Джон Гришем (Гришэм) - Преступление без наказания: Теодор Бун - маленький юрист Страница 13

Итак, каждый вторник, вечером, семья Бун отправлялась пешком через пару кварталов из офиса в центре города в приют на Хайленд-стрит, где они проводили три часа с теми, кому меньше повезло в жизни. Тео с родителями поочередно подавали ужин приблизительно ста бездомным, а потом быстро перекусывали сами.

Хотя это не предназначалось для ушей Тео, он все же услышал, как его мать с отцом обсуждают, не стоит ли увеличить ежемесячный взнос их семьи в пользу приюта с двухсот до трехсот долларов. Его родители были далеко не богаты. Друзья Тео думали, что у них очень состоятельная семья, поскольку его родители юристы, но правда крылась в том, что они не получали больших прибылей. Буны жили скромно, копили на образование Тео и с радостью проявляли щедрость, когда дело касалось людей более бедных.

После ужина мистер Бун организовывал временный кабинет в дальнем углу столовой, и бездомные тянулись туда. Он советовал им, как решить разные проблемы, начиная с выселения из квартир и заканчивая отказом в талонах на еду или медицинском обслуживании. Он часто говорил, что это его любимые клиенты. Они не могли оплатить его услуги, потому не предъявляли к нему непомерных требований. Они испытывали благодарность за любую помощь, а он искренне наслаждался общением с ними.

В связи с тем, что миссис Бун приходилось рассматривать вопросы более деликатные, она принимала клиентов в маленькой комнатке наверху. У первой пришедшей женщины, матери двух детей, не было работы, денег и крыши над головой даже на грядущую ночь. Место в приюте стало для них единственным спасением.

Задача Тео состояла в том, чтобы помогать с обучением на дому. В приюте было несколько семей, которым разрешалось оставаться там до двенадцати месяцев — предельный срок для заведения на Хайленд-стрит. Через год им приходилось переезжать. Большинству обитателей приюта удавалось найти работу и жилье, но на это требовалось время. Пока они находились тут, к ним относились как к обычным жителям Страттенберга: кормили, выдавали одежду и предоставляли медицинское обслуживание при необходимости. Они либо работали, либо искали работу. Их приглашали и на церковные службы.

А их дети ходили в местные школы. Вечером в приюте домашние задания помогали выполнять добровольцы — прихожане церкви. В обязанности Тео входило каждый вторник заниматься английским с двумя второклассниками — Гектором и Ритой — и помогать их брату с алгеброй. Они приехали из Сальвадора, а их отец исчез при загадочных обстоятельствах. Полиция обнаружила их под мостом, где они ютились вместе с матерью.

Как всегда, Гектор и Рита с восторгом встретили Тео и повисли на нем, пока он поглощал бутерброд. Потом они рванули вперед по коридору в большой зал с открытой дверью, где уже занимались другие дети.

— Никакого испанского, — повторял Тео. — Только английский.

Они очень старались — каждый день усваивали что-то в школе, а потом учили мать. Троица заняла угловой столик, и Тео принялся читать подопечным книгу с картинками — какую-то историю про лягушку, потерявшуюся в море.

Миссис Бун настояла, чтобы Тео взялся за изучение испанского в четвертом классе, как только это позволила программа, и она наняла репетитора, который заезжал в офис дважды в неделю для более интенсивных занятий. При помощи матери, усиленно подталкивавшей его вперед, и мадам Моник, вдохновлявшей его каждый день, Тео продвигался очень быстро.

Он прочитал страницу, потом Рита прочла ее снова. Затем это сделал Гектор. Тео исправил их ошибки, и они пошли дальше. В комнате стоял шум, даже крик, ведь тут работали десятка два учеников разных возрастов.

У близнецов был старший брат Хулио, семиклассник, которого Тео периодически видел на игровой площадке в школе. Парнишка отличался невероятной застенчивостью и сам от этого страдал. Миссис Бун предполагала, что на бедного мальчика так сильно повлияло исчезновение отца, ведь в чужой стране им и без того приходилось нелегко.

Мама Тео могла объяснить, почему кто-то вел себя странно.

После того как Тео закончил с Гектором и Ритой вторую книгу, к ним подошел Хулио и сел за стол.

— В чем дело? — спросил Тео.

Хулио улыбнулся и молча отвел взгляд.

— Давай почитаем другую книгу, — предложил Гектор.

— Погоди минутку.

— У меня проблемы с алгеброй, — наконец признался Хулио. — Можешь помочь?

— Он сейчас занят с нами, — возразила Рита и приняла такой вид, как будто хотела затеять потасовку.

