Сергей Долженко - Девочка в красном. серия «Небесный дознаватель» Страница 10

Они шли к железной дороге небольшим лесом, шли в сыром зеленом полумраке, по песчаной дорожке, сплошь усыпанной желтой хвоей. Иван Петрович с большой осторожностью обходил лужи, а Гаврилин, в детской болоньевой курточке с накинутым капюшоном шагал в резиновых сапогах, не разбирая дороги, и жаловался:

– Никак с ней сладить не могу. Галочка и раньше бой-бабой была, чуть что – в крик, а то и кулаком в морду сунуть норовила. А теперь и подавно.

Внезапно до Шмыги дошло, почему он идет словно с пустыми руками. Он даже приостановился.

– Сергей Георгиевич, а комнату сына мы так и не посмотрели!

– В зале спал он, постоянного места у него не было, после того, как Галочка его комнату заняла. Все время на улице, с друзяками… И вот мается она теперь, мается. Кассиром работала на станции, – ушла. Сидеть, говорит, не могу в душном помещении, голова болит.

«Интересно, так в зал покойный мальчишка сам перебрался, или его матушка согнала?»

Пока они шли к платформе, пока ждали электричку, Гаврилин по простоте душевной много чего полезного рассказал детективу. И когда поезд тронулся, он все еще стоял, худенький, нахохлившийся, засунув руки глубоко в карманы, и, наверное, все еще продолжал говорить и говорить, только про себя.

Вернувшись в агентство, Шмыга взял в буфете на первом этаже стакан горячего чаю. Достал новенький коричневый скоросшиватель и на нем крупно написал: «Дело №42, Гаврилины. Начато: 29 июля 2003 года. Окончено…» И, довольный, подколол подписанное обязательство. Получалось неплохо: завтра он завершит одно дельце, и тут же займется другим. Так вполне можно заработать не только на хлеб, но и на бутерброд с маслом и даже колбасой.

«Чертеныши», – усмехнулся он, и вспомнил давешних спортсменов. – «Вот где чертеныши…».

Паша открыл дверь с таким идиотски расслабленным лицом, какое обычно бывает у щенят, которым только что начесали за ушами.

– Проходи, – сказал он торжественным шепотом. – С ней познакомлю.

«С ней» прозвучало так, будто Шмыге предстояла аудиенция у испанской королевы.

– Дай я хотя бы руки помою!

Детективу казалось, что от него все еще исходит затхлый запашок гаврилинского дома. К тому же, ему требовалось несколько минут, чтобы настроиться перед разговором с Алиной Белохвостиковой, выпускницей финансово-экономического колледжа, роковой красавицей, которая развела любящих мать и сына по разные стороны.

Приняв душ, – Иван Петрович c удовольствием начинал привыкать к образу беспечного дальневосточного дядюшки, – он вышел в гостиную, где в углу под брызжущим светом хрустальных бра сидели в креслах влюбленные.

Паша привстал и здоровой рукой помог подняться невысокой смуглой девушке в синих обтягивающих джинсах.

– Иван Петрович, – церемонно представился детектив по несчастным случаям. – Из Хабаровска.

– Алина, – ответила девушка. – Из Нижневолжска.

В первый момент Шмыге показалось, что его надули самым наглым и бесцеремонным образом. Обманула Надежда Сергеевна, уверяя, что демон в женском обличье разрушил ее материнское счастье; врал Паша, в телячьем восторге описывая, какую встретил на своем пути Божественную красоту… Или, быть может, о том, что невеста ослепительно красивая ему никто не говорил, а это впечатление сложилось в нем в силу тех мрачных и грозных обстоятельств, непрерывно возникающих во все время существования этой пары? Ведь привыкли по книгам и киноэкрану считать, что нести бурю может только сильная, властная и, разумеется, безумно красивая женщина.

Ни одним из вышеперечисленных качеств не обладала невеста Бурцева. Как на первый взгляд, так и на второй, и на третий… Каре темных волос, серо-зеленые глаза бросают неяркий взгляд из-под густых коротких ресничек, маленькие, тонкого рисунка губы. Немного бледна, слабые тени под глазами. Все по отдельности хорошо, но вместе создавало впечатление заурядной вчерашней школьницы, еще не успевшей вином и сигаретами сжечь кожу лица.

«Из-за такой пигалицы я, взрослый матерый волчище, трачу свое золотое время?» – уныло спросил себя детектив, продолжая улыбаться. «Надежда Сергеевна, хотя теперь в ваших жилах течет моя кровь, я вас не люблю. И предупреждаю – не в девятьсот, а в тысячу девятьсот рублей обойдется вам моя работа». Отъевшийся Шмыга забыл, что еще неделю назад он был готов всего за пятьсот рублей предотвратить не то что несчастный случай, а даже техногенную катастрофу регионального масштаба.

