Пи Трейси - Смерть online Страница 12

– Может, она что-то знала. Может, убийца забросил ее на статую в виде предупреждения, – рассуждал Джино.

– По-моему, она влезла на статую до того, как ее застрелили, – заметил Джимми. – Тем более дико. Поглядите на кровь. Она стекла по боку статуи на пьедестал, разлилась лужицами вроде цветочного венчика. Текла перпендикулярно, с большой высоты, с большой скоростью. Значит, ее застрелили наверху. Если б убили в другом месте, а потом затащили сюда, не было бы сплошного потока. В зависимости от времени смерти крови было бы меньше. Боже, как я ненавижу эту работу! Пораньше уйду в отставку, стану уборщиком или еще кем-нибудь.

– Все мы уборщики, – сказал Джино. – Разгребаем грязь, оставленную другими.

– Не зря меня называют «Гримм с косой»,[12] – невесело проворчал Джимми.

11

Митч готовил завтрак, супружеский эквивалент полудюжины «Богородица Дева, радуйся».[13] Уже начал накладывать еду в тарелки, как услышал стук открывшейся и закрывшейся двери.

– Это еще что такое? – С потоком свежего воздуха на кухню влетела Диана. Щеки порозовели на утренней пробежке, светлый конский хвост увлажнился из-за сброшенного капюшона спортивной куртки. Идеальная реклама оздоровительного клуба.

– Покаяние, – улыбнулся он ей.

– Я даже не слышала, как ты вчера пришел.

– У себя в кабинете лег. Очень поздно было, не хотелось тебя беспокоить.

– М-м-м. – Она топталась на месте, остывая, скрипя по кафелю беговыми кроссовками. – Душ успею принять?

– Извини.

Он понес тарелки в любимую столовую на солнечной застекленной веранде. Диана предпочитает ее всем прочим комнатам в доме. Просторное помещение кажется маленьким из-за густых зарослей папоротников, пальм и цветущих растений, которые выглядят здоровее, чем на самом деле. Воздух плотный, влажный, пахнет сырой землей. Ненавистный запах.

– Ох, Митчелл, чудесно! – Диана уселась за стол из кованого железа, восторженно глядя в тарелку. Омлет со шпинатом, завернутый в слоеное тесто, замороженные груши с тертым сыром реджиано, украшенные сверху ягодой клубники. – Видно, здорово ты нагрешил. Мы и сексом займемся?

Вид у него был, наверное, ошеломленный, потому что она улыбнулась, сунув в рот грушу и протягивая чашку.

– Половинку, пожалуйста.

– Как новая картина продвигается?

– Плохо. Если сегодня не повезет, придется снять с выставки.

– Ох. Очень жалко, прости.

– Не говори глупостей. Ты тут не виноват, правда? Картиной больше, картиной меньше – для галереи разницы не составляет. А вот это нечто потрясающее. С мускатным орехом?

– Точно. – Он положил вилку на край тарелки вверх зубцами, как бы подавая знак несуществующему официанту. Есть не хочется, вопрос о сексе до сих пор слегка озадачивает.

– Сыр никак не могу распознать.

– Собственно, здесь пять сортов.

Она подбирала последний кусочек омлета, скрипя серебром по фарфору.

– Очень вкусно. Ты должен выйти из подполья и готовить для своих друзей.

Его чашка задребезжала на блюдечке.

– Почему ты так говоришь?

– Как? – с невинным недоумением посмотрела она на него.

– Называешь их моими друзьями. Это наши друзья, а не только мои.

– Ох, разве я так сказала? Ничего такого в виду не имела. Просто ты проводишь с ними столько времени… – Голос протяжный, взгляд рассеянно плавает, потом сосредоточивается на его тарелке. – Ты ведь не собираешься это выбрасывать в мусорное ведро?

Он смотрел на нее, разозлившись почти до решимости прояснить вопрос до конца, если бы в комнате не было дьявольски жарко, не будь она такой тесной. Взглянув ему в лицо, Диана сразу сморщилась. Боже милостивый. Как же он выглядит? Что она видит?

– Ешь, пожалуйста, – быстро вымолвил Митч. – Я ел, пока готовил. – Хотелось выскочить из комнаты, из дома, но он заставил себя сидеть, улыбаться, пока ее губы не изогнулись в ответ, потом молча следил, как она вычищает тарелку куском хлеба. Удивительно и забавно. При таком почти устрашающем аппетите все-таки остается в прекрасной физической форме, ни разу не набрав и не сбросив ни фунта.

Сыграй на этом. Дай ей что-нибудь. Ты перед ней в долгу.

– Не пойму, Диана, как это тебе удается. – Он опять улыбнулся для ровного счета. – Если я расскажу Энни, что ты съела нынче утром, она тебя убьет.

Диана громко расхохоталась, почти испугав его. Никогда так не смеялась.