Тео снял с полки две книги и положил перед Гектором и Ритой. Потом выдал им по тетради и карандашу.

— Прочитайте эти книги, — сказал он, — и проговаривайте при этом каждое слово. Когда видите слово, которого не знаете, выписывайте его. Хорошо?

Близнецы мгновенно рывком раскрыли книги, как будто это было соревнование, а Тео и Хулио растворились в мире цифр и букв.

В десять вечера семейство Бун собралось дома перед телевизором. Судья спал на диване, положив голову на колени Тео. Убийство Даффи было единственной новостью в Страттенберге, и по двум местным телеканалам ни о чем другом тем вечером не говорили. Передавали репортаж о том, как Питер Даффи заходит в Дом правосудия в окружении юристов, их помощников и других угрюмых людей в темных костюмах. В другом репортаже, снятом с воздуха, показывали дом Даффи на шестом фервее в Вейверли-Крик. Репортер у здания суда кратко пересказывал суть выступлений сторон и уже прозвучавших показаний. Судья Гэнтри запретил обсуждать дело публично, поэтому никто из юристов, полицейских или других свидетелей не мог поделиться мыслями или мнениями по поводу процесса.

Судья Гэнтри также запретил использовать камеры в зале суда. Съемочные группы туда не пускали.

Тео ни о чем другом не говорил, и родители осторожно высказали подозрение, что Питер Даффи виновен. Хотя, считали они, это будет очень сложно доказать.

Во время рекламной паузы Тео закашлялся. Увидев, что это не привлекло должного внимания со стороны родителей, он покашлял еще и сказал:

— У меня горло болит.

— Ты как-то бледноват, — заметил отец. — Наверное, заболеваешь.

— Мне нехорошо.

— А глаза у тебя не красные? — спросил отец.

— Думаю, красные.

— Голова болит?

— Да, но не очень.

— Насморк есть, нос заложен?

— Да.

— Когда это началось? — спросила мать.

— Ты сильно болен, — тут же сказал отец. — Пожалуй, не стоит идти завтра в школу — нельзя распространять эту страшную инфекцию. Но возможно, будет неплохо заглянуть вместо школы в суд и последить за процессом по делу Даффи. Как думаешь, мам?

— О, понимаю, — ответила миссис Бун. — На нашу семью неожиданно напал грипп.

— Вероятно, это тот самый вирус, от которого бывают отвратительные двадцатичетырехчасовые приступы, причем они волшебным образом проходят, когда заканчиваются уроки в школе, — заметил отец.

— Мне правда нехорошо, — настаивал Тео, понимая, что его разоблачили, но не желая сдаваться.

— Прими аспирин и, если надо, пастилку от кашля, — посоветовал отец. Вудс Бун редко посещал врачей и считал, что другие тратят слишком много денег на лекарства.

— Можешь еще раз кашлянуть для нас, Тедди? — спросила мать. Обычно она проявляла чуть больше сочувствия, когда он заболевал. Надо сказать, Тео славился умением отлично симулировать простуду, особенно когда у него находились дела поинтереснее, чем школа.

Отец засмеялся:

— Да, кашель получился какой-то неубедительный, Тео, даже по твоим стандартам.

— Может, я умираю, — возразил Тео, едва сдерживая смех.

— Ну уж это вряд ли, — усмехнулся отец. — А если появишься завтра в зале суда, судья Гэнтри арестует тебя как прогульщика.

— А ты найдешь мне хорошего адвоката? — выпалил Тео в ответ.

Мать разразилась смехом, и в конце концов отец тоже оценил шутку.

— Иди спать, — сказал он.

Тео медленно отправился наверх, окончательно поверженный, а Судья потащился следом. Лежа в кровати, Тео открыл ноутбук и проверил, в Сети ли Эйприл. Он испытал облегчение, когда она ответила.

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Привет Тео. Как ты?

ТБУНЭСК. Нормально. Где ты?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Дома, в спальне, сижу взаперти.

ТБУНЭСК. Где твоя мама?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Внизу. Мы не разговариваем.

ТБУНЭСК. Ты успела в школу?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Нет, суд шел до полудня. Я так рада, что он закончился.

ТБУНЭСК. Ну и как тебе — сидеть на свидетельском месте?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Омерзительно. Я рыдала, Тео. Я рыдала и не могла остановиться. Сказала судье, что не хочу жить ни с мамой, ни с папой. Ее юрист задавал мне вопросы. И его юрист задавал мне вопросы. Это было ужасно.

ТБУНЭСК. Сочувствую.

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Я не понимаю, почему ты хочешь стать юристом.

ТБУНЭСК. Чтобы помогать таким, как ты. Это и делают юристы. Тебе понравился судья?