Карин Слотер - Кровь отверженных Страница 11

– Привет, мама, – сказала Сара и поцеловала ее в щеку.

Сара была самой высокой в семье. Она могла положить подбородок на голову матери, не вытягивая шею. Тесс унаследовала миниатюрное сложение Кэти Линтон и ее светлые волосы. Саре достался материнский прагматизм.

Кэти взглянула на Сару с осуждением.

– Ты что же, забыла утром надеть лифчик?

Сара почувствовала, как лицо залилось краской. Она сняла с пояса рубашку и накинула ее на майку.

– Я была в клинике. Думала, что долго там не пробуду, а потому не включила кондиционер.

– Стоять у плиты слишком жарко, – сказала Кэти, – но твоему отцу захотелось жареную курицу.

Сара поняла, что мать дает ей урок самопожертвования во имя семьи, но ответила:

– Ты могла бы послать его в «Чикс».

– Незачем ему есть всякую гадость в этих забегаловках.

Сара вздохнула, совсем как Билли. Застегнула рубашку на все пуговицы и улыбнулась матери одними губами. Спросила:

– Лучше?

Кэти кивнула, взяла со стола бумажную салфетку и утерла лоб.

– Еще и двенадцати нет, а на улице тридцать градусов.

– Знаю, – ответила Сара и уселась на табуретку, поджав под себя ногу.

Она смотрела, как мать ходит по кухне. Радовалась нормальной атмосфере. На Кэти было хлопчатобумажное платье в тонкую зеленую полоску. Светлые волосы, лишь слегка тронутые сединой, Кэти нетуго завязала в хвост, почти так, как это делала Сара.

Кэти высморкалась в салфетку и швырнула ее в мусорное ведро.

– Расскажи о вчерашнем вечере, – сказала она, повернувшись к плите.

Сара пожала плечами.

– У Джеффри не было выбора.

– Я в этом и не сомневалась. Я хочу знать, как ты все это выдержала.

Сара задумалась. По правде говоря, выдержала она все неважно.

Кэти, похоже, поняла ее чувства. Бросила в кипящее масло кусок курицы, смоченный в кляре, и повернулась к дочери.

– Я звонила тебе вчера вечером.

Сара изо всех сил старалась не отворачиваться.

– Я была у Джеффри.

– Я так и поняла, но твой отец подъезжал к его дому, чтобы в этом увериться.

– Папа приезжал? – удивилась Сара. – Зачем?

– Мы думали, что ты придешь, – ответила Кэти. – Раз тебя не было дома, надо было понять, где ты находишься.

Сара скрестила на груди руки.

– Тебе не кажется это навязчивостью?

– Не кажется. В следующий раз звони, – Кэти махнула в ее сторону вилкой.

Ей почти сорок, а Кэти по-прежнему относится к ней как к ребенку. Сара посмотрела из окна. Ей казалось, что ее застигли за чем-то дурным.

– Сара?

– Да, мэм, – пробормотала Сара.

– Я о тебе беспокоюсь.

– Знаю, мама.

– У тебя все в порядке?

У Сары снова загорелись щеки, но уже по другой причине.

– Где Тесс?

– Она еще не спустилась.

Тесс жила в помещении над родительским гаражом. Дом Сары был в миле отсюда, но даже такое расстояние давало ей чувство независимости. В отличие от сестры, Тесс из-за близости к родителям не нервничала. Вместе с отцом она была занята в семейном бизнесе – ремонт водопровода и канализации. Каждое утро она спускалась по лестнице и докладывала о себе родителям. В характере Тесс было много от девочки-подростка. Ей еще не пришло в голову, что однажды у нее будет собственный дом. Хотя кто знает? Может, и не будет.

Кэти шлепнула в масло очередной кусок курицы, стряхнув его с вилки, сунула ее в подставку для приборов. Затем повернулась к Саре, скрестила руки.

– Что происходит?

– Ничего, – ответила Сара. – Не считая вчерашней трагедии с девочкой. И с ребенком. Ты, наверное, слышала о ребенке?

– Мы и в двери не вошли, как все прихожане об этом узнали.

– Да, ужасное событие.

Сара пожала плечами.

– Не представляю, как ты этим занимаешься, детка.

– Иногда я и сама не представляю.

Кэти ждала, когда дочь перейдет к другой теме.

– И? – не выдержала она.

Сара потерла шею.

– У Джеффри… – начала она, – ничего не вышло.

– Ничего не вышло? – спросила мать.

– Я имею в виду… – Сара жестом показала то, о чем мать должна была догадаться.

– Вон оно что, – сказала Кэти. – В этом смысле?

Сара снова вспыхнула, что само по себе явилось красноречивым ответом.

– Впрочем, ничего удивительного. После того, что случилось.

– Он был таким…

Сара подыскивала нужные слова.

– Таким… резким. Я старалась…

Она снова опустила подробности.

– Это у него впервые?

Сара пожала плечами. С ней у него это произошло впервые, но кто знает о других его контактах?