– Ты говорил дядя, – повернулась Алина к жениху, – а он почти твой ровесник.

– Где же ровесник? – торопливо сказал Паша, и недобрая тень вдруг промелькнула в его глазах. – Сколько тебе, Иван? Лет двадцать семь, тридцать?

– Тридцать, – согласился Иван Петрович, – почти тридцать.

Похоже, Паша ревновал свою красавицу ко всему на свете. «Надо бы шепнуть ему, что я не считаю его невесту красавицей. Чтобы в будущем не возникало коллизий… Хотя какое будущее, завтра же закончу это дело».

– Как там у вас в Хабаровске? – спросила девушка.

– Ничего, жить можно. Лососи, китайцы, тайга – приморье одним словом, – беззаботно ответил Шмыга. Единственное, что знал он об этом городе, это то, что по карте он находится с правой стороны от Уральского хребта.

– Вы такую вкусную икру привезли. Паша угощал меня. Она у вас, наверное, копейки стоит?

Икру и лосося детектив купил в супермаркете на площади Горького. Он с подозрением посмотрел на Алину. Ему показалось, правда, только на мгновение, что лукавая усмешка тронула ее губы. Нет. Она серьезно ждала ответа на свой вопрос.

– Да. Во время нереста.

Иван Петрович быстро и с неожиданным для себя юмором пересказал недавно виденный по РТР сюжет о приморских браконьерах. Паша о Дальнем Востоке ничего не знал и нетерпеливо ерзал в кресле.

– Вань, ты, может быть, устал? – вмешался он. – Можно телевизор в твою комнату отнести…

– Иван, а вы что оканчивали? – спросила Алина, не обращая внимания на Пашино предложение.

– Университет, юрфак.

– Вау! – с восхищением воскликнула она. – Тяжело учиться?

Иван Петрович вспомнил общагу в Саратове, холодные комья пшенки по утрам, ночной клуб в бывшей конюшне на окраине, где он на втором курсе подрабатывал охранником, позор, с которым он провалил на первой сессии административное право… еще какие-то юношеские обиды полезли в душу.

Он с плохо скрытой горечью сказал:

– Не просто… – И вздохнул. – Зато библиотека там хорошая.

– А сейчас кем работаете? По специальности?

«Стоп!» – некий трезвый и холодный голос произнес в его мозгу. Он помедлил с ответом.

– В частной конторке. Гражданские дела. Скука.

– Ждете, как и все мы, больших дел и больших денег? – как-то просто спросила она.

Иван Петрович изумленно посмотрел на Алину. То ли освещение изменилось, то ли она переменила позу, но он увидел ее совсем другой – взрослой умной женщиной, в зеленых глазах которой дрожали золотые искры от настенных светильников.

– Хотелось бы, – сказал Шмыга, невольно подбирая живот и распрямляя плечи. Против загипсованного Паши он выглядел, наверняка, красавцем корнетом.

– Вы способный, вы своего добьетесь, по вам видно, – мягко сказала она.

– Да, мог бы, – неожиданно для себя согласился детектив, и внезапно со злобой подумал о Сибиреве. «Крутит старикан, крутит, держит в Нижневолжске на мелочевке. Вполне мог бы позвать к себе в Москву и привлечь к большим проектам».

– Вам надо в центр выбираться, в провинции вас не оценят. Моей маме предлагали Москву и работу, но она выбрала Нижневолжск и мужа.

«Я не говорил о Москве вслух!» Мимолетный испуг коснулся его, однако тут же испарился. Павел как-то резко встрепенулся.

– Линочка, мы сразу после свадьбы едем в Москву. Я еще не говорил с Димой, но он может нам на свадьбу квартиру подарить. Ему раз плюнуть. Не самую крутую, где-нибудь за кольцевой, но в Москве! Увидишь, он классный парень.

– Не откажет. Ему раз плюнуть, – еще раз с ожесточением повторил он.

– Надеюсь, – зябко передернула плечиком невеста.

– Вот только мамаша уперлась колом и стоит, – чуть не выругался Бурцев. – Знает, старая, что мы уедем, боится остаться одна, вот и долбит нас, долбит – молодые, без диплома институтского, без профессии…

– Ты бы навестил маму, – посоветовал детектив.

– Ее скоро выпишут, – отмахнулся Павел, и, враз обессилев, откинулся на спинку кресла. Он явно был еще слаб.

– Постель тебе приготовлю, – сказала Алина, поднимаясь. – И домой позвоню, что буду завтра.

– Ну, как? – прошептал «племянник», наклонившись к Шмыге со своего кресла, когда невеста вышла.

– Ты знаешь, не в моем вкусе, – небрежно отозвался детектив. – А так ничего, симпатичная, – добавил он, заметив, как помрачнел Бурцев.