Александр Колин - Комедия убийств. Книга 1 Страница 11

Теперь же вдвоем, не считаясь с субординацией, они проветривали (Аленочка не выносит нафталина), отглаживали (все время все мятое, мятое!), подшивали (Аленочка похудела! Ай-ай-ай! Это испортит ее замечательную фигуру! Вот что значит нервы!) огромную груду безвкусных, кричащих нарядов африканского племени людоедов мумба-ай-анумба, в которых «звезда» предстает перед почитателями своего таланта.

Вместе с тем, сколько бы ни оказалось работы, и она когда-нибудь да кончается. Гулять по причине отвратительной погоды никому не хотелось, осталось одно — разговоры, как водится, под сигаретку, а когда уж и вовсе тоскливо, то и под рюмашку; эстрадно-театрально-цирковая публика — это такой народ… понимать надо.

— Давай еще по одной, — заговорщически подмигнув подруге, произнесла Наташа, не вынимая изо рта сигареты, и налила в металлические походные «наперсточки» по «шестнадцать грамм» ликера. Курить и попивать ликерчик Иринина подруга могла всегда.

— Диабета у нас не будет? — спросила Ира полушутя, полусерьезно, не вполне разделяя пристрастия «начальства» к столь приторно-сладким напиткам, — уж выпить, так водки или лучше сухого, можно пива, но лизать по капельке сусло из патоки… брр!

Наташа засмеялась:

— Не будет. И даже не слипнется ничего.

Они чокнулись (смешно, знаете ли, по двадцать пятому разу за вечер), выпили и закурили.

— Ну что, подружка-нюшка, — спросила Наталья. Она грубовата, голос с хрипотцой, резкий, худая (высоковата для своей комплекции и немного горбится), язвительная, но (кто-кто, а Ира это знает) добрая. — Замуж, значит, больше не хотца?

Ирина резко покачала головой, но, чувствуя насмешливый взгляд, подняла глаза.

— Надоело все, понимаешь? — сказала она с некоторой запальчивостью, как бы оправдываясь. — Надоело.

— Что?

А и правда, что? Ира, которая минуту назад прекрасно знала, что ее не устраивало в Лёне, и могла, если бы такое потребовалось, составить целый список недостатков «мужа», теперь не знала, какой из них поставить в этом перечне номером один.

— Просто надоел, — честно призналась она и, думая, что подруге, как любому нормальному (мы почему-то склонны в некоторых ситуациях считать окружающих нормальными, то есть читай — толстокожими прагматиками) человеху, подобного объяснения окажется недостаточно, добавила, отчего-то с нотками обиды в голосе: — Сказала же ему, что замуж за него не пойду, ребенка рожать не стану, мне одного по гроб жизни достаточно, его бы вырастить.

Наташа молчала, глаза ее казались непроницаемыми. Не понимая отношения подруги к своим словам, Ира продолжала:

— Только не говори, что любая баба на моем месте должна быть счастлива. Да, пьет и курит в меру. К Славке относится… по крайней мере, не хуже, чем родной отец. Все вроде бы так, так! Все! — Она повысила голос. — Я его на восемь лет старше, куда это годится?

— Чего орать-то? — усмехнулась Наташа. — Пугачева Киркорова раза в два старше, и ничего, живут, — она сделала несколько по-кошачьи мягких движений и, пританцовывая, пропела: — Тычинка моя, я твой пестик! Все в па-ряде, все ниш-тяк, в натуре! Банька моя, я твой веник! Кле-ва-та!.. Эй ты, зайка моя, — Наташа подмигнула подруге.

— При чем тут Пугачева! — воскликнула Ирина, оставаясь серьезной. — У них бабок сколько.

— И богатые тоже плачут, — с искренним сочувствием к толстосумам мира сего заявила Наташа, которая никогда в жизни не посмотрела целиком больше одной части любого из подобных сериалов. — Так тебе бабок не хватает? — спросила она, а потом вдруг сказала: — Ты бы удивилась, если бы узнала, что и им тоже.

— Им?! Это им-то не хватает?! Ты с ума…

— Им? Им. Может, не бабок, чего-нибудь другого. Людям всегда чего-то не хватает.

Ира поморщилась:

— Ленчику хватает. Ему всего хватает, меня порой бесит, как это он всегда всем доволен?

— Ну уж и доволен? Нет, голубушка, не доволен. Замуж тебя зовет? Ребенка хочет? А ты? А ты ни в какую.

Ирина кивнула.

— Ну и где же это он доволен? — подвела итог «начальница». — Ему семья нужна, а ты его гонишь, так что и он вовсе даже не всем доволен. Далеко не всем. Так-то. Просто проявляет себя не так бурно. Хотя скажу' тебе, в том числе и по собственному опыту, — тихушники — народ опасный… Давай-ка выпьем.

Женщины сделали по глотку ликера и закурили.

