Джон Гришем - Повестка Страница 11

Бдение считалось у старшего поколения неотъемлемой частью обряда.

Рэй кивнул.

— Здесь, в доме,— добавил Палмер.

— Нет, только не здесь.

Рэй ощутил настоятельную потребность еще раз осмотреть особняк. Из головы не шли темно-зеленые коробки. Сколько в них? Надо бы пересчитать… Какое время это займет? А вдруг деньги фальшивые? Откуда они? Что с ними делать? Куда деть? Стоит ли посвящать в секрет посторонних? Необходимо время. Нужно подумать. Разложить все по полочкам, выработать план.

— Ваш отец оставил совершенно недвусмысленные указания.

— Простите, ваше преподобие. Бдение состоится, но не здесь.

— Могу я узнать почему?

— Из-за матери.

Улыбнувшись, Палмер склонил голову.

— Я помню вашу матушку.

— Она лежала на столе в гостиной, через которую за два дня прошел, наверное, весь город. Мы с братом спрятались наверху и проклинали отца за этот отвратительный спектакль.— В голосе Рэя звучала неумолимая твердость.— Здесь никакого бдения не будет.

Суровая отповедь была абсолютно искренней. Кроме того, Рэю не давал покоя вопрос о безопасности. Перед бдением из церкви в особняк явятся служки, чтобы навести идеальный порядок, за ними придут официанты — накрыть стол для поминальной трапезы, потом посыльный из магазина примется раскладывать цветы. И все это начнется с самого утра!

— Понимаю,— согласился Сайлес Палмер.

Ассистент покатил к двери носилки, которые сзади осторожно подталкивал мистер Мэйгарджел. Покойного с головы до ног укрывала белоснежная, заботливо подоткнутая по углам простыня. В сопровождении коронера Ройбен В. Этли покидал «Кленовую долину» навсегда.

Примерно через полчаса откуда-то явился Форрест. Правая рука его сжимала высокий, толстого стекла бокал с коричневатой жидкостью, которая никак не могла быть всего лишь ледяным чаем.

— Уехали?— спросил он, глядя на подъездную дорожку.

— Да.— Рэй сидел на ступеньках крыльца и дымил сигарой. Когда Форрест опустился рядом, старший брат явственно ощутил аромат виски.— Где ты нашел спиртное?

— У отца был тайничок в ванной. Хочешь глоток?

— Нет. И давно ты знаешь об этом тайнике?

— Уже тридцать лет.

Рэй с трудом подавил в себе желание прочесть младшему еще одну лекцию. За прошедшие годы было сказано немало слов, но без всякого результата: прожив сто сорок один день в трезвости, Форрест на сей раз решил, что с него достаточно.

— Как Элли?— выдохнув клуб дыма, поинтересовался Рэй.

— Ничего нового. Продолжает свои сумасбродства.

— Я увижу ее на похоронах?

— Нет. Набрала почти триста фунтов, при том, что сама себе поставила лимит в сто пятьдесят. Меньше ста пятидесяти — и она готова выйти из дома. Больше — запирается в четырех стенах.

— Когда же в последний раз ее вес был в норме?

— Года три или четыре назад. Нашла какого-то доктора, пригоршнями глотала его таблетки и похудела до ста фунтов. А потом, когда этот шарлатан оказался за решеткой, хапнула еще двести. Но триста фунтов — предел. Она встает на весы каждый день и очень переживает, если стрелка уходит за цифру «3».

— Я сказал преподобному Палмеру, что мы устроим бдение, но не здесь, не дома.

— Душеприказчику виднее.

— Но ты согласен?

— Конечно.

Добрый глоток виски. Долгая затяжка.

— А что эта сучка, которая тебя бросила? Как ее звали?

— Вики.

— Да-да, Вики. Она еще на вашей помолвке вызвала у меня отвращение.

— У меня, к сожалению, оно появилось гораздо позже.

— Крутится где-то неподалеку?

— Да. Видел ее на прошлой неделе в аэропорту. Спускалась по трапу личного самолета.

— По-моему, она подцепила какого-то старого пердуна, нью-йоркского толстосума?

— Ага. Давай сменим тему.

— О женщинах ты заговорил первым.

— Я был не прав.

Форрест отхлебнул из бокала.

— Хорошо. Тогда о чем? О денежках? Где они?

Рэй вздрогнул, однако Форрест, не сводивший рассеянного взгляда с зеленого газона, ничего не заметил. Какие денежки, братец?

— Он их раздал.

— Но почему?

— Это были его деньги, не наши.

— Мог бы и нам что-то оставить.

Несколькими годами ранее судья признался Рэю, что на протяжении пятнадцати лет потратил более девяноста тысяч долларов — пожертвования, помощь начинающим юристам, лечение Форреста. Он мог бы передать их непутевому младшему сыну — чтобы тот пропил или пронюхал всю сумму, а мог заняться благотворительностью, что и предпочел сделать. Старший твердо стоял на ногах и был способен позаботиться о себе сам.

