Алексей Кумелев - Последний Страница 12

Глава 22

Максим пришел в себя в служебном «Уазике», везущем его в Октябрьский отдел милиции. Тело пронизывала неимоверно тяжелая слабость, многотонным грузом внезапно обрушившаяся на молодого человека. С не так-то просто давшимся ему усилием, он, наконец, смог пошевелиться. И сразу слезы отчаяния и боли хлынули бурным потоком из помутневших глаз. То, чего он боялся больше всего, ужасным образом свершилось. Смерть этим вечером безжалостно забрала предназначенную ей душу, не задумываясь, обменяла мужскую жизнь на женскую гибель. В его памяти всколыхнулись, подобно языкам жгучего пламени, последние, предостерегающие слова незнакомца: «Смерть близка, очень близка». «Почему, почему ты, Господи, позволил произойти этой несправедливости!» — кричала внутри юноши разбитая на множество острых осколков душа, винившая всевышнего творца в безучастном наблюдении чудовищного преступления. — Ведь на месте Оли должен быть я, ведь за мной пришла древняя костлявая старуха. Почему, почему? — задавал многократно он Богу один и тот же вопрос, тщетно пытаясь получить на него вразумительный ответ. Ничем не сдерживаемые слезы стекали вниз, заливая пол милицейского автомобиля. «Уазик» все дальше и дальше увозил его от мертвого тела любимой девушки, все больше и больше наполняя юношеское сердце бескрайней пустотой и отчаянием.

Когда-нибудь каждый из нас, в самый, казалось бы, трудный час взывает к милости Вселенского творца, надеясь на безграничную любовь и снисхождение с его стороны к нашим призывам. Мы настолько уверовали в помощь и участие Бога, что опускаем руки, поменяв борцовскую форму на мантию стороннего наблюдателя. Если вопрос решен, мы, восхваляя и дивясь небесному творению, приносим похвалу Небесному Отцу, не допуская даже и мысли, что он откажет в наших просьбах. Если этого не происходит, мы виним его во всех смертных грехах, перекладывая всю полноту ответственности на его плечи, даже не утруждая себя раздумьями о собственной бездеятельности и низменном тщедушии к разрешению своих же проблем.

Сверкая проблесками синего цвета, милицейский автомобиль въехал на территорию Октябрьского отдела милиции г. Ижевска и затормозил у входных дверей. С бригадой милиционеров уже немного успокоившийся и изредка всхлипывающий свидетель ужасного убийства проследовал внутрь двухэтажного белого здания для дачи показаний. Максима долго и обстоятельно допрашивали, водя из кабинета в кабинет. Весть о новом кошмарном происшествии в их районе быстро облетела отдел. Дежурный следователь был наслышан об Ижевском маньяке, убивающем свои жертвы специфическим инструментом, более подходящим для плотницкого дела. Правоохранительные органы давно охотились за серийным убийцей, расставляя ловушки и капканы на поражающего своим хладнокровием нелюдя, кровавый список жертв которого пополнился еще одной загубленной жизнью, застыв на отметке 13. Достаточно юный и подавленный Максим далеко не подходил на роль кровожадного душегуба, держащего шестисотысячный город в неописуемом страхе. Один маленький трусливый карлик, способный проявить отвагу, только выскочив из-за спины, невидимыми нитями, как паук, опутал целый город, смертельно запугав умы простых горожан. Плотник (так нарекли в милиции маньяка) перекочевал в разговорный обиход ижевчан, неся в этом, на первый взгляд, безобидном слове скрытую смертельную угрозу, тщательно перемешанную с душераздирающей порцией животного страха. Еще одним неоспоримым оправданием для Максима послужило то, что среди непредусмотрительно оставленных убийцами отпечатков протекторов обуви рядом с трупом сыщики не обнаружили следы подошв юноши.

«Итак, — подытожил немолодой следователь Октябрьского отдела, — это опять дело рук карлика». Следственные органы по описаниям случайных свидетелей уже располагали фотороботом предполагаемого Ижевского Чикатило. Вглядываясь в пустое и отрешенное лицо выжившего свидетеля, он только никак не мог понять истинного мотива трусливого побега, безоговорочно решившего судьбу и жизнь любимой девушки.

— Да, мир точно перевернулся, — про себя сказал он и, неторопливо достав сигарету из пачки, зажег ее. — Ну что, ладно, можешь ступать, — негромко объявил милиционер, с наслаждением затягивая вглубь легких никотин.

