Жан-Кристоф Гранже - Пурпурные реки Страница 13

Директриса остановилась у приоткрытой двери и таинственно прошептала:

— Вот единственная комната, куда они проникли.

Она осторожно отворила дверь, и оба вошли в кабинет, больше похожий на зал ожидания. Застекленные шкафы были набиты школьными журналами и учебниками. На небольшом холодильнике стояла кофеварка. Стол из дерева «под дуб» был почти целиком заставлен цветочными горшками, погруженными в поддоны с водой. В комнате сильно пахло влажной землей.

— Вот видите, — сказала женщина, указав на один их шкафов, — он был открыт. Там наши архивы. На первый взгляд они ничего не украли и даже ни к чему не прикоснулись.

Карим встал на колени и начал разглядывать замок. Десятилетний стаж угонщика автомобилей наделил его солидным опытом воровского искусства. Тот, кто открыл этот шкаф, вне всякого сомнения, знал толк в своем деле. Карим был крайне удивлен: чем могла заинтересовать такого «профи» начальная школа Сарзака? Он вынул один из журналов и бегло пролистал его. Списки учеников, заметки преподавателей, распоряжения администрации… Каждый журнал был помечен определенным годом.

Инспектор встал на ноги.

— Никто ничего не слышал?

Женщина ответила:

— Знаете, школа, в общем-то, не охраняется. Консьержка у нас, конечно, есть, но, честно говоря…

Карим не сводил глаз с застекленного шкафа, который неизвестные открыли так умело.

— Вы думаете, сюда проникли в ночь на субботу или воскресенье?

— Да в любую ночь или даже днем. В воскресенье зайти сюда ничего не стоит, но красть здесь абсолютно нечего.

— Хорошо! — решительно сказал Карим. — Вам придется зайти в комиссариат и оставить заявление.

— Вы ведь внедрены, не так ли?

— Что-что?

Директриса пристально разглядывала Карима. Она продолжала:

— Я ведь вижу по одежде, по поведению. Вас внедряют в банды гангстеров и…

Карим расхохотался.

— Мадам, гангстеры не бегают по полям, особенно по здешним.

Но директриса пропустила эту реплику мимо ушей и убежденно заявила:

— Не спорьте, уж я-то знаю, как это делается. Я видела один документальный фильм, там сыщики вроде вас носят двусторонние куртки с полицейским значком за отворотом и…

— Мадам, — прервал ее Карим, — вы переоцениваете ваш городишко.

Он круто повернулся и направился к двери. Но директриса задержала его.

— Вы даже не снимете отпечатки пальцев, не соберете улики?

Карим ехидно заявил:

— Я думаю, ввиду крайней важности этого дела, мы удовольствуемся вашим заявлением… ну, и еще проедемся по кварталу.

Женщина была явно разочарована. Она снова внимательно оглядела Карима.

— Вы ведь не местный?

— Нет.

— Что же вы такое натворили, что вас назначили сюда?

— Это долгая история. Как-нибудь на днях я, может быть, зайду и поведаю ее вам.

Во дворе Карим увидел полицейских, куривших в кулак с видом провинившихся школьников. Из фургона выскочил Селье.

— Лейтенант, тут еще одна штука приключилась!

— Что такое?

— Опять взлом. Господи, сколько лет я уже в Сарзаке, но чтоб такое!..

— Где?

Селье колебался, глядя на своих товарищей. Его усы подрагивали в такт громкому хриплому дыханию.

— Там… На кладбище… Кто-то пробрался в склеп.

Надгробия с крестами на пологом склоне переливались серовато-зелеными красками, точно подушечки мха. Здесь пахло мокрой землей и увядшими цветами. Карим прошел за ограду.

— Ждите меня тут! — бросил он патрульным.

Молодой араб натянул резиновые перчатки, думая при этом, что Сарзак еще долго будет вспоминать этот бурный понедельник.

На сей раз он заехал домой, чтобы взять свою «походную лабораторию» — чемоданчик с гранитным и алюминиевым порошками, клейкую ленту и нингидрин для снятия отпечатков, каучуковую пасту для фиксации следов, если таковые остались на месте происшествия… Он был полон решимости провести расследование самым тщательным образом.

Карим шагал по усыпанным гравием дорожкам к склепу, который указал ему Селье.

Он со страхом думал, что его ждет там настоящее осквернение могилы, какие вот уже много лет совершались во Франции сатанистами или другими подобными сектами. Обычно они разбивали черепа, уродовали трупы. Но нет: здесь все было в порядке, осквернители как будто ничего не тронули, только проникли в склеп. Карим подошел ближе и увидел гранитное сооружение в виде часовенки.

