Дуглас Престон - Богохульство Страница 12

– А какие частицы вы сталкиваете?

– Материю и антиматерию – протоны и антипротоны. Когда они встречаются – бабах! Е равно mc2. В этот момент возникает масса разнообразных частиц. Их определяют детекторы, благодаря которым можно вычислить, что собой представляет каждая частица и каким образом она появилась.

– А откуда вы берете антиматерию?

– Заказываем ее в Вашингтоне и получаем по почте.

Форд улыбнулся:

– А я думал, у них есть только черные дыры.

– Если серьезно, мы создаем антиматерию прямо здесь – при помощи золотой пластинки и альфа-частиц. Антипротоны собираем во вспомогательном кольце, потом запускаем их в главное.

– Зачем же здесь нужен специалист по космологии?

– Я изучаю все темное! – Коркоран с мрачным видом подняла глаза к потолку. – Темную материю и темную энергию. – Она сделала еще глоток вина.

– Звучит устрашающе.

Она засмеялась, беззастенчиво рассматривая собеседника. Форд задумался: «Сколько ей лет? Тридцать три? Тридцать четыре?»

– Лет тридцать назад астрономы начали сознавать, что большая часть материи во Вселенной – это не то, что можно увидеть и пощупать. Ей дали название «темная материя». Похоже, темная материя окружает нас повсюду. Она невидима, проходит сквозь человека незаметно, как «теневая» вселенная. Галактики расположены посреди огромных морей темной материи. Что это такое, зачем оно и откуда взялось – неизвестно. Поскольку темная материя, должно быть, возникла вместе с обычной материей во время Большого Взрыва, я надеюсь благодаря «Изабелле» выяснить что-нибудь конкретное.

– А темная энергия? Что она собой представляет?

– О! Это вещь прекрасная и страшная. В девяносто девятом году космологи обнаружили, что некое неизвестное энергетическое поле заставляет Вселенную увеличиваться, быстрее и быстрее, раздувает ее, как гигантский воздушный шар. Они назвали это темной энергией. Никто не имеет ни малейшего представления о том, что она такое и откуда появилась. Ясно одно: темная энергия – средоточие зла.

Волконский, что сидел по другую сторону стола, насмешливо фыркнул:

– Средоточие зла? Вселенная бесчувственный. Ей плевать до всех нас.

– Настанет день, и темная энергия все уничтожит, – продолжала Коркоран. – Произойдет так называемый Большой Разрыв.

– Большой Разрыв? – До этой минуты Форд лишь притворялся незнающим, а о Большом Разрыве в самом деле ничего не слышал.

– Это новая теория об участи мироздания. Очень скоро Вселенная разрастется настолько, что распадутся скопления галактик, потом разрушится все – планеты, люди. Даже атомы. Все исчезнет. Раз – и нет! Так Вселенная прекратит свое существование. Статью для «Википедии» по этому поводу написала я. Если интересно, почитай.

Коркоран сделала очередной глоток. Форд заметил, что вино потягивает далеко не она одна. Все оживленно беседовали, а полдюжины бутылок стояло пустыми.

– Ты сказала «очень скоро»?

– Не раньше чем через двадцать – двадцать пять миллиардов лет.

– Значение слово «скоро» зависеть от того, с какой точки зрения на него посмотреть, – сказал Волконский с язвительной усмешкой.

– Мы, космологи, способны заглядывать в далекое будущее.

– А мы, компьютерщики, считать миллисекунды.

– Миллисекунды? – надменно переспросила Тибодо. – Для нас, специалистов в области квантовой электродинамики, важна каждая фемтосекунда.

Из кухни появился Хазелиус с блюдом, нагруженным кровавыми бифштексами. Он водрузил блюдо на стол под хор одобрительных возгласов.

За ним следом вошла Кейт Мерсер с горой картошки фри на таком же огромном блюде. Не глядя на Форда, она поставила блюдо посередине стола и снова удалилась на кухню.

Форд в жизни не подумал бы, что в эти первые после долгой разлуки минуты Кейт произведет на него столь сильное впечатление. В тридцать пять она казалась еще красивее, чем была в двадцать три. Жаль только, что каскад ее непослушных черных волос сменился весьма стильной стрижкой. Необузданная студентка последнего курса в джинсах и мужской рубашке превратилась во взрослую женщину. Последний раз Форд видел ее двенадцать лет назад. А ему казалось, прошло всего несколько дней.

Что-то кольнуло у него внутри. Маскируя странные чувства, он повернулся к Коркоран. Та подавала ему блюдо с бифштексами.

– Надеюсь, ты не вегетарианец, Уайман?

– Совершенно нет. – Он взял аппетитный кусок мяса и передал блюдо дальше, стараясь казаться невозмутимым. Вид Кейт взволновал его больше, чем можно было ожидать.

