Леонид Могилев - Хранители порта Страница 12

— Какие сейчас «ТТ». А что, нет Дерябушки?

— Где ты был, Ханов? Мы Дерябина высчитали через другой канал, но было поздно. Но самое интересное, что рассказ был написан задолго до смерти Дерябина.

— Что, серьезно? — Ханов расставил все как мог на столе и стал свинчивать колпачок «Смирновской».

— А самое серьезное то, что наш бункер в Айгюль подавлен.

— Я бункера не трогал.

— Где ты был?

— На том свете.

Щапов печально смотрел в предновогоднее окно. Ханов разливал, накладывал закуски на тарелочки, потом зажег гирлянду на елке.

— Кто написал рассказ про исчезающий эшелон? Это очень важно, пойми. Я тебе еще денег дам. Это же опять кто-то из вашей бывшей компашки. Ты скажи, и все кончится. Я уйду. Ты только правду скажи. Иначе мы тебя, Ханов, убьем. Как пса удушим. На помойке гнить будешь.

— Давай помянем Дерябушку, Щапов.

— Кто убил?

— Не знаю. Я знаю, кто написал…

И Ханов сдал меня Семену Семеновичу, после чего тот ушел мгновенно, оставив пачку денег на столе и несильно хлопнув дверью.

Ханов пить не стал, а лег на диван, выключил радио, укрылся одеялом с головой и горько-горько заплакал, а потом уснул, а гирлянда на елочке все мигала. Красный, синий, желтый. Всю новогоднюю ночь шел дождь, что было противоестественно, как и небывалая жара прошедшим летом.

«Но приближалось время колдовства»

(Часть Третья)

Итак, давайте все сначала и по порядку. Кофе будете? Нет? Ну, как знаете. Меня допрашивал полковник, утро было солнечное, в открытое окно врывался ветер с моря. Кофе хотелось, но я предпочел отказаться.

— Курить?

— Я не курю.

— Ну и чудненько.

Полковник был неопределенного возраста, но, как это там раньше называлось? Особист. Контрразведка. И это мне льстило.

— Итак.

— Итак… В Петербурге, где я тогда ждал…

— Чего ждали?

— Черт его знает. Ждал чего-то. Изменений каких-то. Все как-то было не так.

— А как было нужно? Как раньше?

— Ну, не совсем. Чтобы было как раньше, только без партии.

— Вы что, антикоммунист?

— Нет. Мне все равно как-то. Даже более того. Я им под конец сочувствовал.

— Под конец чего?

— Ну, перед заварушкой.

— Вы имеете в виду восстановление Конституции СССР на всей территории страны?

— Да. Я это имел в виду. Вся эта сволочь надоела. Одолели они. Брокеры, маклеры, дилеры… Менеджеры. Ящик не включи. Рекламой затрахали. И потом все эти предприниматели. Я же знаю многих. Сволочь. Но это мелкая сволочь. А те, кого не знаю, видать, редкостная.

— Другими словами, внутреннюю политику правительства вы не одобряли.

— Не. И внешнюю не одобрял. Расчленение это. Президенты какие-то. Тоже сволочь порядочная.

— Все?

— Все, как один. Впрочем, извиняюсь. Я же не знал тогда, что товарищи были некоторые внедрены. И в коммерцию внедрены, и в президенты. Это теперь они в героях. После заварушки.

— Ладно. А жили-то где и на что?

— Ну, где — это сложный вопрос. То там, то там. То с той, то у этого. Вам фамилии и адреса назвать, так я не помню.

— Ну, ясное дело, не помните. Но главное-то дело у вас какое? Зачем вы жили-то там?

— А! Я роман писал.

— Ну вот. И слава Богу. О чем роман-то? Вы что, писатель?

— Да как вам сказать…

— А если не ошибаюсь, вы в Эстонии жили? Вы там где работали?

— Я астроном. Узкой специализации.

— И что же, есть в Эстонии обсерватория?

— Есть. На островах.

— Так. А 6 чем роман, сказать затрудняетесь?

— Сложно это так. Сразу… Вот меня в Латвии печатали. В журнальчиках всяких. Рассказы. Это-то меня и погубило.

— А почему же погубили вас ваши рассказы?

— А потому погубили, что пьяный я уснул на лавочке, в Летнем саду. И увезли меня.

— В вытрезвитель?

— Если бы. Так бы все и обошлось. Это был военный патруль. А меня приняли за какого-то сержанта. Я тогда стригся коротко, и в военной рубашке был.

— А почему так? Что за маскарад? И патриотизма?

— Нет, какой патриотизм…

— Значит, вы не патриот?

— Нет. Я патриот. Но у меня другой рубашки к тому времени не было. Пообносился.

— Хорошо.

— Чего ж хорошего?

— Ну, увезли вас в комендатуру.

