Сергей Долженко - Приговор в рассрочку. серия «Небесный дознаватель» Страница 12

Вся профессиональная проницательность Шмыги, спасшая жизнь ему и Витеньке в первые секунды налета, оказалась напрасной, если бы не Коляша, который разгадал замысел нападающих и понял, что бабы палили больше для острастки и паники. Поэтому он падал на землю лицом к темной дыре подъезда, вытянув перед собой руки со служебным «макаровым». Оконное стекло на втором этаже, выбитое рукояткой пистолета, посыпалось кусками вниз, и едва только в нем показался силуэт, вкидывающий руки в прицельном жесте, Коляша выдохнув, спокойно, размеренно, словно находился в служебном тире, успел выпустить в него три пули, прежде чем еще один убийца, находившийся этажом выше, не раздробил ему переносицу точным выстрелом.

Упавшая рука мертвого телохранителя ткнула детектива в щеку горячим стволом. Он резко повернулся и увидел светловолосого мужчину в светлой плащевой куртке, сидящего на подоконнике третьего этажа, увидел четко, словно тот находился совсем близко, на расстоянии не больше двух-трех метров в ярко освещенной комнате. На коленях его лежал большой никелированный пистолет, второй точно такой же он держал, вбивая в него обойму. Виктор Валентинович распластался рядом на земле в своем широком черном кожаном плаще, зажав уши и корчась от каждого выстрела. Сменить позицию не было никакой возможности. Мертвый водитель автобуса расслабленно сидел в кресле, опустив руки вдоль тела, с кончиков пальцев стекала крупными каплями темная кровь, за автобусом во дворе бесновались снегурочки, паля из автоматов, и нижневолжцы, беспомощные, находились точно на ярко освещенной авансцене за несколько секунд до того, как упадет занавес. Ни одного спасительного варианта не родилось в оглушенной голове детектива в эти почти предсмертные мгновения.

Да и не было в них нужды. Все описываемое с того момента, как выстрелом в затылок из пистолета с глушителем был убит несчастный Сережик и до того, как Шмыга увидел собственную смерть, покойно сидящую на подоконнике, прошло не многим больше минуты. Этого времени хватило псам одноглазого воротынского бригадира, идущим по следу сынка покойной тети Маши, сориентироваться на месте. Огнем городского боя рвануло все замкнутое пространство двора: дымные нити автоматных очередей, пересекаясь, повисли в воздухе; стреляли из-за гаражей, из открытых дверей бежевой «десятки», били короткими очередями из подъездов. Снегурочки, не выпуская из рук «Узи», задергались, словно куклы на нитках в руках внезапно обезумевшего кукловода, и покатились по земле, разбрызгивая кровь… киллеров в окнах подъезда смело с подоконника и отбросило вглубь, на лестничные ступени.

На улицах, прилегающих к сталинскому четырехугольнику, пальба воспринималась спокойно, словно там кто-то выбивал ковры, рьяно орудуя плетенкой. Лишь когда из арок побежали люди, словно пьяные крича и размахивая руками, народ, стекающий в метро «Университет» приостановился, образовалась пробка, дежурные милиционеры сорвали с поясов радиостанции, а на центральный пульт Северо-восточного округа столицы обрушился шквал звонков.

С вечера прошедшего дня полковник Шивайло не пропустил ни одного выпуска новостей из столицы, как будто втайне ожидал, что вот-вот дрогнут башни московского кремля и полетят осколки рубиновых звезд. И дождался. Вотчина русских царей, правда, осталась в целости и сохранности, но о чрезвычайном происшествии на проспекте Вернадского заговорили все информационные каналы, смакуя подробности расстрела похоронной процессии. Оперативные сводки, рассылаемые Центральным управлением по борьбе с организованной преступностью, он получил лишь к вечеру.

– Ну, что, я был прав, говоря, что нас ждут приколы? – бросил он Скорикову, не отрываясь от бумаг.

– Как всегда, Владимир Николаевич. А с чего вы решили?

– Трое убитых на Вернадского с нашей пропиской. Вот запрос из прокуратуры. Читай.

– Воротынцевские ребята. Знаю всех, – ответил Скориков, внимательно ознакомившись с документом.

– Набросай план мероприятий по ликвидации бригады. Привези сюда Бочку. Поднимай СОБРов. Бери всех, кто в городе. Ишь, в войнушку захотелось поиграть…

Но в глубине души был ой как доволен тем, что оказался прав в своих расчетах. Если начинают убивать там, куда прилетает черный астролог, так пусть он едет туда, где убийства не повредят репутации вверенного ему управления. Материалист Шивайло и не подозревал, что из-за ненавистного Шмыги стал законченным мистиком. Раньше он был твердо уверен в том, что вначале люди погибают, а затем прилетают вороны. Теперь был убежден в обратном!

На пороге Скориков остановился.

– А неплохой я план с наследством хабаровской тетушки придумал, Владимир Николаевич? Клюнул, поехал. А то бы…

Шивайло замучено посмотрел на лихого зама.

