Джеймс Гриппандо - Когда сгущается тьма Страница 12

— Какой вы, однако, проницательный человек, мистер Свайтек.

— Здесь особой проницательности не требуется. Надо лишь исполнять закон. Так что я просто делаю свою работу.

— Но ведь ваша работа предполагает и разумную осмотрительность.

— Несомненно.

— Почему бы вам в таком случае не поставить свою подпись на ордере, запрещающем вашему подзащитному приближаться к моей дочери ближе чем на пятьсот ярдов?

В трубке установилось молчание. Мэру показалось, что Свайтек в глубине души с ним согласен. Чувствительный адвокат — неужели такое возможно? Да никогда в жизни. Просто ему, мэру, удалось воздействовать на него своим даром убеждения. «А я еще ничего», — подумал он.

— Извините, но я не могу этого сделать.

Эти слова несколько поубавили самомнение мэра.

— Почему же?

— Потому что это противоречит интересам моего клиента.

— Хотите что-нибудь взамен? Так сказать, «кви про кво»?[2] Так, что ли?

— Мистер мэр! Боюсь, мне становится трудно поддерживать с вами беседу, особенно в таком тоне.

— Я говорю серьезно, а не иронизирую. Если вам что-нибудь нужно — скажите.

И снова мэр почувствовал, что Свайтек борется с собой.

— Прошу вас, не поймите меня неправильно, мистер мэр, — наконец заговорил адвокат. — Конечно, я не в состоянии в полной мере представить себе, что происходит в душе отца, когда речь заходит о безопасности его ребенка, даже если этот ребенок вполне взрослый и дееспособный человек. Несомненно, вы очень переживаете за нее. Но нам все же следует избегать разговоров такого рода. Поскольку у широкой публики может возникнуть впечатление, будто делами моего подзащитного движет не закон, а оскорбленные чувства хозяина самого высокого офиса в этом городе.

Мэр закусил губу. Хорошо, что Свайтек сейчас далеко от него. Иначе он мог бы его ударить.

— Благодарю за такой ответ, — сказал мэр. — Ничего другого и нельзя было ожидать от человека, подвизающегося в сфере отмывания денег.

— Извините, вы это о чем? — удивился Джек.

— О том, что вы внесли залог в десять тысяч долларов за своего клиента незаконным способом. Всем известно, что вы контрабандой вывезли эти деньги с Багамских островов.

— Я ничего не вывозил контрабандой, — возразил Джек. — И это ни для кого не секрет, потому что я действовал открыто и через адвокатскую палату. Мой клиент хранит свои средства в банке на Багамских островах. И я как его адвокат с соблюдением всех формальностей составил от его имени требование на снятие со счета в кредитной компании Багамских островов десять тысяч долларов для внесения залога. Означенную сумму перевели сюда по телеграфу, при этом были заполнены все финансовые документы, необходимые для такого рода трансакции, и уведомлены соответствующие федеральные власти. Конец истории.

— Нет, не конец. Благодаря вам эта история получит дальнейшее развитие, и кончится тем, что этот помешанный сукин сын снова начнет охотиться за моей дочерью. Посмотрим, не поубавится ли у вас тогда спеси. — Не попрощавшись со Свай-теком, он швырнул трубку на рычаги, не считая нужным скрывать овладевшей им ярости в присутствии своего телохранителя. И ни белые паруса за окном, ни изумрудная поверхность залива не могли его успокоить.

— Может, мне поговорить со Свайтеком? — подал голос Фелипе.

— Не будь идиотом, — отмахнулся мэр, продолжая смотреть в окно.

— Тогда, быть может, нанести небольшой визит Фэлкону?

Мэр, обдумывая это предложение, повернулся к Фелипе и даже позволил себе улыбнуться. Фелипе в ответ расплылся. Их улыбки становились все шире, и через несколько секунд мэр поймал себя на том, что едва удерживается от смеха. Фелипе тоже разбирало веселье, хотя он и не мог бы сказать, по какой причине.

— С чего это вы так развеселились, босс?

— Мне стало смешно при мысли, каким идиотом ты иногда бываешь.

Улыбка на губах у Фелипе мигом увяла.

— Что вы имеете в виду?

Лицо мэра приняло серьезное, почти зловещее выражение.

— Позволь мне в лучших традициях американского политического закулисья задать тебе два вопроса. Первый — разве не очевидно, что нужно делать? И второй: разве можно спрашивать о таких вещах у мэра?

