Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна Страница 13

— Нуи Дап Ранх, — задумчиво повторил Конклин. — Лицо женщины со змеями вместо волос. Ты не захотел метить себя этим…

— Я никогда не принимал во внимание тот смысл, который вкладывался в эту метку, — ответил Дэвид Вебб, устало прикрыв глаза. — Я не был с ними до конца, никогда, вот в чем дело.

— Первоначально эта татуировка служила просто опознавательным знаком, и только впоследствии она стала гербом, предметом гордости, отличительным знаком превосходства. Эта очень сложная и путанная татуировка располагалась на верху предплечья, и ее мог сделать только один старик в Сайгоне, настоящий мастер. Только он один знал все линии и необходимые цвета. Сделать такую татуировку можно было только у него.

Этот старик сколотил за время войны хорошие деньги. Он исполнял такие татуировки виртуозно.

Все офицеры в Штабе, связанные с «Медузой», имели их. Они были похожи на мальчишек, увлеченных игрой в войну.

— Они не были мальчишками, Алекс. А войной они действительно увлекались, это верно. Все до одного, можешь спорить на что угодно. Маньяки, вот кто они были. Они были заражены страшным, ядовитым вирусом под названием безнаказанность. Из этого Штаба вышло немало миллионеров. А мальчишки лежали искалеченными и убитыми в джунглях, пока мужчины с обтянутыми в хаки животами отправляли со специальными курьерами крупные суммы денег в швейцарские банки.

— Полегче, Дэвид. Это вполне может относиться к большим людям в правительстве Штатов.

— Кто они? — еще раз очень тихо спросил Вебб, держа стакан прямо перед собой.

— Те, кого я знаю, увязшие в подобном дерьме во время Вьетнама, все сумели благополучно унести ноги после падения Сайгона. К тому времени я уже два года занимался оперативной работой, но и до этого я не слышал, чтобы хоть кто-то из них вслух упоминал о Снейк Леди и своем участии в работе с ней.

— Но хоть какие-то зацепки у тебя есть?

— Конечно, есть, но ничего конкретного, почти все бездоказательно. Просто предположения, основанные на стиле их жизни, на излишествах, которые они себе начали позволять, покупках, дорогих домах и прочем, положении в обществе, не соответствующем их происхождению, долевому участию в фирмах, не оправданному ни заработками, ни наследством, новых должностях и местах работы. Всяком таком.

— Ты сказал, что их было несколько человек. Это что — связанная между собой группировка, сеть? — в голосе Дэвида опять звенел металл Джейсона Борна.

— Можно сказать и так. Причем сеть очень прочная. В ней только избранные.

— Можешь составить список ее членов, Алекс?

— Не всех. Останутся белые пятна.

— Тогда, для начала, мне нужно знать обо всех важных шишках из правительства, связанных когда-то со штабом в Сайгоне. Затем перейдем к тем, кто получил теплые местечки в частном бизнесе или пакеты акций, не полагающиеся им.

— Повторяю, этот список не принесет никакой пользы.

— С твоим-то нюхом?

— Дэвид, черт возьми, какая тут связь с Карлосом?

— Частичная правда, Алекс. Опасная часть, уверяю тебя, но, как я надеюсь, практически безвредная для нас и невыносимо привлекательная для Шакала.

Отставной разведчик замер, не сводя глаз со своего друга.

— Каким же образом ты хочешь подать эту правду?

— Вот тут и понадобится вся твоя изобретательность. Предположим, ты называешь пятнадцать-двадцать имен, из которых выбираем три-четыре жертвы, темные делишки которых мы так или иначе можем подтвердить. Установив, кто они и что, мы увеличиваем давление на них, шантажируем их, посылаем всем им письма, основное содержание которых следующее: бывший член «Медузы», человек, все эти года имевший доступ к секретной документации и находившийся под опекой правительства, дошел до предела и собирается снести голову Снейк Леди. Он имеет для этого все необходимое: имена, сведения о сделках, расположение тайных швейцарских счетов, короче, всю петрушку. На следующем этапе — это будет проверкой для талантов Санта-Алекса, о которых мы все знаем и которые почитаем, — о происходящем дается знать некому человеку, желающему заполучить этого рассерженного ренегата больше кого бы то ни было.

— Ильичу Рамиресу Санчесу, — продолжил Конклин. — Карлосу Шакалу. Следующее за этим уже совсем невообразимо — Бог знает каким образом дошедшие до третьей стороны сведения вынуждают ее войти в контакт с другой стороной, заинтересованной в поимке шантажиста. Связывает их интерес в совместной организации заказного убийства, причем первая сторона не может принять в нем активное участие по причине своего высокого положения, не так ли?

