Джин Корелиц - Ты должна была знать Страница 13

– О боже. – Сильвия остановилась возле школы. Грейс сделала еще шаг, потом тоже замерла. – Вот козел! Он что, фетишист?

Грейс пожала плечами:

– Кто его знает? Впрочем, какая разница? Суть не в этом. Главное, что этот мужчина с самого начала обозначил, что для него важно. Он ее из-за недостаточно красивых ступней годами попрекал. С первого дня. А когда расстались, они для него оказались чуть ли не главной причиной. Ты, конечно, права, козел редкий, но, с другой стороны, он ведь не делал из этого тайны. Но моя клиентка все равно вышла за него замуж, хотя было очевидно – как минимум, он ее совершенно не уважает. Спрашивается, на что она надеялась? Что муж изменится?

Сильвия вздохнула. Полезла в карман и достала вибрирующий телефон.

– Говорят, люди меняются.

– Неправильно говорят, – парировала Грейс.

Глава 3

Не мой город

Реардон не всегда был территорией менеджеров хедж-фондов и других влиятельных людей. Школа была основана в девятнадцатом веке и для своего времени отличалась прогрессивностью – здесь совместно обучали сыновей и дочерей рабочих. Одно время школа пользовалась популярностью у еврейских коммунистов и атеистов, желающих воспитать детей в пролетарском духе. Потом ее наводнили отпрыски представителей творческих профессий – журналистов, деятелей искусств, скандальных актеров и смущающихся на каждом шагу народных певцов. Ученики поколения Грейс испытывали своего рода извращенную гордость оттого, что учебное заведение презрительно называют «богемным» (да еще где – в справочнике «Выбираем частную школу»)! Однако шли десятилетия, и Реардон, как почти все манхэттенские и некоторые бруклинские школы, сменил направление развития – не столько политическое, сколько финансовое. Сегодня среднестатистический отец ученика Реардона зарабатывает на жизнь, тем или иным способом делая деньги из денег. Это мужчина средних лет, зацикленный на работе и рассеянный в обычной жизни, до неприличия богат и почти всегда отсутствует. А среднестатистическая мать – бывший адвокат или финансовый аналитик, теперь главное ее занятие обустраивать квартиры и дома, которых, как правило, несколько, и записывать детей – которых тоже обычно несколько – на всевозможные занятия «для гармоничного развития». Худа до изможденности, выкрашена в яркую блондинку, когда ни встретишь, постоянно опаздывает в фитнес-клуб, все имущество таскает с собой в белой стеганой сумке «Варения Биркин». По национальному составу преобладают белые (времена, когда преобладали евреи, ушли в прошлое). Впрочем, в последнее время образовалась небольшая квота для учеников из Азии и Индии, и еще меньшая – для чернокожих и латиноамериканцев. Об этом обстоятельстве с гордостью писали во всех ознакомительных брошюрах и буклетах. Но на самом деле обучались они здесь на птичьих правах, особенное же предпочтение оказывалось детям выпускников Реардона. Эти мужчины и женщины не отличались ни богатством, ни влиятельностью, и в основном занимались искусством, наукой или, подобно Грейс, специальностями, связанными с каким-либо видом терапии. Они учились в школе до того, как ее облюбовали денежные мешки. Тогда пафоса здесь было намного меньше.

Будучи в школьном возрасте в конце семидесятых – начале восьмидесятых, Грейс успела застать окончание «века невинности». В бывшие «независимые школы» потоком хлынули «хозяева жизни», и от старых традиций ничего не осталось. В эти идиллические деньки Грейс и ее одноклассники знали, что не бедны, но и не богаты. Впрочем, даже тогда у них было несколько детей из более чем обеспеченных семей. В школу их отвозили на лимузинах шоферы в форменных фуражках, из-за чего эти ребята становились предметом вполне оправданных насмешек. Жили в квартирах классической планировки с гостиной, столовой и двумя спальнями в Верхнем Ист-Сайде и Верхнем Вест-Сайде – тогда такую роскошь еще могли позволить себе семьи, где работает только отец, причем трудится бухгалтером или врачом. Некоторые выбивались из коллектива и обитали в Виллидж или Сохо. На выходные или на летние каникулы ездили отдыхать в простенькие коттеджи в Вестчестере, Патнеме или, как в случае Грейс, в скромные домики у озера на северо-западе штата Коннектикут. Последний неизвестно на какие деньги в самый разгар Великой депрессии купила бабушка Грейс. Для потомков цена звучала смешно – четыре тысячи долларов.