— Ты считаешь, что я блажу? — спросила Ирина.

Наталья кисленько улыбнулась, как бы говоря: «Ну что тебе сказать? Ты ведь говоришь со мной не для того, чтобы получить совет. Тебе хочется убедить себя в том, что ты не можешь поступить иначе. И раз тебе этого хочется, то, вероятно, ты, в конце концов, своего добьешься. Но для начала тебе надо убедить меня, тебе нужен союзник в борьбе с собой».

— Не знаю, — вздохнула Ирина, которая втайне надеялась, что подруга начнет призывать ее поступать благоразумно, чем как раз вызвала бы обратную реакцию. Этого не произошло, и Ирина как бы пошла на попятный: — Он к Славику хорошо относится, ты ведь знаешь, мальчишка у меня не подарок.

«Начальница», конечно же, это знала.

— А он, в смысле Славик, как?

— Не пойму, — пожала плечами Ира. — Ты, ради Бога, не думай, что я в мистику ударилась, только, знаешь, он и раньше с фантазией был, а после книжки этой, ну, помнишь, я тебе рассказывала?.. — Ирина запнулась, с некоторым недоверием поднимая глаза на собеседницу (упаси Бог попасть на Наташкин остренький язычок). Увидев, что та и не думает смеяться, Ирина закончила уже смелее: — Говорит, что он скоро придет.

— Что? — удивилась Наталья и вослед Ирине сделала ударение на местоимении. — Кто он? И при чем тут мистика?

— Он — это тот, про которого он… — Ирина запнулась. — Тьфу ты черт! В общем, Славка видел какой-то зеленый свет и сказал, что… я же говорю тебе, что фантазер у меня мальчишка, там в книге есть викинг Эрик, то есть Эйрик, это вроде одно и то же… Черт! Как все в голове просто, а сказать не получается!

— А ты не торопись, — подбодрила Наталья. — Ну, Эрик или там Эйрик, и что же?

— Славка говорит, что он придет к нам, чтобы сразиться в какой-то там последней битве… Черт! — Ирина подпрыгнула: отвлекшись, она не заметила, как длинный (почти во всю длину сигареты) пепельный столбик обрушился на ее юбку. — Да что ты будешь делать!

— Хватит тебе чертыхаться! — рассердилась Наталья. — Подряд третий раз уже.

— Тебе жалко?

— Мне не жалко, — без какого бы то ни было намека на иронию ответила Наташа, делая упор на отрицательной частице. — Просто примета дурная. Черта кличешь.

«Наташка стала суеверной! — Ира чуть не подпрыгнула на стуле. — Вот что перестройка с гласностью и демократия с хозрасчетом над народом учинили, в кого комсомолку-отличницу семидесятых превратили?!»

Ирина внимательно посмотрела на подругу — не шутит ли? — похоже, что нет, и попробовала схохмить:

— Может, мне лучше матом ругаться?

— Mo… — начала было Наташа, однако не успела: как раз в эту секунду кто-то постучал в дверь. И хотя стук вышел очень негромким, обеих женщин он испугал, да так, что они даже подпрыгнули.

— Да, — несколько раздраженно бросила Наташа. — Входите же.

Дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы в образовавшийся проем смогла просунуться голова огненно-рыжего бородача лет сорока (как принято говорить, с хвостиком) с яркими голубыми глазами и чуть приплюснутым носом на широкой, добродушной физиономии.

— Черт! — негромко проговорила Наталья.

Ирина встрепенулась.

Начальница же, никак на немой укор не отреагировав, обратилась к бородачу:

— Ну, что нужно, Арсюша? Вы, сударь, не вовремя, у дам-с междусобойчик…

Лик Арсюши, то есть Арсения Степановича Караймова (есть же на свете люди, которых никто не называет по отчеству, хотя у них порой и дети взрослые имеются), вытянулся, что заставило Наталью сменить гнев на милость:

— Ладно, кофия, поди, жаждешь?

Караимов кивнул и, не заставляя хозяйку костюмерной повторять приглашение дважды, поспешил откликнуться на него.

— Слышали, девоньки, че деитсе? — притворяясь добрым дедулей из деревенской глухомани, начал Караимов, который, несмотря на простецкую физиономию, был ох как не прост: работал номер с удавами да еще показывал фокусы, владел техникой гипноза. Причем режиссер, поставивший номер Караимова, постарался как можно больше театрализовать действие, нарядив для этого исполнителя в бархатный берет, расшитый блестками и стекляшками камзол, короткие (до колен) панталоны с чулками и туфли с огромными пряжками. Не обошлось, разумеется, и без короткого, в цвет берета, плаща. — Не слышали?

Обе женщины приготовились услышать, что же «деитсе», но рассказчик медлил, и Наташа подтолкнула его:

— Ну?

— Сланцев-то знаете что удумал?

Еще одного риторического вопроса Наташа терпеть не желала.