Вступившая в законное владение осенняя ночь не предвещала спокойного несения службы с просмотром телевизора и недолгим сном на диване. За долгие годы работы в следствии он начал ненавидеть это время суток, с рождавшимися в ее темных просторах человеческими амбициями и завистью. С заходом яркого небесного светила удмуртская столица превращалась в реалистические декорации предстоящего полномасштабного театрального представления, где убийцы, бандиты и насильники воплощали в жизнь свои кровавые сценарии, выполняя роль не только сумасшедших сценаристов, но и превосходно играя главные роли.

— Да, чуть не забыл, скоро можешь понадобиться, — догнали слова курившего милиционера уже стоявшего в дверях Максима. Юноша с бессмысленным взором, застывшим в глазах, понимающе кивнул головой. «Да, и как же ты будешь жить дальше с такой ношей?» — удрученно думал следователь, провожая взглядом выходившего из комнаты трусливого влюбленного. Миновав узкие и мрачные коридоры районного отдела милиции, свидетель открыл входную дверь. Необыкновенно холодная и отрезвляющая прохлада раннего утра встретила его на ступеньках. Город странным образом был пуст от людей и созданной ими суеты, он встретил юношу призрачной тишиной, изредка нарушаемой отдаленным гулом проезжавших автомобилей. Невероятно длинная и тяжелая ночь начала медленно отступать под грозным напором зарождавшегося нового дня, который, как казалось, начнет писать новую историю жизни города с чистого листа.

Глава 23

Наталья Сергеевна, в длинном, ниже колен, халате, молча стояла у незашторенного окна в темном зале, с надеждой всматриваясь в освещенный редкими фонарями двор. Несколько раз ее сердце начинало судорожно биться при виде человеческого силуэта, появлявшегося из глубины покрытой кромешной мглой дороги.

«Ну, наконец-то, моя милая Оленька идет», — радовала себя этой мыслью женщина, теряясь в догадках, — плакать или радоваться. Но всякий раз минутная радость безвозвратно растворялась, коварно заполняя пустоту неприятным страхом, холодившим откуда-то изнутри. Раз за разом припозднившиеся путники проходили мимо их подъезда, забирая с собой частичку надежды, пылавшую в материнской груди. Старинные настенные часы монотонно пробили двенадцать часов ночи. «Вот уж и полночь, ну где же ты, моя любимая доченька?» — волновалась женщина с невероятно ноющим в груди сердцем. Она даже и не заметила, как подло и предательски проникли зловещие мысли в ее взбудораженный ум. Они, подобно миллионам змей, сбившись в клубок своими телами, начали душить последнюю недогорающую лучинку материнской надежды. Но женщина не сдавалась, осилив дурные мысли силой чистой родительской любви, которая никогда не иссякнет в ней. Но все же странное, гнетущее изнутри чувство пугало ее. Раздавшийся внезапно громкий звонок телефона заставил её невольно вздрогнуть. Замешкавшись еще на одну секунду, она вдруг выскочила из оцепенения и бросилась к звенящему телефону Сомнений не было, в столь поздний час могла звонить только Оля, ее единственная Оля, — радостно кричала не находившая себе покоя женская душа. Настенные часы с изумлением наблюдали, как немолодая хозяйка, с горящими глазами и нервно дергавшимися краями покусанных губ, схватила телефонную трубку.

— Добрый вечер, это квартира Звягинцевых? — спросил четко поставленный мужской голос из аппарата.

— Да, — еле слышно ответила удивленная женщина, надеявшаяся услышать голос своего единственного ребенка. Она была готова расплакаться, проклиная невидимую силу, издевающуюся над ней.

— У вас есть дочь? — как-то приглушенно, будто чего-то опасаясь, спросил полуночный незнакомец.

— Да, а в чем дело? — вспыхнула она, надеясь, что мужчина прольет свет на единственный вопрос, мучивший ее: где сейчас находится Оля. Крепкая по силе духа и характера, женщина была готова на многое. Но она никак не ожидала, что судьба вынесет такой суровый приговор. Сердце женщины защемило, открытый рот принялся судорожно хватать воздух. Наталья Сергеевна уже не слышала, что говорил принесший недобрую весть мужчина, в ее ушах истерично кричала материнская утрата. Опершись спиной о стену, она медленно сползла на пол, разбив пластмассовую телефонную трубку об паркет. Не дающий покоя ее сердцу материнский инстинкт, что рождается в женщинах при рождении ребенка, не обманул, не солгал.

— Доченька. Оленька, моя родная, моя кровинушка, моя любимая девочка, тебя больше нет, как же ты могла умереть, как же ты могла оставить меня одну! — истерично зарыдала полная отчаяния и смертельной печали мать, закрыв руками лицо. Звук непомерного материнского страдания эхом отлетал от стен, быстро заполняя душераздирающим криком трех комнатную квартиру. Из дальней комнаты, где располагалась спальня, на громкий звук женского рыдания выскочил заспанный Игорь Петрович и устремился к жене.