Максим Михайлов - Дикие нравы Страница 11

— Водка?

— Обижаете… Чистый спирт, — хитро прищурился Артур.

Максу уже было все равно, внутри разливалось приятное тепло, жидкий огонь растекался по жилам. Вскоре в мозгу плеснула ласковая приливная волна, зашумела в висках, смывая все перипетии сегодняшнего дня, делая все вокруг мелким и неважным.

— Ну, чего встали?! Цирк вам здесь что ли?! — словно издалека донесся до него голос Артура. — Осмотреть лагерь, проконтролировать работу, собрать все ценное, если что найдете. Вперед, не стоять, черти-турки!

Потом из поплывшего перед глазами тумана вынырнуло широкогубое с приплюснутым носом лицо Мбонги. Командир следопытов долго всматривался в глаза Максима, что-то приговаривая на суахили, а может и на каком-нибудь другом местном наречии, жалостливо цокая языком и укоризненно качая головой.

— Плохо… Совсем плохо… — произнес он наконец по-французски.

Мбонга еще что-то говорил, но Максим уже не слышал его, провалившись в черную яму тяжелого сна без сновидений.

Проснулся он как-то разом, вскинувшись с поросшего мягкой уютной травой бугорка к которому привалился. Сон не принес ожидаемого облегчения, ничуть не освежил и не прибавил сил, зато не было и расслабленной неги долгого перехода к бодрствованию с постепенным осознанием себя как части окружающего мира, сразу включился в обстановку по полной.

Разбудили его удивленные крики наемников, вызванные появлением из дальнего конца лагеря странной группы. Леший и Компостер на пару волокли грязное абсолютно голое, изможденное существо, некогда бывшее по все видимости человеком и судя по некоторым деталям даже мужчиной. Найденыш вяло пытался перебирать ногами, повиснув на крепких плечах наемников, получалось у него из рук вон плохо, только изредка ему удавалось сделать шаг или два, по большей же части его нижние конечности просто бессильно волочились по земле вслед за увлекаемым вперед телом.

— Это еще что за на хер? — удивленно воззрился на найденыша Артур, получив в ответ лишь бессмысленный взгляд девственно голубых глаз.

Тут только до командира отряда дошло. Голубые глаза! Здесь, в Африке!

— Не понял, бойцы… Он что, белый?

— В данный момент, по-моему, не белый, а очень даже разноцветный, — съехидничал, пользуясь случаем, Компостер.

— Поостри мне еще, военный! — дежурно пригрозил Артур. — Где вы это откопали?

— Где откопали, там больше нету, — все не унимался Компостер.

— Там, у самого леса, в клетке сидел, — прогудел, неопределенно махнув рукой в сторону, Леший.

— В клетке, говоришь, — нахмурился Артур. — Пленный что ли? А чего же не сожрали? Побоялись отравиться мясом белого? А? Слышишь меня, ты, обрубок?

Пленник и не подумал что-то ответить, все так же тупо глядя в одну точку.

— А ну, кто-нибудь, плесните на него водичкой, может в чувство придет, — распорядился Артур.

Карабас отцепил от поясного ремня флягу и, широко размахнувшись, окатил найденыша водой. В следующий миг произошло непредвиденное, произошло так быстро, что даже тертые и видавшие виды наемники не успели среагировать. Только что бессильно висевший на руках Компостера и Лешего изможденный полумертвый человек, одним прыжком оказался возле Карабаса, непостижимым образом вырвавшись из рук державших его бойцов. Цепкая, покрытая коростой грязи, похожая на лапу диковиной птицы ладонь жадно вцепилась во флягу, походя вырвав ее из руки опешившего Карабаса. Пленник жадно припал губами к металлическому горлышку, захлебываясь и с трудом успевая проглотить всасываемую жидкость. Литровая фляжка опустела в минуту, но и тогда найденыш не бросил ее, продолжая выдавливать, вылизывать последние капли. Внимательно наблюдавший за происходящим Артур повелительным жестом махнул Компостеру и тот, с опаской бочком пододвинувшись к найденышу, протянул ему свою фляжку. Пленник стремительно схватил новую порцию, но первую флягу так и не бросил, крепко зажав между ног. Фляжку Компостера он опустошил уже медленнее, периодически отрываясь, смакуя питье. Когда она все-таки опустела, найденыш осторожно опустился на землю, уже более осмысленно оглядев своих спасителей.

— Спасибо за вода, — произнес он по-французски хриплым срывающимся голосом. — Я уже умирать от жажда. Кто вы?

