Алистер Маклин - Санторин Страница 12

Хокинс взял протянутые листки, задумчиво посмотрел на Тальбота, быстро пробежал взглядом обе страницы, а затем зачитал вслух одну из них:

— "Для поднятия на поверхность затонувших самолета и яхты прошу немедленно отправить ближайшее спасательное судно в точку с координатами 36 градусов 21 минута северной широты, 25 градусов 22 минуты восточной долготы к югу от мыса Акротири, остров Тира. Прошу также направить самолетом на остров Тира двух водолазов с необходимым снаряжением для четверых, повторяю, для четверых. Приоритет 1АА. Вице-адмирал Хокинс".

Хокинс посмотрел на Бенсона и Уикрэма.

— Указание предназначено для корабля ее величества «Аполлон». Контр-адмирал Блайт — командующий тактическими военно-морскими соединениями НАТО в Восточном Средиземноморье. Приоритет 1АА означает «Бросить все дела, это важнее всех». Вице-адмирал Хокинс — это, кажется, я. Но почему, капитан, вы просите снаряжение для четырех водолазов?

— Мы с Ван Гельдером опытные водолазы, сэр. Когда-то вместе служили в подводном флоте.

— Понятно. Второе послание предназначено для министра обороны Греции: «Срочно свяжитесь с диспетчерской службой аэропорта Афины. Выясните, есть ли какая-нибудь информация о самолете, скорее всего американском, потерпевшем крушение сегодня в 14.15 к югу от острова Тира. Запрашивал ли он разрешения приземлиться в Афинах или в другом греческом городе. Обратитесь за помощью к полиции и к разведке. Выясните, есть ли какие-нибудь сведения о некоем Спиросе Андропулосе, владельце яхты „Делос“». Приятно сознавать, что послание тоже подписано мною. Ну что ж, капитан, минуты две назад я чуть было не совершил несправедливость по отношению к вам. Я, было, подумал, что вы не готовы взяться за эту проблему, а оказывается, вы все обдумали еще до моего прибытия. У меня только два вопроса.

— Относительно самолета и Андропулоса?

Хокинс кивнул.

— На высоте тринадцать тысяч метров пилот мог не беспокоиться о том, обнаружит его кто-нибудь или нет. Ему было прекрасно известно, что он один в небе. Но как только он начал снижаться, ситуация коренным образом изменилась. Ему, конечно, не хотелось с кем-нибудь столкнуться, особенно учитывая груз на его борту. Безусловно, он должен был попросить разрешения приземлиться.

— Но почему Греция?

— Если судить по его курсу, он летел в сторону Анкары или в какое-нибудь другое место поблизости. Турция, по крайней мере номинально, является членом НАТО. Уверен, что у американцев нет военно-воздушных баз в районе Анкары, даже не знаю, есть ли у них вообще базы в Турции. Мне только известно, что там нет ракетных баз. В Греции же у американцев есть и то и другое. Итак, остается Греция. Что же касается Андропулоса, то я с моими офицерами пришел к выводу: это весьма хитрый тип и подозрительная личность. Конечно, в суде такое не воспримут. Мы подозреваем, что ему что-то известно о самолете, упавшем в воду. Что-то такое, чего мы не знаем. Он заявляет, что «Делос» пошел на дно в результате взрыва. Но здесь сразу же возникает извечный вопрос: он сам затонул или ему помогли? Короче говоря, был ли этот взрыв случайным или нет? Если мы сможем поднять «Делос» на поверхность, то сразу все выясним.

— Да, вполне возможно. Но сначала дела. — Хокинс еще раз взглянул на тексты. — Похоже, они вполне отвечают стоящей перед нами задаче. Я охотно подпишу их. — Хокинс вытащил ручку, подписал и протянул бумаги Тальботу. — Поскольку вы все это разработали раньше, подозреваю, еще до моего отлета из Рима, почему же вы сами не послали эти донесения?

— Командиры моего ранга не имеют права отдавать приказания контр-адмиралу Блайту. У меня нет таких полномочий, как у вас. Вот почему я просил вас прибыть как можно быстрее. Благодарю вас за то, что подписали, сэр. Это полдела. Теперь наступает самое трудное.

— Трудное? — уныло произнес Хокинс — Что еще за трудности?

— Имеем ли мы моральное право просить команду спасательного судна, не говоря уж о водолазах, присоединиться к нам и совершить, говоря словами лейтенанта Денхольма, полет в стратосферу в распыленном состоянии.

— Это, конечно, вопрос. И что вы предлагаете?

— Вновь должен заметить, что решение не для низших чинов, а только для адмиралов.

— Если что-то произойдет, все будет не на вашей совести. Мир обвинит только меня.

— Если что-то пойдет не так, сэр, думаю, что у нас вообще не будет возможности что-либо сказать — мы испаримся.