– Не подумай, будто мы тут каждый день так питаемся, – сказала Коркоран. – Это праздничный ужин в честь твоего появления.

Ложка звякнула о стекло. Хазелиус встал, поднимая руку с бокалом. Разговоры стихли.

– Я подготовил тост в честь новичка… – Он оглядел сидящих за столом. – А где заместитель руководителя?

Распахнулась кухонная дверь. Кейт поспешно подбежала к столу и села рядом с Фордом, по-прежнему не глядя на него.

– Я как раз говорю, что подготовил тост по случаю приезда Уаймана. Уайман Форд, добро пожаловать в нашу команду!

Форд неотрывно смотрел на Хазелиуса, но все его внимание было приковано к стройной Кейт, сидевшей совсем рядом, к ее теплу и аромату.

– Вы все прекрасно знаете, что Уайман – антрополог, – продолжал Хазелиус. – Предмет его изучения – человек. А это, друзья, гораздо более сложная штука, чем все то, над чем корпим мы с вами. – Он выше поднял руку с бокалом. – Надеюсь, мы очень скоро и благополучно познакомимся ближе, Уайман. Добро пожаловать от нас всех!

Остальные зааплодировали.

– А теперь, прежде чем сесть, я хотел бы сказать пару слов о неприятности, приключившейся вчера ночью… – Хазелиус помолчал. – Мы вовлечены в напряженный процесс поиска, начавшийся с тех пор, как наши предки впервые взглянули на звезды и задались вопросом: что это? Стремление найти ответы на подобные вопросы – одна из величайших заслуг человечества. Люди научились разводить огонь, а века спустя открыли кварк. Это и есть то, что зовется человеческой сущностью. Мы – все тринадцать здесь присутствующих – истинные наследники Прометея, который похитил у богов огонь и передал его людям.

Он многозначительно помолчал.

– Вы прекрасно помните, какая участь постигла Прометея. В наказание боги навеки приковали его к скале. Каждый день прилетает орел и выклевывает его печень, но за ночь она снова отрастает. Умереть Прометей не может, ибо он бессмертен, поэтому и вынужден страдать бесконечно.

В комнате стояла такая тишина, что слышалось потрескивание огня в камине.

– Поиски истины – немыслимо тяжелый труд. Мы с вами знаем это по собственному опыту. – Хазелиус снова поднял бокал. – Выпьем же за наследников Прометея!

Остальные молча осушили бокалы.

– Следующий запуск запланирован на среду, ровно в полдень. Попрошу каждого из вас в оставшееся время сосредоточить на своих задачах максимум внимания.

Хазелиус сел. Все взяли ножи и вилки, и разговоры мало-помалу возобновились. Когда беседа потекла оживленнее, Форд тихо произнес:

– Привет, Кейт.

– Привет, Уайман. – По взгляду Кейт было сложно что-либо понять. – Никак не ожидала тебя здесь увидеть.

– Ты замечательно выглядишь.

– Спасибо.

– Заместитель руководителя. Звучит внушительно. – Изучая ее досье, Форд в некотором смысле чувствовал себя извращенцем, но ничего не мог с собой поделать и вчитывался в каждое слово. Жизнь Кейт с тех пор, как они расстались, складывалась отнюдь не благополучно.

– А ты? Почему махнул рукой на работу в ЦРУ?

– С ЦРУ покончено.

– Теперь занимаешься антропологией?

– Да.

На том разговор и прекратился. Звук ее голоса, его напевность, живость, даже едва заметная шепелявость взволновали Форда сильнее, чем привлекательная наружность. Перед его глазами вновь воскресли воспоминания. Смешно, ведь они расстались сотню лет назад. У Форда за это время было с полдюжины романов и законный брак. К тому же они разошлись с Кейт не тихо и мирно, не предложили друг другу остаться друзьями, а наговорили такого, чего вовек не забудешь.

Кейт отвернулась и завела беседу со вторым соседом. Форд, глубоко погруженный в мысли, сделал глоток вина. Память перенесла его в тот день, когда он впервые увидел Кейт в Массачусетском технологическом институте. Как-то раз, придя после занятий в библиотеку, он отправился на поиски тихого уголка и заметил лежащую под столом девушку. Зрелище, само собой, поразило его необычностью. Стройная и свеженькая, с тонкими чертами лица, которые свидетельствовали о смеси азиатской и европейской кровей, она спала, подложив под щеку руку, и походила на отдыхающую газель. Длинные блестящие волосы рассыпались по ковру. Ямка у основания ее белой шеи показалась тогда Форду чрезвычайно эротичной. Он бесстыдно рассматривал девушку, упиваясь безмятежностью и красотой ее сна. Прикоснуться к ней он даже не думал, а просто разглядывал каждую ее черточку.