ГЛАВА 10

Джек немного гордился тем, что брался за любую работу, но по домам все-таки не ходил. Такое у него было правило, которое, как и всякое другое, имело исключения. Он посещал-таки клиентов, сидевших в тюрьме и не имевших машины или, как в данном случае, живших в машине.

— Ты уверен, что сможешь найти это место? — спросил Тео.

Джек шел впереди него по набережной Майами-ривер. Двумя сотнями ярдов выше того места, где они находились, громыхал по рельсам трамвай. По реке в сторону залива медленно шел буксир, огибая стоявшую на приколе заржавленную, наполовину затонувшую баржу.

— Уверен ли я? — переспросил Джек. — Нет, я ни в чем не уверен. Как можно быть в чем-то уверенным, если тебе объяснял дорогу сумасшедший бомж-приставала, параноик, грозивший прыгнуть с моста, если дочка мэра откажется с ним разговаривать?

Тео с минуту молчал, обдумывая его слова.

— Ты говоришь на глобалиш?

— На чем, на чем?

— На глобалиш — международном языке всех бомжей. Вроде эсперанто.

— А это что еще за чертовщина?

— Ты что — никогда не слышал об эсперанто? Его изобрел какой-то поляк. Чем-то похож на испанский или итальянский. Создавался как второй язык для всех мало-мальски грамотных людей в качестве международного средства общения. На мой взгляд, у бездомных всего мира тоже есть такой язык, который я называю «глобалиш» — от слова «глобус». Это своего рода английский с добавлением интернациональных терминов и выражений типа «фак», «кайф» и других, понятных всем бомжам и бродягам в разных уголках мира, по крайней мере в контексте. Возможно, он объяснял тебе дорогу на этом самом языке.

Джек не знал, как реагировать на эту теорию. Тео обладал удивительной способностью говорить, казалось бы, совершенно бессмысленные вещи, имевшие при всем том глубокий смысл.

Некоторое время они молча шли вдоль набережной. Утром у Джека состоялся телефонный разговор с прокурором, длившийся, впрочем, всего несколько минут. Джек почти сразу понял, что прокурор блефует. Если бы государственное обвинение могло доказать, что Фэлкон продолжает приставать к дочери мэра, прокурор оказался бы у судьи быстрее, нежели судебный пристав успел произнести: «Встать, суд идет». Джек не согласился с ужесточением условий освобождения своего подзащитного. Хотя из-за личного звонка мэра ему стало труднее отстаивать эту позицию, он тем не менее считал своим долгом, отбросив все не относящиеся к делу эмоции, действовать в интересах клиента. Но при всем том у него еще была и совесть. Поэтому он решил, что если его клиент собирается и впредь нарушать закон, то есть продолжать так или иначе доставать Алисию Мендоса, то он предложит ему подыскать себе другого адвоката. У Джека было множество подзащитных, совершивших ужасные преступления, и он считал, что если юристу этот факт по какой-либо причине претит, значит, профессия адвоката по уголовным делам ему не подходит. Другое дело — защищать человека, который, будучи выпущенным под залог, настроился на совершение серьезного уголовно наказуемого деяния. Этого Джек себе позволить не мог.

И похоже, именно данная проблема была у него с Фэлконом.

— Долго еще? — спросил Тео.

Джек проигнорировал вопрос. Майами-ривер протянулась на пять с половиной миль в юго-восточном направлении — от городского аэропорта до нижней границы Майами-сити, где впадала в залив Бискейн. За два века существования города по этим водам цвета чая чего только не сплавлялось и не сливалось в залив — от отходов сахарной промышленности до нечистот. Кроме того, эти воды бороздили и суда. От роскошных девяностофутовых яхт, направлявшихся в Вест-Индию, до заржавленных контейнеровозов, транспортировавших, помимо всего прочего, еще и кокаин. Так что эту реку можно было с полным основанием назвать загруженной транспортной артерией, по которой ежегодно перевозилось легального груза на четыре миллиарда долларов. В силу всего вышесказанного прогуляться вдоль Майами-ривер было все равно что просмотреть слайды по истории города и штата. Здесь по пути встречались двухтысячелетние реликты, оставшиеся от индейцев, пакгаузы и доки, построенные флоридской железнодорожной компанией Восточного побережья, старинный форт времен гражданской войны, шлюпочные гавани и пристани для яхт, общественные парки, исторические здания, мангровые заросли, ветшающие многоквартирные дома и даже несколько весьма неплохих ресторанов.

Тео подобное пренебрежительное отношение разозлило.

— Эй, Свайтек, я спросил, долго еще?