То, что французский язык для него не родной было сразу заметно по корявому построению фраз и жуткому акценту. Артур ответил ему в том же стиле:

— Мы охрана места, где добывать руда. Мы убить дикарей и (как же это, бля, по ихнему? О, вспомнил!) освободить. Да, освободить ты из плен!

Эта речь произвела на пленника эффект разорвавшейся бомбы, он долго бестолково лупал глазами, в волнении сжимая и разжимая кулаки, уставившись на уже начавшего беспокоиться, что что-то не так сказал Артура. Наконец его как прорвало:

— Бля! Вы сказали, бля? Так вы русский, мать моя женщина, а я тут комедию ломаю! Русский, надо же!

Обступившие изможденного голого мужика наемники с удивлением смотрели на светлые дорожки, промытые текущими из его глаз слезами на покрытом коркой грязи лице.

— Во блин, и здесь соотечественника нашли, — удивленно протянул Карабас. — Куда ни плюнь, в своего попадешь. А они там удивляются в правительстве, что в России народу мало осталось. Ясен пень мало будет, если русские по всему миру шляться начали!

— Кто вы? Как здесь оказались? — присел рядом с найденышем Артур.

— Майор Богданов, — как-то разом распрямив плечи и расправив грудь, представился пленник. — Военный наблюдатель миссии ООН.

Артур удивленно присвистнул.

«Сюрреализм какой-то, — думал меж тем, прислушиваясь к разговору Максим. — Майор, старший офицер сверхдержавы, обладающей ядерным оружием, в двадцать первом веке оказывается в плену у поклоняющихся буйволиному черепу дикарей, находящихся на самой примитивной ступени развития. И вся мощь этой самой державы не может им помешать посадить майора в клетку. Не может, или не хочет… Что для майора в принципе одно и то же… Просто державе наплевать и на него, и на два десятка своих граждан, охраняющих здесь за деньги прииск, металл, добытый на котором, возможно превратится в конденсаторы и полупроводники в головках наведения нацеленных на нее же ракет, вольется в сверхпрочные сплавы из которых состоят их корпуса. Ей на все плевать этой державе, не поворачивается язык назвать ее Родиной… Вот только мы сами, что мы-то тут делаем? Что забыл в этих джунглях этот майор? Что нужно здесь Артуру и Компостеру? Лешему и Карабасу? А я? Что хочу найти здесь я? Как я здесь очутился?»

Полигон, дорога в Африку

Мобильник запиликал сигналами вызова в тот момент, когда шел самый сладкий уже предутренний сон. Макс дернулся на кровати, пытаясь в темноте на ощупь нашарить нагло исходящий бодрой электронной музыкой аппарат, конечно, промазал, сбросил что-то гулко ударившееся об пол с журнального столика, что-то просто опрокинул, и оно покатилось по полированной поверхности. Пришлось все-таки разлеплять глаза и высматривать где же там светится телефонное табло. Тут только до него дошло, что аппарат играет вовсе не ту мелодию, которая была установлена в качестве будильника, а залихватскую тему из популярного сериала «Солдаты». Стало быть, кто-то из своих решил побеспокоить среди ночи. Сделав над собой нешуточное усилие Максим, все же приподнялся на локте, сумев дотянуться до телефона.

— На связи, — говорить со сна сплошное мучение, хриплые звуки совершенно чужого незнакомого тембра еле вылетают изо рта, на том конце вполне могут и не узнать.

— Утро доброе, — звонко и жизнерадостно откликнулась трубка голосом начальника отдела.

Этот не узнает, как же! Ну и чего понадобилось начальству ни свет ни заря?! Уроды, самим не спится, так чего остальных-то дергать?!

— Утро добрым не бывает!

— Э нет, утро всегда доброе, это люди злые, — дежурной шуткой отвечает начальник.

Максим будто наяву видит, как он улыбается сейчас, прижимая к уху телефонную трубку. При этом нос его смешно морщится, а глаза собираются в узкие щелочки, из которых так и выглядывают веселые бесенята. На фоне бесцеремонно прерванного сна эта картина раздражает донельзя.

— Ладно. Чего хотел-то?

— Хотел? — начальник держит томительную паузу, делая вид, что забыл, зачем собственно позвонил, и только когда Макс начинает уже свирепо дышать в трубку, выдает: — А, вспомнил! Тревога у нас. Поступила команда: «Сбор!» Доведи своим.

Вот оно что! Тревога у них видите ли! Максим с трудом проглотил подкатившее к горлу возмущение, ну сколько можно, в самом деле, играть в солдатиков?! Взрослые мужики в серьезных погонах, а все туда же, ежемесячные тревоги. Третью мировую репетируют, не иначе. Вот только так бестолково, что волосы на голове дыбом встают. Долбоебы строят надолбы, потом их героически преодолевают!