— Примерно так, принимая во внимание то, что данная могущественная фигура в Вашингтоне может получить доступ к материалам, идентифицирующим личность и местонахождение столь сладостной для них жертвы.

— Не уверен, — с сомнением сказал Алекс. — Они что, взмахнут волшебной палочкой, и все принятые ограничения на данные совершенной секретности падут к их ногам, и они смогут получить доступ к информации?

— Именно, — ровным голосом ответил Дэвид. — Потому что тот, кто будет встречаться с эмиссарами Шакала, должен оказаться настолько высокой фигурой, настолько правдоподобной, что у Шакала не будет выбора, кроме как согласиться и довериться ему или им. Если он не сможет сомневаться в этой фигуре, с началом переговоров все его мысли о возможной ловушке отпадут.

— В твоем плане нет случайно пункта, обязывающего меня выращивать розы в Монтане в январские метели?

— Что-то вроде того имеется. Все надо провернуть в течение одного-двух ближайших дней.

— Это невозможно… Но я постараюсь. Обоснуюсь здесь и потребую от Лэнгли выслать мне сюда все необходимое. Все через уровень защиты четыре-ноль, конечно… А тот, кто сидит в «Мэйфлауэре»? Ужасно не хочется его упускать.

— Все будет нормально, — ответил Вебб. — Кто бы это ни был, его так быстро не возьмешь. Вряд ли Шакал будет сидеть в таком открытом месте.

— Шакал? Ты думаешь это сам Карлос?

— Нет, но кто-то из его платного окружения. Кто-то настолько небрезгливый, что может смело повесить себе на шею табличку: «Я Шакал». Но верить ему не надо.

— Китаец?

— Вероятно. Кстати, Шакал может поиграть в эту игру, а потом бросить ее. Он настоящий математик. Что бы он ни делал, все логично, даже если оно кажется алогичным на первый взгляд.

— Я уже слышал это от одного человека. Много лет назад.

— Да, было дело, Алекс. Похоже, он вернулся.

Конклин посмотрел в окно. Слова Дэвида неожиданно навели его на определенные размышления.

— А где твой чемодан? — спросил он. — Ты привез с собой какую-нибудь одежду?

— Никакого старья. И эту выброшу в Вашингтонскую канализацию, как только куплю новую. Но сначала я хотел бы встретиться с еще одним своим старым другом, еще одним гением, живущим в не лучшей части города.

— Дай-ка подумать, — сказал отставной разведчик. — Пожилой негр с чудным именем — Кактус, мастер подделки документов, водительских прав и кредитных карточек?

— Это про него. Точно.

— Но Управление может изготовить тебе все необходимое.

— Слишком много бюрократии. И я не хочу оставлять следов. Даже с уровнем четыре-ноль. Можешь отнести это к моим чудачествам.

— Отлично. А что потом?

— Берись за работу, полевик. Я хочу, чтобы ты к завтрашнему утру уже тряхнул в этом городке нескольких человек.

— К завтрашнему утру?.. Это мне не под силу.

— Ты справишься. Разве ты не Санта-Алекс, король теневых операций.

— Скажешь тоже, черт побери! Я уже потерял сноровку.

— Это легко восстанавливается, как секс и езда на велосипеде.

— А ты? Что будешь делать ты?

— После того как повидаюсь с Кактусом, собираюсь снять номер в отеле «Мэйфлауэр», — ответил Джейсон Борн.

Кулверт Парнелл, отельный магнат из Атланты, чья двадцатилетняя карьера в гостиничном бизнесе вылилась в назначение его главным смотрителем Белого Дома, раздраженно швырнул трубку телефона на рычаг, одновременно делая своим похожим на каракули почерком шестую по счету заметку в деловом блокноте. Вступив в должность и тут же начав перетряску обслуживающего персонала Белого Дома, Кулверт поменял сразу всю административную верхушку, состоящую из благородных дамочек, ничего не смыслящих в политической дифференциации списков официальных приемов по форме номер 1600. После этого, ужасно удивившись и разозлившись, он обнаружил то, что и сам находится на ножах со своим первым помощником, дамой средних лет, также происходящей из благородных, закончившей один из этих пижонских западных колледжей, и что хуже всего, весьма популярной в вашингтонском высшем свете особой. Эта эксцентричная мадам вдруг решила связаться с некой труппой танцоров, ля-ля-ля, вперед-назад, и потребовала на это деньги. А они там все пляшут полуголыми или может быть в чем мать родила. Конечно, ей приятно лупить зенки на таких вот мужиков.