью с кодовым замком: быть может, перед закрытием ею воспользуется кто-либо помимо технического персонала. Если повезет, ему удастся описать физиогномическому отделу Д-16 какого-нибудь странного посетителя – военного, переодетого в штатское, правительственного чиновника, сотрудника спецслужб. Кроме того, последние дни перед началом какого-либо нового проекта и первые дни после этого всегда проходят в суматохе и напряжении. Возможно, простой техник, уходя с работы, случайно сказанным словом невольно сообщит разведчику, что же все-таки происходит за закрытой дверью.