Александр Ольбик - Падение «черного берета» Страница 12

— Ну хорошо… Допустим, что вы, сучьи дети, взяли меня за гланды… Пусть будет по-вашему, но вы в состоянии, хотя бы одну вещь воспринять трезво?

Кейс с деньгами мягко захлопнулся.

— Готовы, если разговор будет по существу.

— Да ни черта вы не готовы! Вы себе представляете, что это за работа? Вам же, как вы изволили выразиться, нужен ливер от еще живых людей, а не от трупов. Верно? Вы отдаете себе отчет, с какими проблемами нам приходится сталкиваться в поисках донора? Раньше была Чечня и доноров там — море разливанное и без границ… А сейчас, что делать? Скажите, кто раньше прибывает на место той же автомобильной аварии на дороге?

— Во всем мире — полиция и медслужбы…

— Представьте себе, и у нас точно так же. Точно так же: первыми приезжают милиция и медслужбы. Только в одном из двухсот случаев нам удается оказаться первыми. Сейчас в Москве ждут пересадки почек более 10 тысяч человек. Знаете, сколько из них доживет до операции? Два процента, уважаемые мои прибалты! Два процента…

— Мы ваши проблемы готовы разделить, но до известных пределов, — мягко начал Клявиньш. — Все ваши хлопоты, моральные стрессы и физические затраты мы покрываем долларами… Понимаете: до-лла-рами! И нас не интересует, где вы все это добро берете — в Чечне ли, в Дагестане или на развалинах взорванных домов. Это ваши проблемы… У вас в Минздраве и в МВД есть свои осведомители, по сигналам которых вы попадаете к месту катастрофы быстрее спецслужб… А если этого нет, значит, мало платите своим осведомителям… За все надо платить, уважаемый господин Таллер.

— Хватит! — Таллер изо всей силы стукнул ладонью по столу, вскочил с кресла. — Хватит меня учить, вы не у себя дома! — Из-под нарочито откинутой в сторону полы пиджака на гостей глянула черная и отнюдь не пустая кобура.

Гости тоже поднялись с кресел. Кейс с деньгами сполз с колен и остался стоять у ножки стола. Тот, что помоложе, вытащил из кармана бумагу и, развернув ее, положил на стол.

— Это клинические тесты нашего пациента, прошу учесть, что у него редкая группа крови и в этом, собственно, вся проблема…

Клявиньш направился на выход. Обернулся, сказал:

— Мы вам скоро позвоним, возможно, даже через неделю… До свидания, господин профессор, весьма приятная была встреча.

— Да ладно, катитесь вы к такой-то матери, — махнул рукой Феликс Эдуардович.

Когда за гостями захлопнулась дверь, он взял в руки бутылку «Шабли» и припал к горлышку. Пил до тех пор, пока последняя капля не выкатилась из ее вздутого чрева. Он буквально упал в кресло, откинулся на спинку и долго истуканисто взирал на портрет Сеченова, висевший на стене. За окнами по-прежнему стучал отбойный молоток, а ему казалось, что это у него в груди так надсадно и методически колотится сердце…

…Таллер подошел к окну и осмотрел улицу. Из-за кроны старой липы он увидел участок дороги, стоящий вплотную к тротуару черный «мерседес», его водителя, с готовностью открывавшего заднюю дверцу, куда садились Клявиньш со своим попутчиком. Когда машина тронулась с места, его внимание привлекла еще одна иномарка: темно-синяя «ауди», выехавшая из-за угла дома. Это была машина Брода — по вызову Таллера она пристроилась в хвосте «мерседеса» и вскоре обе машины скрылись за поворотом. «Слишком эти скоты наглые и ушлые, чтобы не заметить слежку», — подумал Таллер, ощущая в груди болезненные толчки. «Проклятый ливер!» — выругался профессор и вышел из кабинета.

— Меня сегодня не будет, — предупредил он секретаршу. Вернувшись в кабинет, он открыл оставленный визитерами кейс и высыпал содержимое на стол. При виде зеленых стодолларовых купюр все его страхи и недомогания мгновенно испарились. Однако он знал и другое — это временное затишье, за которым последуют еще большие терзания.

— Будьте вы прокляты! — неизвестно кому сказал Таллер и начал возвращать деньги в чемоданчик.

Одинокий дом на Мертвом поле.

После звонка Таллера, Брод объявил сборы. Тут же вызвал к себе Николая и вкратце поделился информацией, полученной от шефа.

— Нам надо этот «мерседес» поводить по Москве и узнать его прописку, — Брод посмотрел на часы. — Поехали, время не ждет…

— Саня уехал в город за продуктами. Я постараюсь с ним связаться по мобильнику и договоримся о встрече где-нибудь в центре. Его захватит с собой Мцыри, но какую задачу перед ними ставить? — Николай поправил завернувшийся от наплечной кобуры ремень.

— Оставь это мне и позови сюда Карташова.

