Бернард Корнуэлл - Свинцовый шторм Страница 12

— В чем дело? — отрывисто поинтересовался он.

— Ты слышал, Фанни, что я забрал свой иск против тебя?

— Да, — подозрительно ответил он.

— Но ты должен извиниться передо мной.

На его лице промелькнуло чувство ущемленного самолюбия, затем он слегка пожал плечами.

— Я не знал, что ты калека, парень.

Очевидно, с его точки зрения, это и было извинение. Наверное, если бы он знал, что я калека, я отделался бы только одним ребром. Я улыбнулся.

— И то, что мне нужно, все еще у тебя, Фанни.

Он ничего не ответил и заинтересованно уставился на дверной проем.

— Ты слышал, Фанни, у тебя осталось кое-что, нужное мне. Или ты уже нашел покупателя на орден?

Фанни сделал попытку нагло все отрицать:

— Какой орден?

Я пересек комнату, подошел к стеклянному столику, поднял серебряный термос-кувшин и сильно ударил им по крышке. Дымчатое стекло оказалось к тому же и закаленным, и на нем осталась лишь трещина, зато кувшин весь покрылся зазубринами. Я размахнулся посильнее и еще раз хватил им по столу. На этот раз дорогое стекло разлетелось вдребезги, и все журналы, засушенные цветы и пепельницы оказались в одной куче с осколками. Я снова лучезарно улыбнулся Фанни.

— Так, ублюдок, у тебя есть две минуты, чтобы найти мою медаль, иначе я разнесу весь дом.

Фанни был ошеломлен видом разбитого стекла.

— Ты сумасшедший.

— Одна минута пятьдесят секунд.

— О Боже! — На секунду мне показалось, что сейчас он бросится на меня, но шкипер неподвижно застыл у двери.

Я отвернул крышку термоса и опрокинул его. На роскошный ковер пролился дождь из кофе и осколков разбитой колбы.

— Одна минута сорок секунд. Потом очередь картины над камином.

— Я принесу, парень! Я принесу! — Он предостерегающе протянул ко мне руки. — Ничего больше не трогай! Я принесу.

Через минуту он вернулся с орденом. Сразу же после того, как он сунул мне в руки небольшую коробочку, в дверях возник сам Беннистер. В цветастом халате, он в ужасе уставился на месиво, бывшее когда-то его кофейным столиком, затем ошарашено перевел взгляд на меня.

— Капитан Сендмен?

— Доброе утро, — вежливо поздоровался я. — Я пришел сюда, чтобы забрать свою медаль. Господин Мульдер с явной неохотой подтвердил, что она все еще у него. — Открыв коробочку, я посмотрел на этот безжизненный крест на темно-красной ленте. — Прошу прощения, что мне пришлось прибегнуть к таким методам — вы ведь не приложили к этому никаких усилий.

— Э...

Кроме шелкового халата, на Беннистере, очевидно, ничего не было. Казалось, он никак не может собраться с мыслями.

— А говорили, что не знаете, где Фанни, — укоризненно заметил я.

— Я...

— Но, как видите, мне удалось его разыскать, — с этими словами я положил медаль в карман.

— Я все объясню, Ник. — К Беннистеру вернулось его обаяние, и он старался воспользоваться им как можно быстрее. — Фанни приехал только вчера вечером. Я как раз собирался поговорить с тобой о нем, конечно...

— Я очень тороплюсь, — отрезал я, — но тоже хочу объяснить вам, что не собираюсь принимать никакого участия в вашем фильме. Я попрошу своего адвоката прислать вам счет за восстановление «Сикоракс». Или, может быть, вы желаете выписать мне чек прямо сейчас?

— Ник! — Оскорбленный тон Беннистера говорил, что его ужасно обидели. — Это будет хороший фильм, очень хороший!

— Я предпочел бы получить чек, — сказал я.

— Но вы подписали контракт, — с этими словами в комнату вошла Анжела Уэстмакот. До сих пор инициатива принадлежала мне, но ее появление ошеломило меня, и я умолк. — Вы подписали контракт, — продолжала она, — и, я надеюсь, выполните его. — Как и Беннистер, она была в шелковом халате, под которым, очевидно, тоже не было ничего. Распущенные волосы золотым каскадом ниспадали ей на плечи. Без всякой косметики, она тем не менее выглядела прекрасно. Теперь я понял, откуда взялась эта ее властная манера. Они с Беннистером были любовниками, и, попав к нему в постель, она тут же переняла его властность. Анжела с отвращением оглядела результат моей деятельности. — Итак, вы пытаетесь сообщить нам, что планируете расторгнуть контракт, господин Сендмен?

— Я буду обсуждать этот вопрос с моим адвокатом в понедельник.

— Да, пожалуйста. Но раз вы уже потратили его время и свои деньги, я все-таки жду вас во вторник, в полдень. — Тон ее был крайне язвителен, и слова били, как удары хлыста. — Фанни, убирайся! — резко бросила она Мульдеру, и тот мгновенно исчез.

