Олег Маркеев - Дигитал Страница 12

Леша достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки, встряхнул, распахнув дужки, и водрузил на нос. Очки были так себе, сторублевой имитацией культовых «Police». Но, тем не менее, основную функцию — создавать крутой имидж — выполняли не хуже фирменных. Алексей проверил эффект на своем отражении на стеклянной стене цветочного магазина. Да, черные стекла, наглухо закрыв глазницы, превратили лицо в бесстрастную маску партизана кибернетической войны из фильма «Матрица».

Леша повернул голову и растянул губы в резиновой улыбке. Галя Нечепорюк нервно сглотнула.

Полдень в Москве — пожар в муравейнике. Потная суета, бессмысленная сутолока, першение в горле, липкий зной и вязкий асфальт. Молишься о ливне, а на выгоревшем небе ни облачка, а между небом и землей — сизая смоговая пелена, а по земле ползут стада раскаленных машин, исторгая удушливую вонь, и снуют телеса в мерзкой испарине.

Леша не прошел и ста шагов, как почувствовал, что с него хватит. Накатило такое отвращение к пришибленному жарой городу и к себе самому в нем, что захотелось лечь и умереть. Прямо по среди улицы. Свербил желвачок на затылке, разъеденный потом, легкие забило смогом, как тухлой ватой, ни продохнуть, ни откашляться, очки ни черта не спасали от острых лучей солнца, да еще душный ветер, поднимаемый несущимися по Ленинградскому шоссе машинами, зашвырнул под стекло песчинку, и теперь левый глаз истекал соленой слизью.

Остановился. Перевел дух. Смахнул с лица очки, промокнул глаз, выдавив из-под века горячую струйку. Без очков на залитую солнцем улицу было смотреть просто невыносимо. Леша поспешно вернул очки на место.

В тяжелой голове ворочалась нерешенная задача: тащиться в отдел или съездить на рекогносцировку в клуб «Стеллаланд». В отделе можно было переждать жару, отпиться водой из холодильника и вкусить мимолетной славы. Как-никак, а за сутки избавил город от насильника гражданина Дронова, а показатели отдела от потерпевшей гражданки Нечепорюк. Но, Леша по опыту знал, спокойно помозговать над делом Кости ему не дадут. Непременно выдернут на срочный вызов или еще что-нибудь случится, не в городе, так в самом отделении. Нагрянет внеочередная проверка бдительности например. По случаю очередного заявления очередного неистребимого «полевого командира» о готовности взорвать что-нибудь в Москве.

При мысли о поездке в метро на другой конец города к горлу подступила тошнота. В подземке летом стоит запах прошлогоднего дерьма и свежевыжатого пота, слегка разбавленный перегаром дешевых духов. Леша представил себя зажатым в месиве горячих, влажных тел и брезгливо передернул плечами.

В эту секунду в голову влетела огненная дробинка, лопнула, ослепив фейерверком искр…

…Он почувствовал, что асфальт сделался пластилиново мягким. Ноги стали вязнуть в чавкающей горячей жиже, с каждым судорожным движением увязая все глубже и глубже. Не веря в происходящее, он не решался закричать, пока ноги по колено не ушли в теплую топь, а когда захотел, то не смог, горло сдавил стальной обруч. Борясь с удушьем, он забыл про разверзшуюся под ногами асфальтовую топь. И обмер, когда мягкая, плотная масса, промяв грудь, коснулась подбородка. Ногами он чувствовал лишь всасывающую, тугую пустоту. Выпростал руки, попробовал опереться о зыбкую пленку асфальта, но ладони, хлюпнув, провалились. Он откинулся назад, пытаясь лечь спиной на топь и хоть на несколько мгновений отдалить тот страшный миг, когда в рот и ноздри полезет теплая, воняющая гарью кашица. И провалился глубже, с головой уйдя в темноту. Последним отчаянным рывком он попробовал вырваться, но так и не смог увидеть света…

…Кругом была мгла, теплая, полная копошащейся невидимой жизни. Он тонул в ней, и жадная необоримая сила тянула вниз, в еще более кромешную мглу, в холод, в смерть…

…То, что вблизи казалось выпуклым боком шара из мутного оникса, плавно удалившись, превратилось в глазное яблоко. Расширенный черный зрачок, сосущий и холодный, как жерло высохшего колодца. В его бездонной глубине ничего не было: ни мысли, ни тепла, ни жизни.

