Шеннон Керк - Метод 15/33 Страница 11

Я изучал реакции Бойда и его движения, как меня учили. Поскольку я только что подтвердил, что его автомобиль использовался в преступлении против ребенка и ФБР идет по следу, то если бы Бойду было что скрывать, он, скорее всего, скрестил бы на груди руки, прищурился, отвел взгляд и снова заговорил бы, глядя вверх, влево. Все это красноречиво указывало бы на него как на лжеца, придумывающего ответы. Бойд ничего подобного не сделал. Он осторожно положил ладони на стол, грустно опустил плечи и посмотрел мне в глаза взглядом старого усталого медведя.

— Больше ничего не приходит в голову, мистер Лиу. Мне очень жаль. Я хочу помочь этой девочке. Может, вы спросите меня о чем-то, что я должен был заметить? Может, это мне о чем-то напомнит.

Я просмотрел перечень предыдущих дел, загруженных в мой мозг, перебирая улики, которые помогли их раскрыть. Я уже бывал в подобной ситуации.

— Сколько бензина было в баке фургона? Вы это помните?

— Еще бы мне не помнить. Чертова штука была почти сухой. У меня едва хватило бензина, чтобы ее завести.

— Где ближайшая заправка?

— Р&К, заправка и мойка. В конце улицы. Вообще-то он задал такой же вопрос, и я ответил ему точно так же. Р&К, заправка и мойка. В конце улицы.

Есть.

— Он что-нибудь подписал? К чему-нибудь прикасался у тебя в доме? Он все время был снаружи или заходил?

Бойд обернулся и посмотрел на что-то у себя за спиной, затем снова развернулся ко мне, улыбнулся, покачал головой и ткнул в мою сторону пальцем. Казалось, он гордился мной, как своим ребенком-детективом.

— О, мистер Лиу, вы хороший детектив, вы просто отличный детектив! Я бы до этого никогда не додумался, но знаете что?! Вы, черт возьми, попали в точку! Он пользовался моей уборной.

Еще раз есть.

— Я никого не хочу обидеть, Бойд, но я вынужден спросить. Ты мыл после этого уборную?

Бойд засмеялся.

— Мистер Лиу, посмотрите на меня. Я вдовец. Нет. Черт возьми, я не мыл никаких уборных. Я этой вообще не пользуюсь. Я пользуюсь только той, что наверху. Кроме того, меня не было дома. Я ездил в гости к брату и маме в Луи-си-ану, где я родился. Более того, я уехал в тот же день, когда продал фургон. И вернулся только сегодня.

— Кто-нибудь пользовался уборной после него?

— Никто.

Есть, есть, есть. Покупатель пользовался уборной, которую после этого не мыли и в которую больше никто не заходил.

— Бойд, я должен кое о чем тебя попросить. Во-первых, я хотел бы, чтобы ты мне позволил опечатать эту уборную и снять с нее отпечатки пальцев. Второе — мне нужны адреса твоего брата и мамы, живущих в Луизиане. Ты не возражаешь?

— Конечно нет, сэр. Но скажите, у меня из-за этого будут неприятности?

— Бойд, если ты говоришь правду и проверка это подтвердит, а моя напарница не обнаружит у тебя в хлеву ничего подозрительного, никакие неприятности тебе не грозят. Как раз наоборот — мы очень признательны тебе за оказанную помощь. Кстати, у тебя есть еще какая-нибудь недвижимость, кроме этого дома?

— Нет, сэр, этот дом — все, что у меня есть.

— Ты пользуешься какими-нибудь псевдонимами?

— Мама называет меня Бойд Л. Мак-Гвайр, и я не имею права взять и поменять имя, которое она мне дала, вы согласны? Мама и без того разозлилась на меня, когда я много лет назад приехал в Индиану и поселился рядом с родней по папиной линии. Еще не хватало, чтобы я имя сменил. Вы согласны, мистер Лиу?

— Да, Бойд, это было бы уже чересчур.

Я встал, зашел в уборную и принялся ее осматривать. С помощью Бойда я приблизительно подсчитал площадь, с которой криминалистам предстояло снимать отпечатки пальцев. Затем я опечатал вход с помощью желтой полицейской ленты.

Чтобы написать подробный отчет, я тщательно и с пистолетом наготове осмотрел все закоулки дома Бойда. Сам Бойд все это время ожидал снаружи, прислонившись к дереву, в чем я мог убедиться, глядя практически в любое из двенадцати лишенных штор окон. Этот парень не скрывал ровным счетом ничего, не считая, возможно, гор грязного белья, валяющегося в углах, видимо, с того самого времени, как умерла его жена. Этот вдовец невинен, как младенец, — заключил я.

Вернулась моя напарница, прошагав через задний двор Бойда своей любимой походкой усталого ковбоя. Она рассказала мне — так, чтобы не слышал Бойд, разумеется, — что осмотрела всю территорию, заглянула повсюду и даже простучала стены в хлеву из красного кирпича, чтобы убедиться, что в них нет полостей.

— Ничего, — заключила она. — Ничего, что указывало бы на преступление. Хотя в этом хлеву воняет дешевыми шлюхами, как в борделе на окраине Питтсбурга, — пожаловалась она в своем стиле женщины-мужчины, нисколько не заботясь о том, чтобы разъяснить, что она имеет в виду.