– Ты когда в последний раз на географическую карту смотрел? В каком классе? Где Хабаровск, а где Москва?

– Может он из Москвы собирается вылететь в Хабаровск! – обидчиво возразил Скориков.

– И откуда ты взял эту сумму – десять миллионов? Нереальную… только идиот мог в это поверить! Иди!

Та же сумма прозвучала и в разговоре двух молодых людей, спешно входящих на территорию студенческого городка Московской медицинской академии. Выглядели они, мягко сказать, неважно: взлохмачены, с возбужденно блестящими глазами, оба в пыли, руки и лица в мелких царапинах.

– Блин! Около щеки – вжик, над головой – вжик! Баба ствол уперла прямо мне в глаза и бьет без перерыва…

– Фигня! Там еще двое из подъезда стреляли в спину. Я в одну сторону уворачиваюсь, жах! – фонтанчик пыли, где только что была моя голова, в другую, жах! – снова фонтанчики!

– Да ты за колесом лежал, как в танке! А я наполовину открыт. И тут баба как засмолила из «Узи» – у меня дым перед лицом пошел, прикинь – в миллиметре целая обойма прошла! Голову бы на хер оторвало, кабы чуть вперед сунулся.

– Где я за колесом лежал? – от души обиделся второй. – Спину тебе прикрывал, пока эту сволочь в подъезде не завалили!

– У тетки один глаз раскрылся, глядит, будто живая! – продолжал кричать первый. – Мне показалось, что даже губы ее шевелятся, сказать мне что-то хочет…

– Что ты несешь? Какая тетка?

– Тетя Настя-покойница!

– Как живая – говоришь? – переспросил второй со странной интонацией в голосе, и замедлил шаг. Ему видимо стало душно, поскольку он расстегнул у горла две пуговицы рубашки. – Виктор Валентинович, вы у кого украли десять миллионов? – вежливо спросил он, остановившись.

– Коляшу и Сережика жалко, – прошептал горестно Виктор Валентинович. Крупная слеза зависла на кончике его носа. – Ребята хорошие, душевные…

– Вы не ответили.

– Мне по договору придется их семьям выплатить по сто тысяч рублей…

– Миронов, вы у кого украли десять миллионов рублей? – тихо спросил бывший следователь, мельком оглянувшись по сторонам. – И не лгите мне.

– Сколько-сколько? – так же тихо переспросил сирота, до которого, наконец, дошло, что с него спрашивают какие-то деньги. – Десять лимонов?

– Восемь, девять, пятнадцать – я откуда знаю?! Много! Только в погоне за очень большими деньгами можно нанять взвод морской пехоты, который преследует нас от самого Нижневолжска. В нас еще только из гранатометов не стреляли.

– Да вы что все ошизели? Десять, сто миллионов! Клянусь мамой, не брал я ваши миллионы! – закричал владелец фирмы «Мечта». – У кого? Вы так спрашиваете, как будто я все время мимо сейфа ходил, где лежат миллионы, и потом зачерпнул с десяток!

– Не знаю, давайте вместе подумаем. Например, обманули партнеров, взяли кредит под будущую сделку, одолжили у бандитов под честное слово… вы лучше знаете, как это делается.

– Главный бухгалтер до последнего дня все финансовые операции на сумму свыше пятидесяти тысяч рублей проводил под мамину роспись! Я не знаю, как могу вас убедить в том, что я ни у кого не крал ни цента! И какие десять миллионов, откуда вообще взялась эта цифра? Безумие, просто безумие… – забормотал он, губы его затряслись, лицо побагровело.

– Брали вы или не брали, – устало сказал Иван Петрович, – но одно могу сказать: просто так сафари в городе не устраивают. Дорогое мероприятие.

– Иван Петрович, да не виновен я! Слышите?!

– Успокойтесь, – вздохнул Шмыга. – Если я узнаю, что вы мне солгали, то мгновенно расторгну договор. Тридцать тысяч евро – неплохо, но их слишком мало, чтобы утешить юную вдову.

Несчастный бизнесмен угрюмо промолчал.

Впрочем, Шмыга мог установить истину, не прибегая к помощи клиента. В его распоряжении оставался один простенький метод, которым он и собирался воспользоваться.

Серые четырехэтажные корпуса общежитий медицинской академии высились среди тонких саженцев клена. Чахлые прутики стояли при помощи плохо обструганных палок, к которым они были привязаны нечистыми марлевыми бинтами. Лет пять назад слушатель детективных курсов Иван Шмыга был без памяти влюблен в одну прелестную старшекурсницу медакадемии из Иваново. С каким увлечением она раскрывала ему загадки человеческого тела! Преимущественно своего, но в очень интереснейших лекциях, проводившихся, как правило, при свете ночника в ее комнатушке. К вину любимая относилась равнодушно, коньяк не переносила, пивом брезговала, пила один только разбавленный спирт.