Лицо дряблое и безвольное, с застывшим выражением тихого безумия. На резиново тугих, слипшихся губах липкая слизь высыхающей слюны. Влажные подтеки на подбородке, покрытом прозрачными подростковыми волосками, еще не узнавшими бритвы.

К голове в проплешинах среди растрепанных скрученных локонов присосались черные груши, из тонких хвостов которых в темноту уходят разноцветные провода.

Худое тело с длинным костяком и слабо развитыми мышцами ремнями приторочено к длинному лежаку. Кожа восково светится под ярким светом софита.

Низко и тихо гудит мотор, и лежак плавно ползет вперед. Мертво лежащий человек по плечи скрывается в круглом зеве большого диска, выкрашенного в стерильно белый цвет…

…В комнате через стеклянную стену виден круглый диск с наполовину въехавшим в него лежаком.

Человек в белом халате, пробежав пальцами по клавишам, вызывает на монитор цветную картинку. Белые контуры человеческого черепа заполнены цветными разводами, они дрожат, меняя очертания и цвета.

Долгое время слышно только жужжание самописца и тихое урчание приборов.

— Картина примерно ясна, — говорит человек в белом халате, обращаясь к кому-то за спиной. — Нейронные связи в подкорке полностью разрушены. Полное переформатирование.

— Перед нами растение, — заключает тот, что скрывается в полумраке за спиной человека в белом халате.

— Как вам будет угодно, — пожав плечами, произносит белый халат. — Но даже растения реагируют на окружающую среду. А у него электрическая активность мозга без всплесков, ровный, стабильный фон.

— Признаки угасания есть?

— Еще рано говорить о какой-то динамике. По прошлому опыту, в таком состоянии пострадавшие могут находиться сколь угодно долго. При соответствующем уходе, конечно.

— Он в вашем полном распоряжении.

Человек в белом халате поворачивается. У него морщинистое лицо умудренного жизнью и знаниями человека. Глаза под кустистыми бровями смотрят пытливо и пристально.

— Это ликвидация или очередная попытка выйти из игры? — помолчав, спрашивает он.

Собеседник держит паузу.

— К пятому уровню они все созревают не для одного, так для второго. В данном случае — это попытка выйти из игры. «Спрыгнуть с игры», как они выражаются. Девушка, последний боец команды «Сантерос», погибла на месте.

— Где она?

— В четвертом морге. Материалы вскрытия мы получим.

Белый халат потеребил нижнюю губу пальцами.

— Они использовали химию или очередную «глюкалку»? — спрашивает он.

— А что они еще могут придумать?

Белый халат поворачивается к собеседнику спиной.

— Все, что угодно, — глухо роняет он. — В их положении это вполне очевидно.

— Из игры выхода нет, — замечает собеседник. — И вы это знаете отлично. Раз попав в «Ругнарек», назад не выйти. Ни им, ни нам..

Белый халат закрывает монитор…

Неожиданно бездна исторгла его наружу, под слепящий солнечный свет. Алексей ощутил себя лежащим ничком. Разбитым, полузадушенным и измочаленным. Щеку корябал асфальт, угарно пахнущий горелой покрышкой. Горячий. Твердый.

«Слава богу, твердый», — подумалось Алексею.

Он закатил глаза и вновь провалился в бездну.

Глава четвертая. Checking system

Запах, мерзкий и тягучий, как пивная отрыжка, плотно забил носоглотку. Пахло хлоркой, мочой, сырыми бычками и старыми бушлатами. Короче, пахло ментовкой.

Алексей, удивленный, потянул носом, слоистый запах слизью промазал по рецепторам, и в мозгу еще четче вспыхнуло: «Ментовка».

Он чихнул, распахнул глаза и обшарил взглядом помещение.

«Так и есть, я — дома», — вяло подумал он.

До родного отделения он не дотянул. Со стены, покрашенной когда-то в дремучий синий цвет, а теперь еще и размалеванной ржавыми разводами, на него смотрели портреты отличников службы. Среди колхозного типа рыл, с трудом придавших себе державный вид, знакомых не было. Но головы их покрывали форменные фуражки, а плечи украшали погоны. Какие ни есть, а все — свои.

Судя по положению стен и потолка, Алексей понял, что лежит на спине, под ней что-то плоское и твердое, но не пол. Попробовал пошевелиться, тело не слушалось.

— Лежите, лежите, — раздался сбоку встревоженный голос.

Алексей машинально отметил, что, если в чужой ментовке к нему обращаются на «вы», личность уже установлена. Скосил глаза и увидел крысиную мордашку сержанта. Показалась знакомой. Пока вспоминал, сержант представился сам.