Пол Кристофер - Призрак Рембрандта Страница 12

— И где эта фотография сейчас?

— Она существует в двух экземплярах: один хранится в Вашингтоне, в Архиве холокоста, а другой — в Государственном художественном музее Амстердама.

— В тридцать седьмом картину фотографируют, в тридцать восьмом — крадут, а в сороковом она, спрятанная под другим холстом, оказывается в реестре галереи Гудстиккера? — с сомнением покачал головой Билли. — Это явно не простое совпадение, но никакого смысла я тут не вижу.

— Смысл есть, если они все были в сговоре — Гудстиккер, воры и семья Богарт, — возразила Финн.

— Вполне приемлемая теория, — кивнул Шнеегартен. — Они оба были евреями. Оба знали, что скоро в Голландии будет хозяйничать Гитлер. И потому сговорились спрятать от него картину.

— Я все равно не понимаю, — нахмурился Билли. — Почему именно эту картину? И если ее собирались спрятать, откуда на ней появился нацистский штамп?

— С этим еще надо разобраться, — поглаживая подбородок, заявил профессор. — Вы можете оставить ее здесь на несколько дней?

Финн оглянулась на своего нового друга:

— Как вы думаете, Билли?

— Думаю, можем.

— Отлично! — обрадовался Шнеегартен, сунул в рот трубку и похлопал Билли по плечу. — Я найду ответ на ваши вопросы, милорд. Можете не сомневаться. Я, как ваш английский Скотленд-Ярд, всегда нахожу то, что ищу.

8

Оставив профессора колдовать над картиной, Финн и Билли спустились вниз и не без труда отыскали выход на Стрэнд. На улице совсем стемнело, а дождь шел уже в полную силу. Они в нерешительности остановились на крыльце под большим каменным козырьком. Начинался час пик, и Стрэнд, как и все большие улицы столицы, был забит машинами. Сквозь пелену дождя, дрожа, словно светлячки, пробивались огоньки на крышах черных неуклюжих кебов. Однако раздраженных гудков не было слышно. Все-таки Англия есть Англия. На стоянке такси выстроилась длинная очередь из унылых людей под зонтиками.

— Мы проторчим тут не меньше часа, — простонал Билли.

— А может, поедем на метро? — предложила Финн.

— Ближайшая станция — это «Темпл» на набережной. Мы промокнем насквозь, пока туда доберемся. И наверняка вся подземка пропахла мокрыми носками.

— Но выбор-то у нас все равно небольшой, — заметила Финн.

— У вас вовсе нет выбора, мисс Райан, — вдруг произнес незнакомый голос за спиной, и что-то твердое уперлось ей в позвоночник.

Финн испуганно оглянулась. Вплотную за ее спиной стоял хорошо одетый мужчина азиатской, но, кажется, не китайской наружности. В одной руке он держал зонт, а другая была до локтя прикрыта газетой. Финн не видела, что в ней, но почему-то была уверена, что это не шариковая ручка. Еще она успела заметить, что мужчин двое: второй стоял за спиной у Билли. Руки, держащие зонты, были затянуты в резиновые хирургические перчатки. Профессионалы.

— За углом стоит машина. Синяя «ауди». Вы сядете в нее без шума и крика. Если будете шуметь, нам придется убить вас обоих. Хорошо?

Твердая штука, очень похожая на ствол пистолета, больно ткнулась ей в спину. Финн искоса взглянула на Билли. Он выглядел встревоженным, но, кажется, вполне владел собой. Вместе с двумя незнакомцами они по ступенькам спустились на тротуар и повернули направо. Их конвоиры не считали нужным уступать кому-то дорогу. Используя Билли и Финн как таран, они двинулись по тротуару поперек движения. Прохожие, отгороженные от мира зонтами, послушно отступали в стороны, даже не поднимая глаз. Людей похищали в самом центре толпы, и никто ничего не замечал. Когда они с Билли окажутся в машине, все будет кончено, вдруг с совершенной ясностью поняла Финн. Это не простое ограбление, а что-то гораздо более серьезное. Раз их поджидали у входа в Сомерсет-хаус, значит, за ними следили от самой конторы Талкинхорна, а может, и раньше.

Откуда-то в памяти Финн вдруг всплыли давно забытые слова — «нырок с переворотом». Так выражалась мисс Тернер, преподававшая у них в Нортленде физкультуру. Мисс Тернер, автор тщательно разработанной «системы истязаний по-тернерски». Мисс Тернер, у которой от избытка тестостерона росли усы. Мисс Тернер, рожденная для того, чтобы быть сержантом в морской пехоте. Все эти сексуальные аэробики и ужимки под музыку не для нее. Ее кумиром был Джеки Чан, а пунктиком — нырок с переворотом.