Когда через две минуты Сергей спустился вниз, Брод без обиняков сказал:

— У нас без работы не останешься. Иди в гараж и выводи «шевроле».

— Опять будем что-нибудь возить в крематорий? — спросил Карташов без энтузиазма.

— Гоните налегке. Не афишируя себя, подъедите к нашей фирме… Одинец знает дорогу, и там найдете шестисотый «мерседес». За ним надо установить слежку… аккуратно, чтобы не мозолить глаза его пассажирам. Если они будут хоть десять раз останавливаться и заходить в какие-то места, то и вы должны все эти десять раз фиксировать адреса.

— А как насчет путевого листа?

— Сейчас выпишу. Поезжайте без оружия.

Когда Карташов выходил, ему навстречу попался Николай.

— Одинец тебя будет ждать у метро «Менделеевская», со стороны улицы Новослободская. У него бежевая «девятка» с темными стеклами.

Карташов уже был у порога, когда позади раздался окрик Брода:

— Отставить, Мцыри! Так не пойдет, поедем все, кроме охраны. Те, что шакалят у Таллера, требуют, по-видимому, особой опеки. Ты, Никола, заряжай «ауди», а мы с Мцыри погоним на «шевроле».

Когда они уже находились в машине, Брод соединился по телефону с Одинцом и переиграл маршрут.

— Подъезжай к нашему офису на Кропоткинский и припаркуйся таким образом, чтобы «мерседес» был позади тебя. Когда в него сядут гости, начинай не спеша трогаться. Николай по дороге пристроится между тобой и «мерседесом». Мы с Мцыри тоже будем поблизости.

Улицы были полны людей и транспорта. Брод все время поглядывал на часы. В какой-то момент он взял стоящую за сиденьем мигалку и, открыв на ходу дверцу, водрузил маячок на крышу машины.

— Врубай, Серго, на всю железку, мы здорово опаздываем!

— А если менты?

— Это Москва, а не Рига. Иди на обгон и под красный свет.

Брод закурил.

— Никогда не бывает, чтобы хоть один день прошел без нервотрепки. Не одно так другое… Очень хуевая жизнь пошла, Мцыри…

— Бабки легко не зарабатываются, — высказал здравую мысль Карташов. — Кстати, наша поездка с Саней на водохранилище не отменяется?

— Судя по тому, что никакой дополнительной информации от нашего человека не поступало, все пойдет по графику. У тебя какие-нибудь проблемы?

— Да нет… Это в сто раз лучше, чем бомжевать.

— Неужели и в самом деле ты жил на правах бомжа?

— Такая скотина, как человек, ко всему привыкает. В Москве есть знакомые, к которым я мог бы зарулить, но не хотелось их подставлять. Кто как устраивается. Мой бывший коллега по отряду Игорь Бандо тоже где-то тут ошивается. Это я ему обязан тюрьмой и всеми прочими радостями.

— Тоже омоновец?

— Не просто омоновец, а омоновец из рижского ОМОНа, а это большая разница.

— Хочешь с ним поквитаться?

— Не знаю, как получится.

Вдруг ожила рация. Сквозь помехи раздался женский голос:

— Второй конвой, вы меня слышите? На Таганской улице произошло вооруженное нападение. Повторяю, Таганская, 56, две пятиэтажки, третий корпус… Обстреляна машина, убит пассажир и тяжело ранен водитель.

— Это милицейская частота, — сказал Брод. — Да иногда такого понаслушаешься, хоть беги сдаваться…

— Куда сейчас?

— Рули направо, — Брод открыл дверцу и снял с крыши мигалку. — Кажется, успеваем… То, что ты сказал про этого парня… как его Бандо?

— Бандо Игорь…

— Это требует осмысления. Если все так, так ты говоришь, то… Впрочем, это тебе решать…

С Тверской улицы они свернули на Бульварное кольцо.

— Видишь, во втором ряду «ауди»? Это Николай пытается обойти фургон.

Карташову удалось втиснуться в крайний ряд. Слева оставалось метро.

— Сейчас поворачивай на Волхонку, а там я тебе подскажу.

Остоженка, хотя и не главная улица, но движение такое же, как и по всей Москве.

В одном месте их прижал к самому тротуару огромный рефрижератор. Брод, высунувшись в окно, погрозил водителю кулаком.

— Видишь, впереди железный забор? Желтый домик — это наша фирма. А тот «мерседес» тоже сейчас станет нашим. Мы его сегодня от души поводим по Москве… Куда ты, Мцыри, разогнался?

— А тут знак. Парковаться нельзя.

— Нам можно. Подай чуток вправо и встань колесами на тротуар.

— Кажется, мы напрасно так гнали, — сказал Карташов.

— Знаешь, как эта «шестисотка» называется?

— А черт его знает! Никогда об этом не думал.

— Ме-рин! Такой же громоздкий, мясистый и неповоротливый.