Джон Коннолли - Гнев ангелов Страница 12

Харлан сидел с опущенной головой, сосредоточенно разглядывая свои ботинки. Он боялся, что этот тип может опять заглянуть ему в глаза и увидеть потаенные мысли. Потом ему пришло в голову, что такую позу мог бы принять человек, в чем-то виновный, и он сам фактически признается в некоем преступлении, хотя пока никто ни в чем его не обвинял. Приведя эмоции в порядок, он заставил себя посмотреть на надоедливого урода.

— Нет, — ответил Харлан, — не знаю.

— Потому что убийство — это одно из немногих преступлений, которое редко совершается профессиональными преступниками, — пояснил Брайтуэлл. — Обычно убивают в приступе ярости или страсти, как правило, ничего не планируя. Случайные убийцы совершают ошибки, поскольку никогда не убивали прежде. У них нет никакого опыта. И поэтому их легко найти и легко покарать. Отсюда следует достойный усвоения урок: преступлениями любого рода лучше заниматься профессионалам.

Харлан ждал. Он старался дышать ровно. И с признательностью подумал о царящем в комнате холоде, благодаря которому испарина не выдала его волнения.

— На какие жертвы вы пошли ради нее, — продолжил Брайтуэлл, опять начиная поглаживать волосы Анжелины, — а себе даже не можете позволить новые ботинки.

— Мне нравятся те, что есть, — огрызнулся Харлан. — Отличные ботинки.

— Вы хотите, чтобы вас в них похоронили, мистер Веттерс? — спросил Брайтуэлл. — Неужели именно в этих ботинках вы будете лежать в гробу, когда вас придут оплакивать? Сомневаюсь. Полагаю, на такой случай в вашем шкафу уже заготовлена коробка с новой парой обуви. Вы по натуре предусмотрительны. Такого рода люди готовят все заранее, понемногу откладывая деньги и расписывая статьи расходов: на старость, на болезнь, на похороны.

Ладонь Брайтуэлла по-прежнему лежала на лбу Анжелины и, похоже, действовала благотворно. Спящая успокоилась, ее дыхание стало ровнее и глубже.

— А здесь мило, — заметил он. — Удобно. Чистенько. Держу пари, что и персонал добропорядочный. И платят им неплохо, верно?

— Думаю, неплохо.

— Никаких вороватых сиделок, крадущих из тумбочек мелочь или угощение, которое детишки приносят бабушке, — продолжал Брайтуэлл. — Никаких занудных психов, проскальзывающих по ночам в чужие палаты и трогающих пациентов, так или иначе побуждая их что-то вспомнить о старых добрых временах. Хотя трудно сказать наверняка! Мне не понравился вид того амбала Клэнси. Совсем не понравился. Есть в нем нечто порочное. Свой свояка видит издалека. В том, что касается отклонений, я всегда доверяю своей интуиции.

Харлан молчал. Он понял, что его дразнят. Лучше всего молчать, оставаясь равнодушным. Если он разозлится, то может выдать себя.

— Впрочем, невелика беда, верно? Ваша жена все одно ничего не вспомнит. Может, ей даже нравится… Опять же, вероятно, он не слишком злоупотребляет… И за недостаточностью улик оставим в покое старину Клэнси. Внешность, знаете ли, порой бывает чертовски обманчива.

Брайтуэлл усмехнулся и потрогал свой шейный вырост, пробежав пальцами по его морщинкам и трещинкам.

— Итак, возвращаясь к нашим делам, я, собственно, хотел сказать, что такой постоянный уход, должно быть, стоит немалых денег. А заработать такие деньги можно лишь упорным и долгим трудом. О-о-очень упорным трудом. Вы ведь уже на пенсии, мистер Веттерс?

— Да, на пенсии.

— Подозреваю, что вы откладывали понемногу на черный день. Как я и упомянул, вы предусмотрительны и бережливы.

— Верно, и не меняю своих привычек.

— А служили вы в здешнем лесничестве, не так ли?

Харлан счел бессмысленным спрашивать о том, откуда этот тип так много о нем узнал. Достаточно было того, что он уже здесь и, следовательно, навел кое-какие справки. Не стоило этому удивляться, и Харлан не удивился.

— Да, служил.

— Много ли платили лесникам?

— Более чем достаточно. В любом случае мне лично хватало.

— Я подробно изучил ваши счета, мистер Веттерс. Судя по всему, у вас там совсем не густо, прямо скажем.

— Мы никогда не доверяли банкам. Я держал все свои деньги дома.

— Все свои деньги? — Брайтуэлл вытаращил глаза в шутливом изумлении. — Ба, и сколько же вы накопили? Все — это может быть уж-а-асно много. Тысячи, даже десятки тысяч. Верно, мистер Веттерс? Десятки тысяч? Или же больше?