— Он оставил нам дом.

— И что?

— При желании особняк можно продать. Правда, половина уйдет на налоги, а вступить в право наследования мы сумеем лишь через год.

— Подведи-ка черту. Что в итоге?

— Год спустя, если повезет, мы поделим пятьдесят тысяч долларов.

Безусловно, имелись и другие активы. В кладовке лежало целое состояние, но Рэю требовалось время, чтобы оценить его. Не грязные ли это деньги? Должны ли они быть включены в опись имущества? Если так, неизбежны весьма серьезные проблемы. Во-первых, нужно будет как-то объяснить их происхождение. Во-вторых, пятьдесят процентов опять-таки съедят налоги. В-третьих, набив карманы кредитками, Форрест пустится во все тяжкие и просто убьет себя внезапно свалившимся богатством.

— Значит, через год я получу двадцать пять тысяч?— уточнил Форрест.

Рэй не сумел понять, звучит ли в голосе брата разочарование или вожделенный восторг.

— Что-то около того.

— Скажи, тебе самому нужен этот дом?

— Нет. А тебе?

— На кой черт? Возвращаться сюда я не собираюсь.

— Ты уверен?

— Судья выставил меня за порог, заявил, что я позорю его род. Сказал, чтоб ноги моей здесь больше не было.

— А потом попросил у тебя прощения.

Форрест быстро сделал глоток виски.

— Да хоть бы и так. Тут сама обстановка на меня давит. Душеприказчик ты, ты и разбирайся. Придет время, вышли мне чек, и дело кончено.

— Но мы оба должны по крайней мере ознакомиться со всеми документами.

— Я к ним не прикоснусь.— Форрест встал.— Хочу пива. За пять месяцев успел забыть его вкус.— Направляясь к машине, он оглянулся.— Составишь компанию?

— Нет.

— Точно?

Спокойнее, конечно, поехать с ним, подумал Рэй, однако пересилила потребность взять под охрану семейное достояние. Судья никогда не запирал дом. Где искать ключи?

— Езжай один. Я побуду здесь.

— Как знаешь.

Приход очередного посетителя не вызвал у Рэя никакого удивления. Он пытался отыскать на кухне ключи, когда за распахнутой входной дверью послышался громкий голос, который мог принадлежать лишь одному человеку — Гарри Рексу Боннеру.

Они не виделись лет пять. Обнялись. В медвежьей хватке старого приятеля плечи Рэя хрустнули.

— Очень жаль,— проговорил Гарри Рекс.— Очень, очень жаль.

Высоченный, пышнобородый, с широкой грудью и объемистым животом, он всегда искренне восхищался судьей Этли и был готов на все ради его сыновей. К нему, блестящему юристу, запертому волей судеб в крошечном городке, судья неизбежно обращался за помощью в решении связанных с младшим сыном проблем.

— Когда ты приехал?— спросил Гарри Рекс.

— Около пяти. Отец лежал на кушетке в кабинете.

— Я две недели проторчал на идиотском разбирательстве, некогда было перемолвиться с Ройбеном даже словом. Где Форрест?

— Поехал купить пива.

Опускаясь в кресла-качалки, оба ощутили бездушную жестокость этой фразы.

— Рад тебя видеть, Рэй.

— Как и я тебя, Гарри Рекс.

— Трудно поверить, что судьи уже нет.

— Да. Мне казалось, он бессмертен.

Рукавом рубашки Гарри Рекс вытер глаза.

— Жаль, жаль,— пробормотал он.— В голове не укладывается. Видел его ровно две недели назад. Старик подстригал газон. Двигался он медленно, мешали боли, но не жаловался.

— Врачи дали отцу год. Было это как раз двенадцать месяцев назад, но я думал, он продержится дольше.

— Как и я. Силы духа ему хватало.

— Чаю выпьешь?

— С удовольствием.

Рэй прошел в кухню, чтобы приготовить два стакана быстрорастворимого чая со льдом. Вернувшись на крыльцо, протянул один Гарри Рексу.

— Вынужден предупредить: напиток далеко не первоклассный.

Гость принял стакан.

— Зато холодный.

— Нужно провести прощание, Гарри Рекс, и не здесь. Что скажешь?

С секундной задержкой бородач откинулся на спинку кресла, улыбнулся:

— В здании суда, в ротонде на первом этаже. Будет лежать как монарх. Он заслужил.

— Шутишь?

— Ничуть. Ему бы это понравилось. Пусть сограждане окажут судье последние почести.

— Идея неплоха.

— Верь мне, это будет то, что надо. Я переговорю с шерифом, он согласится. Да и люди поддержат. На какой день назначены похороны?

— На вторник.

— Значит, прощание начнется завтра, после обеда. Хочешь, чтобы я сказал несколько слов?

— Естественно. Почему бы тебе не заняться всей процедурой?