– Может быть, Энни надо заняться бегом. Кстати, как и всем вам остальным. Целыми днями торчать на чердаке перед дурацкими компьютерами вредно для здоровья.

– Мы перерыв делаем время от времени. Родраннер велотренажер крутит, занимается йогой, Грейс штангу толкает, работает с гантелями…

– Правда? Я не знала. Звонила ей сразу после окончания выставки в Лос-Анджелесе. Мило поболтали.

– Тогда звони почаще. Приглашай на ленч в городе. Она будет рада.

– Ты прав. Именно так я и сделаю после нынешней выставки. – Диана хлебнула кофе, взяла газету, которую он положил, аккуратно свернув, слева от нее. – М-м-м. Вчера рынок обрушился.

Митч отодвинул стул. Пора уходить.

– Ох, боже.

– Что?

– Определенно не желаю читать такие вещи за утренним кофе.

– Какие?

Диана презрительным жестом сунула ему газету.

– Просто хороших газет больше нет. Одна желтая пресса, описывающая всякие омерзительные подробности…

Возможно, она говорила и дальше, но Митч ее больше не слышал. Начал читать статью, которой раньше пренебрег, пробегая строчки глазами, вдруг застыл, кровь с лица полностью схлынула.

– Ужас, правда?

Он заморгал, на миг растерявшись, потом вспомнил, что надо кивнуть.

– Да. Ужас.

– Ну, пойду в душ. – Она вскочила со стула, мимоходом чмокнула его в макушку. – Спасибо за завтрак, милый. Это было просто потрясающе.

Митч старательно свернул газету, загладил ногтем складку.

– Пожалуйста, – пробормотал он, но Диана была уже в душе.

12

На чердаке компании «Манкиренч», напоминавшем пещеру, стояла сонная тишина, как почти во всем городе. Солнце только начинало выползать на восточном горизонте, его слабый свет пытался пробиться в окна на дальней стене.

В темном хаосе столов в центре помещения с треском ожил компьютерный монитор, в полумраке ярко засветилось сверхъестественное голубое окно. Красные пиксели медленно собирались в буквы, одну за другой, из которых складывалась надпись:

ХОЧЕШЬ СЫГРАТЬ В ИГРУ?

Внизу загромыхал, заскрипел грузовой лифт, со скрежетом остановился наверху. Из кабины вышел Родраннер, прошел к компьютерам, прочитал надпись, нахмурился, нажал несколько клавишей, но слова не исчезли, и он помрачнел еще больше. Вновь пробежался по клавиатуре, пожал плечами, направился к кофеваркам.

Начал молоть зерна, глядя в окно на просыпавшийся город. Вдалеке лениво течет Миссисипи, как бы готовясь к зимнему ледоставу, и даже первые потоки пассажиров движутся медленней морозным утром. В Миннеаполисе всегда задолго до первого снега воцаряется зимнее настроение.

Он тщательно отмеривал чайные ложечки свежемолотого кофе, аккуратно засыпая в новый фильтр. Полностью сосредоточившись на сиюминутной задаче, не заметил скрытно и молча подкравшуюся из темноты массивную фигуру.

– Би-бип!

Родраннер конвульсивно дернулся, рассыпав кофе.

– Черт возьми, Харлей, это не что-нибудь, а «Джамайка блу»!

– Выше нос, приятель. – Харлей сбросил потертую кожаную мотоциклетную куртку, повесив ее на спинку кресла.

Родраннер принялся сердито сметать коричневый порошок.

– Где ты был, между прочим? Я думал, тут нет никого.

– Отлить ходил. А ты чуть-чуть расслабился, исполняя дикий ритуал с кофеваркой. Как только подойдешь к ней на пять шагов, начинаешь фугу танцевать. Меня это тревожит. – Харлей взглянул на монитор с мерцавшей красной надписью. – Работал на компьютере Грейс?

Родраннер оглянулся через плечо.

– Разве я похож на самоубийцу? Сам включился к моему приходу. Проверь. Я не смог разобраться.

Харлей перебрал клавиши толстыми пальцами-сардельками, хмыкнул, пожал плечами.

– Снова проблема. – Он изумленно моргнул, когда буквы внезапно исчезли. – Пропало. Наверно, Грейс из дома перебросила. Знаешь что?

– У тебя член не встал.

– Всю ночь об этом думал, не спал, задница? Слушай сюда. Я поутру на сайт заходил. Почти шестьсот посещений, больше пятисот предварительных заказов на диск. Кое-кто заказывает по две-три штуки. Мы будем чудовищно, безобразно богатыми.

Через час за своими компьютерами сидели Энни и Грейс, колдуя на языке программирования, который машина со временем переведет в сценарий двенадцатого убийства. Харлей загружал лазерный диск в гудевший системный блок, Родраннер бегал вокруг него, щелкая цифровой фотокамерой.