Финн почувствовала еще один толчок в спину и прибавила шаг. Сейчас или никогда. Она совершенно точно знала, что в синей «ауди» их ожидает смерть, но чувствовала не страх, а злость и холодную решимость. И не только потому, что ей уже случалось оказываться в подобных ситуациях — на улицах Нью-Йорка, и в сотне футов под водой в Карибском море, и вместе с матерью в джунглях Юкатана, когда она была еще ребенком. Нет, причина ее ледяного, неестественного спокойствия крылась не в этом, а в чем-то спрятанном глубоко внутри, в самой сердцевине ее характера. В чем-то врожденном, полученном вместе с генами. Этому ее не смогла бы научить никакая мисс Тернер.

— Хорошо, — негромко сказала она, надеясь, что Билли разгадает ее план.

Они уже миновали островок посреди дороги, на котором возвышалась церковь Сент-Мэри-ле-Стрэнд. Мимо, шурша шинами по мокрому асфальту, проехал автобус номер 52, направляющийся к Ватерлоо. Теперь от улицы их отделяла металлическая ограда с прицепленными к ней почтовыми ящиками и несколькими велосипедами. Справа виднелся вход на станцию метро «Стрэнд», уже лет десять как закрытую.

Они свернули на Сюррей-стрит, и шум транспорта остался где-то позади. Впереди, напротив входа на заброшенную станцию, Финн уже видела темную «ауди». Фары машины были выключены, но двигатель тихо урчал, и из выхлопной трубы тек тонкий ручеек белого дыма. Она разглядела и силуэт человека за рулем. Выходит, трое против двух. Еще двадцать — тридцать секунд, и будет поздно. Стараясь озираться украдкой, она все-таки заметила и высокую чугунную решетку на колесиках, закрывающую вход в метро, и пару пустых мусорных бачков, и небольшую кучу строительного мусора. Благослови тебя Господь, мисс Тернер из средней школы Нортленда, где бы ты сейчас ни была. Нырок с переворотом.

— Хорошо! — изо всех сил завопила Финн и бросилась на землю.

Еще не закончив кувырка, она выхватила из кучи обрезок старой водопроводной трубы и, оказавшись лицом к своему конвоиру, изо всех ударила его по коленям. Удар пришелся в цель, труба едва не выскочила у нее из рук, а мужчина, вскрикнув, выронил зонт и газету. Под ней и правда оказался небольшой, тупоносый револьвер. Потом началось что-то невообразимое.

— Is do nach bhf uil seans ar bith ann! — выкрикнул Билли, мгновенно развернулся и впечатал каблук в ширинку своего сопровождающего. — Perite! Irrumator mentula! Spaculatum tauri![10]

Краем глаза Финн заметила, что из «ауди» выбирается третий бандит.

— Сюда! — крикнула она и потянула Билли за руку.

В три прыжка Финн подлетела ко входу в метро, сунула обрезок трубы в петлю цепи, обвивающей створку ворот, и изо всех сил дернула. Одно из ржавых звеньев, не выдержав, лопнуло. Вместе с подоспевшим Билли они быстро откатили тяжелые ворота и заскочили внутрь.

Как ни странно, в бывшем кассовом зале оказалось довольно светло: на потолке горело несколько ламп дневного света. Справа виднелась выложенная белой плиткой арка с надписью «К ПОЕЗДАМ». Когда-то здесь работали два больших эскалатора, но сейчас в пустой шахте осталась только круто уходящая вниз спираль аварийной лестницы. Удивительно, но и она была освещена. Финн и Билли не раздумывая бросились к ней. Металлические ступеньки грохотали у них под ногами, и этот звук эхом разносился по всему вестибюлю. Воздух внизу был застоявшимся и спертым.

— Куда мы, черт возьми, бежим? — задыхаясь, крикнул Билли.

— А я откуда знаю? — на ходу огрызнулась Финн.

Вскоре они услышали новый звук: топот множества ног наверху, а потом какой-то пронзительный свист и громыхание. От многократно повторенного эха Финн на мгновение оглохла.

— Они стреляют в нас! — крикнул Билли.

Сверху грохнул и рассыпался неистовым рикошетом еще один выстрел.

— Быстрей!

Прыгая через бесчисленные ступеньки, Финн наконец-то достигла дна. Перед ней тянулся узкий тоннель с небольшим уклоном. В несколько прыжков пробежав его, она вылетела на старую платформу и остановилась как вкопанная. Сзади на нее налетел Билли, и невольно она сделала еще несколько шагов вперед — в сторону ожидающей чего-то толпы. У платформы стоял поезд с распахнутыми дверями.

— Твою мать, — ошеломленно прошептал Билли.

Прямо перед ними на стене висел плакат: трое солдат с винтовками, марширующие слева направо, и надпись:

TAG DER WEHRMACHT

17 MARZ 1942

KREIGSWINTERHILFSWERK

Рядом с плакатом к стене была прикручена большая металлическая табличка с названием станции: