Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 4. Зона отчуждения Страница 10

– А точнее?

– Километров семь. И, что интересно, они не двигаются. Наверное, «проффесор» решил начать собеседование. Видать, ему совсем невтерпеж, – как ребенок радовался старший.

– Давай к ним! Возьмем тепленького и кастрируем на месте. А бейцелы заставим сожрать! – орал захмелевший Игорек.

Запрыгнув в машину, он набрал деда. Ответил автоответчик.

– Черт! – выругался внучок. – Дед не может просто так отсутствовать… Что еще могло случиться?

Не решившись позвонить отцу, он погрузился в думы. Если бы не спиртное, он бы смог связать цепочку алогизмов, а так ему казалось, что во всем виноват толстый.

Машины съехали на проселок, а затем въехали в лес. На поляне, укрытой подтаявшим снегом, стоял, покачиваясь, черный «Ауди Q7», оглашая лес мелодиями шансона.

– Вот ублюдок! У него вместо мозгов сало. Берите их! – скомандовал Игорь и пошел следом, прикрываясь одним из бойцов.

Затемненные стекла не давали возможности увидеть происходящее в салоне. Окружив машину, они одновременно распахнули все пять дверей. То, что увидел Игорек, поразило его.

На передних сиденьях сидели водитель и телохранитель, оба связанные особым способом. Они были вынуждены то оттягивать веревки, сдавливающие их шеи, то вновь отпускать, давая по очереди дышать то себе, то висящему за их спинами на этой же веревке толстяку. Именно эти упражнения и раскачивали автомобиль в такт учащенному дыханию. В открытом багажнике автомобиля красовалась гирлянда из десятка тротиловых шашек, большая гора осколочных мин и граната. Стопорный шплинт, удерживавший боек вместе с вытяжным кольцом, в обиходе называемым «чекой от гранаты», болтались на поводке, привязанном к ручке багажника.

– Ну надо же! – только и успел произнести Игорек, как мощный взрыв разметал по мартовскому лесу части автомобиля и человеческих тел. Заходящее солнце добавило красного на кровавый снег…

Точная наука несовместима с романтикой

Шагая по коридору клиники, Илья давал распоряжения своему помощнику.

– Аркадий, срочно готовь аппаратуру. Я привез тело для мамы. Правда, она перенесла шок, и необходима коррекция.

– Вас понял. Я как раз пополнил базу данных и уверен, что могу предложить массу вариантов.

– Девушку зовут Алеся. Она приехала из провинции, точнее, из белорусского Полесья. Собиралась покорять Москву своими талантами, а попала в бордель. Она до сих пор девственница, хотя попытка изнасилования несколько часов назад имела место. Все до момента приезда в Москву – стереть. Внести то, что нужно мне. Пусть она будет студенткой первого курса исторического факультета. Об этом когда-то мечтала моя мама… Да, доктор, не сильно загружай ее, пусть будет только то, что предусмотрено учебной программой.

Информацию о том, что дед Игоря и отец генерал-лейтенанта Перегуды, Дмитрий Дмитриевич, догорал в вертолете, упавшем на бензоколонку, Илья Каров узнал первым. Затем из последних новостей он услышал о взрыве бытового газа в пятиэтажке, где был притон, – семейный бизнес семьи Перегуды. Еще чуть позже – и о взрыве тротилового заряда большой мощности в подмосковном лесу, приведшем к многочисленным жертвам. В новостях сообщалось, что единственный опознанный труп при жизни был Игорем Константиновичем Перегудой.

– Ну надо же! – только и успел произнести Игорек, как мощный взрыв разметал по мартовскому лесу части автомобиля и человеческих тел.

Такого развития событий даже Илья не мог предположить. Его старый знакомый, покровитель и участник многих проектов Константин Перегуда в один день лишился бизнеса, отца и сына.

Илья понимал, что такое потрясение не может не сказаться на человеке, а, значит, на Константина лучше не рассчитывать, и нужно самому принимать решения. А думать было над чем. Илья получил информацию о том, что клиникой плотно интересуются иностранцы.

«Сейчас, главное, разобраться в приоритетах… – успокоил себя Каров. – Донор для мамы найден. Информация с мамы считана и сохранена на электронном носителе. Программы переноса сознания усовершенствованы…Первое – отключить маму от аппаратуры и дать ей спокойно умереть. Второе – вывезти Аркадия с Алесей из клиники на запасную секретную базу. Третье – провести «стерилизацию» сознания персонала клиники. И четвертое – уничтожить аппаратуру и исчезнуть самому», – подытожил, набросав план экстренных мероприятий, Илья.