Мне было откровенно насрать на запахи в хлеву Бойда, если только там не пахло смертью. А я знал, что это не так, потому что натренированное обоняние Лолы моментально уловило бы присутствие гниющей плоти. Впрочем, несмотря на мое нежелание ей сочувствовать, она еще два дня продолжала жаловаться на кур, бродящих по колено в собственном помете.

— Я не могу избавиться от вони этих кудахчущих и срущих кур, — не менее сотни раз повторила она и даже прибегла к помощи нюхательных солей, чтобы устранить эти зловонные воспоминания. — Я боюсь повредить свой нюх охотника, — пояснила она.

Хотя я ни в чем не подозревал Бойда, мне не давал покоя один вопрос: кто ухаживал за его живностью, пока он находился в Луизиане? Это, разумеется, не имело значения, но я все равно себя постоянно об этом спрашивал. К тому времени, когда Лола завершила осмотр, я уже вычеркнул Бойда из списка подозреваемых, и мне казалось невежливым обращать внимание на то, сколь хорошо он заботится о своей птице. И я воздержался от вопроса. И если вам это не нравится, то позвольте напомнить, что я занимаюсь пропавшими детьми, а не дурным обращением с курами. Можете пожаловаться на меня в Организацию по этичному отношению к животным.

У Бойда Л. Мак-Гвайра и в самом деле не было никаких других домов. Его брат и мама в «Луи-си-ане» также не вызвали подозрений. Но наилучшим было то, что сам Бойд успешно прошел все проверки, потому что исключать людей из списка подозреваемых так же важно, как и включать их в него. Кроме того, визит к Бойду дал мне две великолепные зацепки. Во-первых, криминалисты обнаружили в уборной Бойда три соответствующих друг другу, но не принадлежащих самому Бойду отпечатка пальцев на дверной ручке и черном резиновом туалетном вантузе — кто бы мог подумать! Во-вторых, на заправке Р&К «в конце улицы» я с изумлением обнаружил, что владелец на самом деле каждые три дня меняет пленки в камерах слежения и все их хранит. Большинство владельцев просто делает новую запись поверх старой. Но только не этот невероятный человек.

— Прошу вас, проходите, — пригласил он нас. — Я покажу, где они хранятся.

Он не только хранил записи, он делал это в хронологическом порядке, но предварительно скрупулезно подписывал, до секунды указывая промежуток времени, запечатленный на данной пленке. Я с трудом сдерживался, чтобы его не расцеловать. А то, что мы увидели на одной из пленок… Могу только сказать, что именно ради таких моментов люди становятся детективами.

Вечером нашего продуктивного дня с Бойдом и владельцем заправки и после короткого праздничного ужина я позвонил своей жене Сандре. Мы с Лолой заехали в «Аутбэк Стейк-хаус» (это было совершенно не по пути, но Лола настояла), где я заказал хорошо прожаренное филе и луковый цветок. Сама Лола заказала два стейка с кровью, три «Гиннесса», две фаршированные печеные картофелины размером с футбольный мяч и еще булочки.

— Оставь себе эти чертовы овощи, — приказала она официантке, — и принеси, пожалуйста, два куска пирога с арахисовым маслом.

— Знаешь, когда-нибудь такая диета тебя доконает, — уже в который раз сообщил ей я.

— С учетом того, что мне приходится видеть в подвалах и прочих укромных местечках, Лиу, я буду есть все, что захочу. И незачем читать мне нотации, — предсказуемо ответила она. А потом рыгнула.

Обаятельная женщина эта Лола.

Сандра гастролировала по Восточному побережью, выступая в комедийных клубах и барах. Мне удалось дозвониться после последнего спектакля в какой-то дыре в Хайанниспорте.

— Привет, дорогая! Тебе удалось их сегодня рассмешить? — спросил я.

— О, понимаешь, у меня старый репертуар. Я всегда говорю одно и то же. Я уже сама себе надоела. Старею.

— Только не для меня. Я соскучился.

— Когда ты вернешься? И где ты вообще?

— Я там же, где и всегда, дорогая. Стучусь в двери к дьяволу. И когда-нибудь он откроет.

— С чего ты вообще взял, что дьявол — это он? Вполне возможно, это она.

— Может, и так.

Глава 5. Двадцатый день в плену

Чтобы связать настоящее большое одеяло, требуется много времени. Красное вязаное одеяло. Преимущество № 5. Не забывайте, у меня было множество преимуществ. Некоторые из них я вообще не использовала. Некоторые использовала только частично. Некоторые были готовы к использованию В ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ, но в последний момент мне не пригодились. Как, например, моя самодельная праща. Впрочем, красное вязаное одеяло — это было настоящее сокровище. Я использовала все до единого волокна этой скрученной хлопчатобумажной пряжи. Если на моих руках и была когда-нибудь кровь, это всего лишь красный пух прекрасного, поэтичного, вязаного произведения искусства. Беллиссимо! Браво тебе, красное вязаное одеяло, я обязана тебе жизнью. Я тебя люблю.