Максим Шаттам - Теория Гайи Страница 11

Качка, рев мотора и свист ветра убаюкивали. Эмма боролась со сном, но ее веки тяжелели.

Час показался ей бесконечным, длинным, как целая ночь. Луна выглянула на несколько минут между тучами, осветила волнующееся море, и вдруг на пустынном горизонте появилась громада Фату Хива. Остров выглядел каким угодно, только не спокойным и приветливым. Утесы с острыми гребнями торчали из моря как чудовищная пасть, к которой приближался катер.

Облака, клубившиеся вокруг луны, вдруг сомкнулись, как плотоядный цветок, поймавший жертву. Это выглядело зловеще, и Эмма почувствовала смутную тревогу.

Через двадцать минут они подошли к рифам, преграждавшим вход в бухту Омоа. Величие природы подавляло, в темноте огромные каменные стены медленно смыкались над головой. Эмма вдруг почувствовала себя Джессикой Лэнг[20] из «Кинг-Конга» и подумала, что этот остров станет одним из ее самых тяжелых кошмаров.

Я просто смертельно устала. Нет, я не Джессика Кэнг, я просто женщина, которая находится за много тысяч километров от своей семьи и страдает от разницы в часовых поясах.

Даже в плеске волн слышалось что-то насмешливое. Волнение усиливалось, ветер крепчал. Эмма повернулась к Тиму. Его лицо было напряженным, идти между рифами было не просто.

— Бухта должна быть прямо перед нами.

Не успел он договорить, как появились огни. Катер сбавил ход и подошел к деревянному причалу. Эмма вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть встречающих, но на пристани никого не было.

Она увидела только старый ангар и еще какие-то строения. Мотор взревел в последний раз, и катер ткнулся носом в автомобильные покрышки, которыми был обит причал. Эмма покачнулась и схватилась за поручень, Тим спрыгнул на палубу и стал закреплять катер у пристани.

Никто не пришел их встречать.

Эмма вышла на пристань вслед за Тимом и пошла по пляжу из песка и гальки, удивляясь тому, какой маленькой оказалась деревня. Несколько домов по обе стороны единственной улицы утопали в пышной зелени. Под ногами была утоптанная земля, а вместо уличных фонарей — несколько ламп, висевших у входов в дома.

Кругом стояла полная тишина, и Эмме стало не по себе.

Что-то во всем, что она видела, казалось ей странным.

И когда она поняла что именно, на смену удивлению пришел страх.

11

Петер смотрел на горы документов. Три шкафа, двадцать пять тысяч страниц. Картонные папки были набиты так, что, казалось, вот-вот лопнут. На обложках были указаны название лаборатории, наименование конечного продукта и основные вещества, входящие в его состав; на корешках стоял порядковый номер.

Документы были повсюду.

Часть из них ожидала подтверждения, на других, отложенных в сторону, стоял красный штемпель «Разрешение №» со вписанными от руки цифрами. Петер вышел из комнаты. В коридор выходило еще несколько кабинетов. Кругом стояла тишина, слышался только отдаленный гул ветра. Синеватый свет, падавший из верхних окон в коридоре, еле-еле рассеивал темноту. Прислушавшись, Петер услышал гудение неоновой лампы около одного из кабинетов. Никаких признаков жизни. Где бы ни находились обитатели обсерватории, звуков они не издавали.

— С чего же начать? — прошептал Петер и отправился в кабинет, где все стены были завешаны распечатками с информацией о геноме человека. В соседнем кабинете, отделенном от него только аркой, Бен, развалившись в кресле, просматривал диссертации. Он едва поднял глаза, когда вошел Петер.

Петер заглянул в одну из папок. В ней оказалось описание нового антикоагулянта[21] на английском языке. Петер провел пальцем по стопке брошюр, оставляя глубокий след в пыли. Сколько же времени эти бумаги тут валяются? Похоже, Грэм и его команда не торопятся. Он сел за компьютер. Это была самая последняя модель, со считывающими устройствами для любых носителей информации, со стойкой для внешних жестких дисков, источником бесперебойного питания, сканером, графическим планшетом и лазерным широкоформатным принтером… Рядом на столе лежала открытая папка с какими-то отчетами и схемами. Петер бегло просматривал их, но вдруг остановился и стал читать медленнее: «Причины хромосомных отклонений, ведущих к появлению синдрома XYY, до сих пор неизвестны, в отличие от причин, вызывающих, например, синдром Клайнфельтера.[22] Ведут ли эти причины также к проявлению криминогенных качеств личности? Вопрос пока не решен».