– Самое ужасное было то… – Сара снова замолчала. – Сколько лет я его знаю, никогда не видела его таким взбешенным. Он пришел в такую ярость, что я боялась – он все разнесет.

– Помню, когда однажды твой отец не смог…

– Мама! – остановила ее Сара.

Ей не хотелось говорить с матерью об ее сексуальных взаимоотношениях с отцом. Если бы Джеффри узнал, что Сара рассказала о его неудаче, он бы ее убил. Потенция для него была не менее важна, чем профессиональная репутация.

– Ты сама затеяла этот разговор, – напомнила ей Кэти и повернулась к сковороде, оторвала от рулона бумажное полотенце и постелила его на блюдо.

– Ну ладно, – ответила Сара. – Что мне теперь делать?

– Делай то, что он хочет, – сказала Кэти. – Или ничего не делай.

Она подцепила еще один кусок курицы.

– Тебя это в самом деле волнует?

– Ты о чем?

– Ты хочешь с ним быть или нет? Может, все дело в этом? С самого развода ходишь вокруг да около.

Она постучала вилкой о сковороду.

– Как выражается твой отец – делай дело или слезай с горшка.

Входная дверь отворилась и с шумом захлопнулась. Сара услышала два шлепка. Это Тесс скинула туфли.

– Мама! – крикнула сестра.

– Я на кухне, – ответила Кэти и многозначительно посмотрела на Сару. – Ты меня поняла?

– Да, мэм.

Слышно было, как Тесс идет по коридору.

– Глупая собака! – донеслось оттуда, по всей видимости, она споткнулась о Билли.

Кухонная дверь с шумом распахнулась, и Тесс с раздраженным видом вошла в кухню. На ней был старый розовый купальный халат, а под ним зеленая футболка и шорты. Лицо бледное, слегка болезненное.

– Тесси? – спросила мать.

Тесс покачала головой, подошла к холодильнику и открыла дверь морозильника.

– Мне только кофе.

Кэти проигнорировала ее слова, дотронулась губами до лба дочери, проверяя температуру.

– Ты горячая.

– На улице тридцать градусов, – огрызнулась Тесс; она стояла вплотную к морозильнику, словно хотела войти в него. – Конечно, я горячая.

Она несколько раз распахнула халат, забирая холодный воздух.

– Господи, уеду туда, где нормальная погода. Клянусь, уеду. И мне плевать, если там говорят не по-людски и не умеют готовить овсянку. Все равно там будет лучше.

– Неужели все так плохо? – спросила Сара и приложила ладонь ко лбу сестры.

Будучи врачом, Сара знала, что такое измерение температуры столь же эффективно, сколь материнский поцелуй, но Тесс была ее маленькой сестренкой, а потому она обязана была что-то сделать.

Тесс отодвинулась.

– У меня предменструальный синдром. Мне жарко, и я хочу шоколада.

Она выпятила подбородок.

– Видишь это? – спросила она, указывая на большой прыщ.

– Было бы странно, если бы мы его не заметили, – буркнула Кэти и закрыла дверцу холодильника.

Сара рассмеялась, и Тесс хлопнула ее по руке.

– Интересно, как бы его окрестил папа, – поддразнила сестру Сара и хлопнула ее в ответ.

Когда дочери были тинейджерами, Эдди страшно веселился, дразня их прыщами на лице. Сара до сих пор чувствовала смущение, когда вспоминала, как отец представил ее одному из своих друзей: «Это моя старшая дочь Сара и Бобо, ее новый прыщ».

Тесс собиралась ответить, но тут зазвонил телефон. Она ответила с первого звонка.

Спустя две секунды Тесс шепотом выругалась и закричала:

– Папа, положи трубку!

По всей видимости, Эдди наверху взял трубку параллельного телефона.

Сара улыбнулась, подумав, что сегодняшнее воскресенье ничем не отличается от выходных последних двадцати лет. Сейчас войдет отец и скажет какую-нибудь чепуху вроде того, что он счастлив видеть всех своих девочек в кухне и босиком.

– Погоди, – произнесла Тесс и, закрыв ладонью трубку, спросила Сару: – Ты здесь?

– Кто это? – спросила Сара, хотя и догадывалась.

– А ты как думаешь? – огрызнулась Тесс. Ответа она ждать не стала и сказала в телефон: – Да, Джеффри, она здесь.

6

Бен Уолкер, бывший шеф полиции округа Грант, занимал кабинет рядом с залом заседаний. Каждый день Бен усаживался за большой стол, занимавший едва ли не все пространство комнаты. Тот, кто хотел говорить с ним, вынужден был сидеть за другим концом деревянного мамонта, упираясь коленями в ножки, а спиной – в стену. По утрам мужчины – а тогда в отделении работали исключительно мужчины – приходили выслушать задания на день, после чего расходились, а шеф запирал дверь. С этого момента и до конца рабочего дня его никто не видел. Вечером Бен садился в автомобиль и проезжал два квартала до ресторана, где съедал свой ужин.