Генерал Перегуда только что вернулся из командировки и сразу почувствовал какое-то напряжение в своем окружении. Казалось, все что-то не договаривают. Но он ужасно устал, хотелось есть, поэтому не стал ничего выяснять. Переодевшись, он прошел в кухню-студию, достал из бара выпивку, а из холодильника лед и закуску. Поставил все на красивый поднос и перенес на стеклянный столик возле большого ярко-красного кожаного дивана.

Опустив обессиленное тело на приятно холодящую кожу дивана, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Зазвонил телефон, беспокоили из его офиса.

– Какого черта? – не скрывая раздражения, спросил Перегуда. – Что такое могло случиться, что ты мне звонишь?!

– Крепитесь! Ваш сын погиб… – без приветствия и предисловий дрожащим голосом сообщил адъютант.

– Повтори! – переспросил Перегуда, но вместо голоса адъютанта услышал:

– Костя, наш сынок, Игорек, умер!..

Голос бывшей жены генерал распознал не сразу. Они разошлись, когда сыну было восемь месяцев. Общались мало. Подарки на день рождения, Новый год, да и то лишь в самые первые годы после расставания. Но сына он любил. Пусть как-то по-своему, но любил. Помогал в бизнесе.

– Как это произошло?

– Это все ваши черные делишки! – единственное, что могла членораздельно произнести женщина, а затем Перегуда услышал лишь животный вой убитой горем матери…

Генерал отключил телефон и на негнущихся ногах вернулся к дивану. Он открыл бутылку «Блю лэйбл» и стал пить прямо из горлышка. Пил и пил, пытаясь растопить вселенский холод. Жар в желудке от спиртного заглушался оледенением души. И чем больше он пил, тем сильнее леденел. Его начал бить озноб. Дрожали все части тела, и каждая на своей собственной частоте. Горло сдавил спазм. Жидкость от невозможности проникать в желудок вытекала изо рта и носа одновременно… Вновь зазвонил телефон. Он не знал и не хотел знать, кто звонит. Отбросив опустевшую бутылку, генерал склонил голову до самого столика и увидел свое отражение в стекле: выглядел он ужасно. Виски вперемешку со слизью стекали на стекло, от икоты содрогалось все тело… А телефон звонил и звонил… Протянув руку, Перегуда включил громкую связь, потому что был не в состоянии удерживать трубку.

– Константин Дмитриевич, крепись! – звонил его друг генерал. – Ужасные вести.

– Знаю… Сына не стало… Мне нужны подробности.

– Обязательно выясним все до мелочей. Но я не поэтому звоню. Я по поводу твоего отца, Дмитрия Дмитриевича…

Перегуда тупо уставился в экран телефона. Спиртное стало действовать, уменьшая связь нейронов, и он терял способность соображать.

– А что с отцом? – спросил он как-то слишком спокойно, словно играя чужую роль.

– Сообщение поступило из Владимирской области. Сгорел в вертолете вместе с бригадой охотников.

– Он был на охоте? – удивился Перегуда, думая: «Странный сегодня день. А может, это мое воображение под действием алкоголя разыгралось…» – Ты кто?

– Я твой друг и коллега, Савелий. Все очень серьезно. И две смерти, к сожалению, реальность.

– Все! Не хочу ничего слышать! – заорал в трубку Константин и швырнул телефон…

Да, Перегуда, все люди божьи твари! Но вы из них самая редкая

От окна, завешанного тюлевыми занавесками, на массивный письменный стол падал свет. На огромной столешнице красовался стаканчик с торчащими из него карандашами и фломастерами. Рядом, в дешевой рамке – фотография Президента Сиднева. Несколько папок аккуратной стопкой лежали перед портретом. Размер, множество тумб, различных ящиков и отсеков придавали столу значимости. На стене, справа от стола, висел календарь на 2012 год, а слева – большой портрет Дзержинского. Вдоль одной из стен расположился книжный шкаф, заполненный книгами в дорогих переплетах, расставленными в определенном порядке: самую верхнюю полку занимали собрания сочинений Пушкина и Есенина. Ниже разместились тома британской и советской энциклопедий.

Если бы не пыль, покрывающая эти вместилища человеческой мудрости, можно было бы подумать, что жилище принадлежит эрудированному интеллигенту. Но в комнате был еще один шкаф, платяной. Он стоял с приоткрытыми дверцами, как бы показывая, что не смог вобрать в себя сброшенные второпях брюки, рубашку и красивое женское белье. Около дивана валялась пустая бутылка из-под виски «Чивас». Белое, расшитое темно-синими цветами покрывало сползло с лежавшего на диване мужчины: он замычал во сне и стал подергивать ногой. Ему снился кошмар, и он явно старался от него избавиться. Ему удалось проснуться, он открыл глаза. Слюна тонкой струйкой стекала по щеке, красные, совершенно пустые глаза уставились в потолок.