XYY? Петер знал об этой аномалии, которая поражает приблизительно одного мужчину из тысячи. Выявить ее очень трудно, и диагноз, как правило, поставить не удается. Большинство пациентов, пораженных синдромом XYY, имеют рост выше среднего, эмоционально неустойчивы, склонны к повышенной тревожности и агрессии. Хромосомный набор у них — 47 XYY. Одна лишняя хромосома Y.

Многие мужчины с XYY испытывают реальные трудности, пытаясь приспособиться к жизни в обществе. Петер вспомнил, что писали по поводу XYY в 1960-е годы: тогда считали, что лишняя хромосома отвечает за многие отклонения в поведении человека. Некоторые даже называли ее той самой «хромосомой преступности», которую так давно пытались найти ученые. В ходе дальнейших исследований было доказано, что среди носителей XYY преступников не больше, чем среди представителей XY, то есть «обычных» людей, но некоторые все-таки пытались доказать обратное. В 1970-е годы в одном исследовании говорилось, что многие заключенные, содержащиеся в камерах для особо опасных преступников, поражены синдромом XYY. Из-за отсутствия доказательств и надежной статистики эта теория была предана забвению, но всем генетикам был известен миф о «хромосоме преступности».

Петер полистал досье и нашел множество ссылок на хромосомные аномалии. Каждый раз их связывали с насилием и преступностью. Петер взглянул на обложку папки, чтобы узнать, о каком лекарстве идет речь. Там было написано:

«Хромосомное исследование 1. Последние данные».

Ни номера, ни названия лаборатории или тестируемого вещества. Петер стал читать дальше, с удивлением обнаружив, что работа посвящена исключительно исследованию агрессии. Для каждой патологии автор старался установить связь между ней и проявлениями агрессии у подопытного.

Петер просмотрел другие папки, которыми был завален стол, — все они так или иначе имели отношение к лаборатории или лекарствам. Потом он вспомнил о том, что они с Беном обнаружили в библиотеке.

— Бен? — окликнул он.

— Да?

— Скажи, а что в том кабинете, где ты сидишь?

— Книги по истории и мифологии… Еще куча диссертаций и социологических эссе. И знаешь, что интересно? Все они или почти все о…

— О насилии? — прервал его Петер.

— Точно. А ты что там обнаружил?

— Пока не знаю. Пойду к себе, почитаю. Зайди ко мне перед обедом, обсудим.

Петер поставил на тумбочку рядом с кроватью большой термос с кофе, лег, накрыв ноги пледом, и приступил к чтению. Время от времени он делал пометки в своей записной книжке.

Погода все еще не наладилась, ветер бился в окно, как птица Петер каждый раз вздрагивал и несколько секунд смотрел на плотную белую завесу за окном. Полицейские действительно не могли подняться в обсерваторию, с этим пришлось смириться. Петер то и дело смотрел на часы, он ждал звонка от Эммы. Она не звонила, и он снова заставлял себя с головой погрузиться в работу.

Список генетических заболеваний растянулся на несколько страниц. Каждый пункт сопровождался пометками об уровне агрессии, которое вызывало то или иное заболевание, и ссылками на научные работы по этой теме. Большинство этих работ была посвящена синдрому XYY. Но больше всего Петера заинтересовали рукописные пометки на полях. Мелким решительным почерком там было написано:

«Внешнее соотношение: от 2 до 54 % в зависимости от страны / десятилетия; внутреннее соотношение: 29 %»,

или еще:

«Пропорции экспоненциальные — см. опыты Луи».

Петер вспомнил, что одного из исследователей, которого он допрашивал утром, звали Луи. Луи Эстевенар, пятидесяти лет, седой, неразговорчивый и очень нервный.

— Думаю, Луи, нам нужно с вами поговорить, — прошептал Петер.

Вдруг он услышал какой-то шелест. В первый момент Петер не понял, что это такое, но вдруг заметил под дверью маленький конверт. Он вскочил с кровати и выглянул за дверь. В конце коридора мелькнула тень, и Петер как был, босиком, бросился вдогонку. За углом он увидел человека, который быстро шел в сторону столовой. Это был Жорж Сколетти.

— Жорж! — позвал Петер.

Сколетти замер и обернулся. Он выглядел испуганным.

— Это вы сунули мне конверт под дверь?

Сколетти яростно замотал головой:

— Нет! Не здесь, не сейчас!

— Но это вы?..

— Не здесь! — повторил Жорж, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не слышал. — Прочитайте то, что там внутри! Нельзя, чтобы нас видели вместе! — Он прижал палец к губам: — Тсс-с…