Харлан облизнул губы и сглотнул слюну, чтобы промочить горло. Ему не хотелось, чтобы срывающийся голос выдал его. Никакой слабости: он должен выглядеть совершенно невинным перед этим человеком.

— Нет, больше нам никогда не удавалось накопить. И на черный день нам удалось отложить, можно сказать, лишь продав дом моих родителей после кончины моей матушки.

Тень сомнения промелькнула на лице Брайтуэлла.

— Дом?

— Они жили в окрестностях Кале, — заявил Харлан. Он произнес название французского города нараспев, как обычно говорили в этом штате.[6] — Я был единственным ребенком, и дом перешел мне по наследству. К счастью — учитывая болезнь Анжелины.

— Поистине повезло.

Теперь Харлан смело встретил взгляд Брайтуэлла.

— Я с самого начала, даже не зная, чего ради вы сюда явились, предупредил вас, мистер, что вы все равно ничего у нас не найдете. И я был бы благодарен, если бы вы немедленно нас покинули. Мне надоело ваше навязчивое общество.

В этот момент Анжелина открыла глаза. Она взглянула на Брайтуэлла, и Харлан испугался, что она начнет кричать. Он молился, чтобы она не закричала, поскольку отлично знал, какой ужасной может быть реакция этого типа. Харлан не сомневался, что Брайтуэлл способен на убийство в случае необходимости. Он этого урода исходил запах смерти.

Но Анжелина не закричала: она заговорила, и от звука ее голоса на глаза Харлана навернулись слезы. Такого голоса он не слышал уже очень давно — мягкого, мелодичного, как в ее зрелые здоровые годы. И в то же время в нем проявился совсем другой, более низкий оттенок.

— Я знаю тебя, — заявила она, и Брайтуэлл удивленно уставился на миссис Веттерс. — Да, знаю, кто ты такой, — повторила она. — И я знаю твою потаенную лживую сущность. Хранитель душ, ловец заблудших, преследователь тайного ангела.

Теперь настал ее черед улыбаться, и улыбка эта показалась Харлану более жуткой, чем выражение лица Брайтуэлла. Глаза Анжелины сияли нездоровым блеском, и говорила она издевательским, почти триумфальным тоном.

— Ваши дни сочтены. Он идет за вами. Вы думали, что нашли его, но это он найдет вас. Убирайся отсюда. Прячься, пока не поздно. Забейся в нору, заройся в нее с головой, и возможно, он пройдет мимо. Возможно…

— Дрянь, — огрызнулся Брайтуэлл, но в его голосе не было уверенности. — Твой угасающий ум извергает пустые глупости.

— Старый мерзавец в темнице гниющей плоти, — продолжила Анжелина, словно не слышала его слов. — Жалкая бездушная тварь, крадущая ради развлечения чужие души. Спасайся, беги, хотя ничто тебе не поможет. Он найдет тебя. Найдет и уничтожит тебя, тебя и тебе подобных. Страшитесь его!

Дверь в палату открылась, и вошла медсестра Эвелин с чайным подносом, на котором стояли две чашки и тарелочка с печеньем. Она резко остановились при виде Брайтуэлла.

— Кто вы такой? — требовательно спросила она.

— Зовите охрану! — воскликнул Харлан, поднимаясь со стула. — Срочно!

Эвелин уронила поднос и выбежала. Через несколько секунд раздался звук тревожной сирены. Брайтуэлл повернулся к Харлану.

— Мы не закончили, — процедил он. — Я не верю тому, что ты сказал мне насчет денег. Я еще вернусь и, может быть, заберу то, что останется от твоей жены, унесу ее душу, когда покончу с тобой.

Он промчался мимо Харлана. Вслед ему покатился смех Анжелины, напоминавший перезвон колокольчиков. Здание мгновенно заперли на все замки, но нигде не смогли найти ни единого следа этого типа — впрочем, как и во всем остальном городе.

— Приезжала и полиция, — добавила Мариэль, — но мой отец заявил, что понятия не имеет, чего хотел тот человек. Сказал лишь, что просто вошел в комнату матери и увидел, что Брайтуэлл стоит, склонившись над ней. Полицейские попытались расспросить мою мать, но она уже замолчала и ни разу больше не заговорила. Вскоре после этого она умерла. Отец рассказал Полу о том, что произошло, и они стали ждать возвращения Брайтуэлла. Потом умер Пол, и отцу предстояло в одиночестве противостоять ему. Однако Брайтуэлл больше не появился.

— Почему вы решили рассказать об этом мне?

— Потому что после бегства того типа мать назвала отцу ваше имя. «В крайнем случае, — прошептала она, — сообщи детективу. Расскажи все Чарли Паркеру». И то же самое отец посоветовал мне, рассказав нам историю того самолета в лесу. Он хотел, чтобы вы узнал эту историю, мистер Паркер. Именно поэтому мы и пришли. И теперь вы знаете.