— Мне нужен Фанни, Ник, — беспомощно проговорил Беннистер.

— Вы собираетесь разбить что-нибудь еще? — Судя по всему, Анжела признавала только наступление. — Я верно расслышала, что вы очень торопитесь, господин Сендмен?

— Да, я тороплюсь.

— В таком случае мы вас не задерживаем. — Она отступила от двери, чтобы дать мне пройти. — Если во вторник вас не окажется в порту, я буду рассматривать это как разрыв контракта. Ваш адвокат, конечно же, проинформирует вас о наших средствах судебной защиты. Всего хорошего, господин Сендмен.

Я вышел на солнце и спустился с крыльца. Неожиданно я поймал себя на том, что ревную к Беннистеру. Анжела была настоящей ведьмой, мошенницей и лгуньей, и все-таки я ревновал ее. К черту всю эту биологию, подумал я, но ревность не проходила.

Я благополучно доставил детей няне-шведке как раз к чаю. Мелисса, услышав наши голоса на кухне, милостиво согласилась побеседовать со мной. Она позволила мне налить ей мартини, а себе — виски и скорчила гримасу при виде моей одежды.

— Надеюсь, дети не шарахались от тебя? Прохожие не приняли тебя за похитителя-маньяка?

Голос Мелиссы напоминал звук, возникающий при шлифовке бриллианта. Мне он никогда не нравился, но это не помешало мне жениться на ней.

— Я не хочу тратить деньги на одежду, — ответил я. — Да к тому же у меня их и нет.

— Надеюсь, ты не настолько зануден, чтобы рассказывать мне о своих денежных проблемах?

— Мои денежные проблемы тебя не касаются.

— Напротив. Они меня очень касаются, дорогой, — проворковала она. — Плата за школу. Или ты забыл?

— Плата за школу, — передразнил я.

— Ты что же, полагаешь, что Мандс и Пип будут посещать государственную школу? Будь разумным, Ник. — От прозвищ, которыми Мелисса наградила наших детей, меня передергивало. Старшей, Аманде, было уже шесть, а Пьеру только четыре. Когда родилась Аманда, я находился в Белфасте, а когда на свет появился Пьер — в Германии, так что не мог повлиять на выбор имен для них. Мелисса взяла пилочку и слегка прошлась ею по кончикам ногтей. — Или ты хочешь, Ник, чтобы наши дети стали коммунистическими извращенцами? В лондонских школах больше ничему не учат.

— Я готов оплачивать школьные счета, — сказал я, — и банку дано соответствующее распоряжение.

— Но, Ник, через несколько лет Мандс захочется посещать приличную школу-интернат, а Пьер пойдет служить в артиллерию. Затем, конечно, Итон, и нечего рассчитывать, что достопочтенный Джон будет платить, это же не его дети.

— Но достопочтенный Джон очень богат, — сказал я, как будто это было самое весомое возражение.

Мелисса вздохнула.

— Мамочка и папочка тоже не станут раскошеливаться. — Мелисса всегда так называла своих родителей. Представляю, какое облегчение испытали мамочка и папочка, когда их дочь наконец отделалась от сына висельника и вышла замуж за достопочтенного Джона. Мелисса была самой симпатичной крысой и абсолютно вовремя покинула тонущий корабль. Кроме того, она была и самой умной крысой, хотя и тщательно это скрывала. Куда умней меня. — Папочка не даст ни копейки, пока ты жив, — проговорила она.

Я приложил два пальца к виску: «Бац!»

— Ник, если ты истратишь все на ремонт своей дурацкой яхты, тебе нечем будет оплачивать школу, ведь так? И мне опять придется предъявлять тебе иск, а это все ужасно нудно.

— Иисус проливает слезы. — Я подошел к окну. — У тебя есть эта моя чертова пенсия, чтобы оплачивать эти чертовы школьные счета, и это проклятущее пособие, из которого ты оплачиваешь их проживание в этом дворце. Чего же тебе еще? Пинту моей крови? Или мои почки им на завтрак?

— Я вижу, выписка из больницы дурно повлияла на твой характер. — Мелисса нахмурилась и снова принялась за ногти, но остановилась, посчитав, видимо, что они в порядке. Она улыбнулась, очевидно, довольная своей победой и готовая теперь пойти на перемирие. — Я видела твою фотографию в вечерней газете. Думаю, было бы здорово посмотреть про тебя хороший фильм. Как ты думаешь, они возьмут у меня интервью?

— Спроси об этом своего друга Тони. Своего очень близкого друга Тони.

Мелисса угрожающе зыркнула на меня. Она, конечно, красавица, и я, поддавшись глупой похоти, женился на ней исключительно из-за ее красоты. Ее же соблазнили денежки моего папаши, и, как только те уплыли, она тут же подала на развод. Я к тому времени уже был на больничной койке.