— Нет. Не туда. А в какую-то часть. Там не было офицера, чтоб опознать. Пока я проспался, пока то, пока другое. Документов у меня с собой не было, но журнал с рассказом был. Я недавно гонорар получил и праздновал.

— Ну и как, показали журнал офицеру, там фамилия ваша…

— Да, там фамилия. Он посмотрел, говорит, мало того, что я пьянь, так еще шпион латышский. Я ему говорю, ты рассказ-то прочти…

— Прочел?

— Да. Прочел. Весь журнал прочел. Не повезло мне. То есть не к тому офицеру попал. Этот был заинтересованное лицо. Короче, отпустили меня. Адрес записали.

— Вы тогда были где-нибудь прописаны?

— Нет, не был. Но пришлось за паспортом ехать с милицией. Опознавать.

— Зачем?

— И я вот думал, зачем? А потом меня отыскали и призвали на сборы.

— А где вы тогда были прописаны?

— В Эстонии. Только там уже никаких военкоматов не было, в советском понимании, а были уже в другом. И там меня хотели призвать в какую-то гвардию.

— Так. А это откуда вы знаете?

— Так повестки же лежали. Я позванивал.

— А в Ленинграде?

— В Питере? Призвали, и все. Дело-то шло к заварушке.

— Так, призвали и куда отправили?

— А отправили в какой-то лагерь в пригороде. И там все или жили в Латвии, или в командировке там сидели годами, или еще как. Короче, земляки. Все тут были. И понтонеры, и ракетчики, и строители, и просто стрелки. Вначале мы толком не понимали, а потом, что к чему, разобрались.

— И что?

— И стали работать. С планом города.

— Какого?

— Рига, Елгава, Даугавпилс. Я работал по Риге.

— А вы не думали, почему вы, а не спецназ какой?

— «Альфа» там или что? Ну, у них свои задачи были, а может, они были не за нас.

— А за кого?

— Ну, за правительство. За реформаторов.

— Так вы, значит, против реформ?

— Я, конечно, против таких вот, какие сволочи де лают. Народ же не скоты, чего вы меня, товарищ полковник, все про патриотизм спрашиваете? Я патриот. Но страну нечего было расчленять. За это от пуза и короткими очередями.

— И как? Какие были потом очереди? Стреляли сами-то?

— Стрелял, естественно. Иначе бы с вами не сидел. В нас-то стреляли метко. А почему не «альфа», так у них разведка уже была. Парламентское лобби в Москве. Деньги большие ходили. А мы кто такие и откуда? Вы на меня посмотрите. Какой я «альфа»? Я — бомж, или спекулянт, или там литератор…

— Так, а как ехали в Ригу?

— Просто. На поезде. С паспортами, а в них — визы. Паспорта, естественно, чужие. Чистая работа. Потом разошлись по адресам. В назначенное время взяли из тайников оружие и, когда получили сигнал…

— А как получили?

— Да просто все. По московскому радио сказали фразу. Какую, начальники знали. И началась заварушка.

— Какая у вас была задача?

— Мы с группой брали под контроль Матвеевскую, потом Даугавпилсскую и около.

— Так.

— Это не центр. Но я эти улицы знал. Я жил тут Долго. Несколько месяцев.

— И как все было?

— Ну, это русский район. Потому и Матэйса — Матвеевская. Когда из центра стали бежать полицейские, ополченцы, их оттеснили частью к нам, и мы их остановили. Там у них паника началась. А здесь уже десантники откуда-то, появились, как из-под земли. И все. Рига была наша. А что там в других районах, не знаю.

— А что у вас была за история с экспроприацией?

— А! Это мне деньги задолжали. За книжку.

— За какую книжку?

— Я тут в кооперативе, давно, книжку выпустил, а гонорар не отдали. Сказали, потом как-нибудь. Я и забрал его. С учетом инфляции и в пересчете на латы. А то нам дали на первое время. Даже на пиво не хватало.

— Так, пиво. Про пиво позже. А книжка про что была?

— Да буклет. В один печатный лист. Звездолет летит, мужик в нем пьет. У них там трезвость, а он самогон синтезирует и пьет втихую. На него орут все. А он китайские стихи читает. Вот и все.

— Гонорар брали — стреляли?

— В воздух и по офису. Это же недалеко. На Даугавпилсской.

— Без жертв?

— А на что нам лишние жертвы?

— Насчет жертв. Вы чего из Латвии-то уехали? У вас что, родственники в Таллине?

— Какие родственники? Взял да уехал. Наше дело писательское. Взял да поехал. Ночь, день. Разницы никакой. Строение души.

— Говорите, на что жертвы, а в пивнушке…

— Ах там… Так там нам пива не давали. Требовали по-латышски говорить.

— А вы что, не знаете, как по-латышски пиво?

— Да я много чего знаю. Но там в задней комнате автомат был. ППШ и диски. Пришлось перестрелять их всех. Иначе бы они нас.

— А потом?