Дверь была слегка приоткрыта. Карим присел на корточки и осмотрел замок. Как и в школе, так и здесь злоумышленники использовали отмычку. Полицейский провел рукой по створке: да, тут явно работали умельцы. А вдруг те же самые?

Он растворил дверь чуть шире и попытался представить себе эту сцену. Интересно, почему злоумышленники с такими предосторожностями открыли склеп, а ушли, не закрыв дверь? Лейтенант несколько раз качнул ее туда-сюда и понял причину: в дверные петли угодили осколки гравия, мешавшие прижать створку к косяку. Каменная крошка виднелась и на земле, она-то и выдала взломщиков.

Сыщик внимательно изучил устройство замка. Это была особая система гранитных задвижек, несомненно типичная для могильных склепов, но знакомая только специалистам. Карим вздрогнул: ничего себе спецы по склепам! И он снова задумался: не могла ли одна и та же шайка поработать и на кладбище, и в школе? Тогда какая связь между этими двумя взломами?

Надпись на стеле частично ответила на его вопрос. Она гласила: «Жюд Итэро. 23 мая 1972 — 14 августа 1982». Карим прикинул: может, этот мальчик учился в школе Жана Жореса? Он снова взглянул на плиту — никакой эпитафии, никакой молитвы. Всего лишь овальная рамка из потемневшего серебра. Но портрета внутри не было.

— Это имя девчонки или как?

Карим обернулся. Позади стоял Селье в своих тяжелых армейских бутсах; вид у него был довольно напуганный. Лейтенант процедил сквозь зубы:

— Нет, мальчика.

— Имя-то, кажись, английское?

— Нет, еврейское.

Селье вытер мокрый лоб.

— Черт подери, значит, это осквернение могилы, как в Карпантра. Наверняка штучки правых.

Карим поднялся, отряхивая землю с рук в перчатках.

— Нет, не думаю. Будь добр, обожди меня у входа вместе с другими.

Селье удалился, сдвинув фуражку на затылок и что-то бормоча под нос. Проводив его взглядом, Карим снова принялся рассматривать дверцу склепа.

Наконец он решил войти внутрь. Пригнувшись, он спустился по каменным ступеням, освещая себе путь фонариком; под его ногами скрипели осколки гравия. У Карима было чувство, будто он нарушает какое-то древнее табу. Хорошо хоть, что сам он неверующий. Лучик фонаря разрезал подземный мрак. Карим сделал еще пару шагов и замер. Он увидел перед собой, на подставке, небольшой гроб из светлого дерева.

У Карима пересохло в горле. Подойдя, он стал разглядывать его. Гроб был длиною примерно метр шестьдесят, с серебряными украшениями по углам. Несмотря на подземную сырость, он довольно хорошо сохранился. Карим потрогал швы, думая при этом, что никогда не осмелился бы сделать это без перчаток. Он сердился на себя за эту боязнь. На первый взгляд гроб как будто не открывали. Карим зажал фонарик в зубах, чтобы получше осмотреть винты. И вдруг у него над ухом прогремел голос:

— Какого черта вам здесь надо?

Карим содрогнулся. Он невольно открыл рот, фонарь выпал, ударился о крышку гроба и погас. В кромешной тьме полицейский обернулся и увидел в светлом проеме двери силуэт человека, который, подавшись вперед, разглядывал его. Араб пошарил под ногами, отыскивая фонарь, и через силу выдохнул:

— Полиция. Я офицер полиции.

Помолчав, человек ворчливо изрек:

— Все равно, у вас права нет входить сюда.

Полицейский наконец отыскал фонарь и поднялся наверх. Перед ним стоял высокий пожилой мужчина с хмурым взглядом — очевидно, кладбищенский сторож. Карим знал, что действовал незаконно. Для вскрытия могилы полагалось иметь письменное согласие родных или же специальное постановление властей. Он шагнул через порог и сказал:

— Я выхожу, дайте пройти.

Человек посторонился. Карим жадно вдохнул светлый живительный воздух и предъявил сторожу свое трехцветное удостоверение:

— Я Карим Абдуф, офицер полиции Сарзака. Это вы обнаружили, что склеп вскрыли?

Тот молчал, разглядывая араба своими бесцветными глазками — точь-в-точь пузырьки воздуха в мутной воде. Затем повторил:

— У вас права нет входить сюда.

Карим рассеянно кивнул. Утренний воздух и свет уже бесследно прогнали его страхи.

— Ладно, ладно, старина, не будем спорить. Полиция всегда в своем праве.

Сторож скривил губы, еле видные в клочковатой бороде. От него пахло спиртным и мокрой глиной. Карим продолжал:

— О'кей, расскажите мне все, что знаете. В котором часу вы это обнаружили?