— Вы правы. Я неверно выразился. Никому не хочется нести ответственность за подобные решения. Посылайте шифровки.

— Прекрасно, сэр. Лейтенант Денхольм, попросите Майерса прийти сюда.

Хокинс сказал:

— Как я понимаю, — только не считайте, что я делаю сравнения, — президент Соединенных Штатов оказался перед тем же выбором, что и я. Он спросил председателя объединенного комитета начальников штабов, стоит ли выводить из дела «Ариадну», хотя прекрасно было известно, что она стоит прямо над упавшим в воду самолетом. Председатель ответил, и вполне справедливо, что не он должен принимать подобное решение: старинная и почитаемая американская традиция перекладывать ответственность на чужие плечи. Президент решил, что «Ариадна» должна оставаться на месте.

— Весьма любезно со стороны президента, тем более что он не вылетит со своего места в Овальном кабинете, когда все это дело всплывет. Впрочем, я ничего не говорил. А вообще я бы не хотел принимать подобное решение. Наверное, он объяснил, почему так сделал?

— Конечно. Ради всеобщего блага.

Вошел Майерс. Тальбот протянул ему оба донесения.

— Немедленно передайте. В обоих случаях воспользуйтесь шифром "Б". Оба донесения сопроводите словами: «Срочно. Повторяю: срочно! Подтвердите получение».

Майерс вышел из каюты.

— Насколько я понимаю, адмирал, — спросил Тальбот, — как командующий военно-морскими силами в Восточном Средиземноморье вы имеете право отменить указания президента?

— Да.

— Такое уже бывало?

— Нет. Вас, наверное, интересует почему. По той же самой причине — ради всеобщего блага. А почему вы спрашиваете, капитан? Вы бы не ушли отсюда, даже если бы я получил прямой приказ.

— Меня несколько смущает объяснение: «Ради всеобщего блага». Вызов спасательного судна — кстати, моя идея — только увеличит угрозу во много раз.

— Вы не вполне понимаете, скольких людей касается все происходящее. Думаю, профессор Бенсон может просветить вас, да и всех нас, поскольку лично я слаб в этой области. Вот почему профессор Бенсон находится здесь.

— Профессор не в ударе, — сказал Бенсон. — Он голоден.

— Это наша небрежность, — извинился Тальбот. — Конечно, вы же еще не ели. Обед минут через двадцать вас устроит?

— Меня вполне устроит сэндвич.

Тальбот посмотрел на Хокинса и Уикрэма, которые закивали головами. Он нажал на кнопку вызова.

— Я и сам имею довольно смутное представление о масштабах угрозы, — продолжил Бенсон. — Некоторые факты не вызывают сомнений. Например, то, что под нами лежат водородные бомбы. Если же верить тому, что утверждает Пентагон, то на дне находится в общей сложности от ста сорока четырех до двухсот двадцати пяти мегатонн в тротиловом эквиваленте. Причем в данном случае не имеет значения, какая из этих цифр, меньшая или большая, соответствует истине. Взрыв всего лишь пятисот граммов сильного взрывчатого вещества в этой кают-компании убьет всех нас. То, о чем мы говорим, по своей взрывной силе соответствует примерно... дайте подумать... ага, двум миллионам тонн. Человеческий разум такие цифры не воспринимает, поэтому разница становится несущественной. Единственное, что мы можем с точностью утверждать, — это будет сильнейший взрыв в истории человечества. Последствия такого взрыва неизвестны, но они будут ужасающи, каким бы оптимистом вы ни были. Взрыв может повредить земную кору, что неизбежно приведет к катаклизмам. Может разрушить озоновый слой, что увеличит ультрафиолетовое излучение Солнца, и тогда человечество либо обгорит, либо сгорит заживо, в зависимости от размеров дыры в атмосфере. Он может вызвать наступление ядерной зимы, о которой так много говорили как ученые, так и обыватели. И наконец, он может спровоцировать эффект цунами. Тогда огромные волны, обычно вызываемые подземными землетрясениями, обрушатся на прибрежные страны, чтобы унести жизни десятков тысяч людей.

Бенсон с благодарностью взял стакан, протянутый ему Дженкинсом. Воспользовавшись паузой, Тальбот сказал:

— Если вы стараетесь как-то обнадежить нас, профессор, то у вас плохо получается.

— Ну вот, теперь лучше, намного лучше, — со вздохом произнес Бенсон, ставя стакан на стол. — Иногда выпить просто необходимо! Бывают дни, когда я сам на себя навожу ужас. Обнадежить? Спрогнозирована только половина возможных последствий. Санторин — другая половина. Причем самая главная. Какие бы таланты ни проявлял человек при создании самых бессмысленных средств разрушения, природа каждый раз загоняла его в угол.