Теперь же, стоило Грейс сообщить кому-то из других родителей, что она психолог, а муж ее – врач, лица у всех сразу становились скучающими. Эти люди даже не представляли, как можно «ютиться» с семьей в трехкомнатной квартире или зачем тащиться до самого Коннектикута, если там у тебя нет роскошной усадьбы с конюшней. Родители этого типа обитали в мире, состоявшем из хозяев жизни и тех, кто на них работает. Семьи этих людей жили на Пятой или Парк-авеню, апартаменты их состояли из нескольких объединенных квартир, занимавших по два-три этажа. При этом учтены были все потребности: присутствовали и комнаты, в которых будет проживать обслуживающий персонал, без которого в таких огромных хоромах не обойтись, и помещения для пышных приемов. На выходные эта новая разновидность реардонских родителей отправлялась в свои современные резиденции со всеми удобствами, где в конюшнях ждали лошади, а у причалов – яхты. Причем добирались туда не в битком набитых вещами многоместных «вольво», а на взятых напрокат вертолетах.

Грейс пыталась не обращать внимания на всю эту вычурность. Напоминала себе, что времена изменились и Генри не может и не должен повторять ее собственный школьный опыт. И вообще, почему ее смущает воцарившееся в Реардоне социальное неравенство богатых и до отвращения богатых, когда Генри – дружелюбный, независтливый мальчик и со всеми общается одинаково? Пусть его одноклассники растут в квартирах, которые не обойдешь за день и где хозяйством занимается проживающая в комнате для слуг супружеская пара (он дворецкий, она повар), а воспитанием детей – сборная команда нянь, репетиторов и личных тренеров. Пусть первые айфоны у этих ребят появляются в детском саду, а первые кредитки – в третьем классе. Главное, что на Генри это не влияет. Оставалось сделать так, чтобы на Грейс подобные штучки тоже влияние не оказывали.

Но увы – однажды в субботу пришлось столкнуться с проявлением настолько откровенного снобизма, что ее будто холодной водой окатили. Грейс отвозила Генри на день рождения в пентхаусе на Пятой авеню, из окон которого открывался роскошный вид на все четыре стороны света. В проеме мраморной арки было видно, как носятся по гигантской гостиной маленькие гости, которых развлекает фокусник в цилиндре. Не успела Грейс вручить празднично упакованный набор юного ученого кому-то из нанятых помощников (секретарю? организатору мероприятий?), и тут в холл весело впорхнула хозяйка.

Про мать именинника Грейс знала очень мало – только то, что зовут эту женщину Линси и родом она откуда-то из южных штатов. Высокая, стройная, грудь находится непропорционально высоко и имеет неестественно круглую форму. А еще у данной особы была упорная привычка обращаться ко всем в школе, и к взрослым, и к детям, используя слово «народ». Впрочем, Грейс вынуждена была признать, что это удобный способ выкрутиться из положения, если не помнишь чьего-то имени. Генри и сын Линси учились в одном классе уже три года, однако Грейс была почти уверена, что эта женщина так и не дала себе труда запомнить ее имя. Дети мужа Линси от первого брака тоже учились в Реардоне, только в старших классах. Занимал он какую-то должность в банке. Справедливости ради следует заметить, что Линси всегда была вежлива, однако в ее случае хорошие манеры производили впечатление фасада, за которым ничего не стоит.

Еще один факт, в значительной степени определяющий характер Линси, состоял в том, что у нее была невероятных размеров коллекция сумок «Гермес Биркин» всех существующих цветов. Одни были из страусиной кожи, другие из крокодиловой, третьи из телячьей. Грейс всегда обращала внимание на сумки «Биркин» – у нее самой была такая. Простая, классическая коричневая «Того». Джонатан подарил на тридцатый день рождения. В магазине «Гермес» на Мэдисон-авеню бедняге на пути к цели пришлось преодолеть тяжелейшие препятствия. Умилительный в своей наивности, Джонатан простодушно считал, что можно просто зайти и купить сумку «Биркин». Грейс обращалась с этим драгоценным подарком крайне бережно и хранила на выстланной тканью полке в шкафу вместе с почтенными пожилыми родственницами – двумя «Гермес Келли», которые Грейс унаследовала от матери. Это была большая тайна, но было ужасно любопытно посмотреть на коллекцию Линси в естественной среде обитания. Интересно, где она их хранит? Должно быть, отвела специальный шкаф – если не комнату. Оставалось надеяться, что хозяйка предложит гостье экскурсию по квартире.