Джой Филдинг - Не делись со мной секретами Страница 13

– Нет, надо. На что же тогда тетушки?

– Хорошо, спасибо. – Морин взяла из рук Джесс пакет магазина «Маршалл Филд» и заглянула внутрь.

– Это просто детские нагруднички. Мне они показались симпатичными.

– Прелестные! – Морин вытащила небольшие матерчатые ворсистые нагруднички, на которых были нарисованы ярко-красные яблоки и ягоды. – О, взгляни вот на эти! Какие милые, правда, Барри?

Джесс не слышала, что ответил Барри. «Неужели это действительно ее сестра? – задавала она себе вопрос. – Неужели у них одна мать? Неужели женщина, которая закончила с отличием один из лучших колледжей страны, может быть очарована двумя пятидолларовыми фартучками из магазина „Маршалл Филд“? Неужели она действительно может показывать их мужу, ища его одобрения?»

– Так что же произошло сегодня в суде? – спросила Морин, как будто чувствуя, что Джесс не по себе. – Приговор вынесен?

– Неправильный приговор.

– Вы все ожидали этого, правда? – Морин взяла Джесс за руки и повела ее к тахте, не выпуская ее руки из своих, даже когда они обе сели.

– Но я надеялась!

– Борьба, наверное, была жестокая.

– Твоя сестра тоже не отличается мягкостью, – заметил Барри, отпивая коктейль, а потом, не отрывая губ от бокала, почти осушил его. – Разве это не так, Джесс?

– Ты что-то видишь в этом плохое? – в голосе Джесс прозвучало подзадоривание.

– Ничего плохого, пока это ограничивается залом суда. Не клюй на наживку, предостерегала она себя. Не дай ему задеть себя.

– Понятно, – все же протянула она. – Хорошо быть сильным, когда дерешься за кого-то, а не за себя.

– Кто говорит о том, что тебе надо постоянно драться?

– Не думаю, что Джесс крепкая женщина, – высказала предположение Морин, в тоне ее голоса слышался вопрос.

– Скажи мне, Джесс, – спросил Барри, – почему так получается, что как только женщина получает некоторую власть, она теряет чувство юмора?

– А почему мужчина, когда ему не удается быть забавным, ставит под вопрос чувство юмора женщины? – отпарировала Джесс вопросом.

– Существует большая разница между тем, чтобы быть сильным и быть жестоким, – продолжал Барри, возвращаясь к своей первоначальной мысли и подчеркивая ее кивком головы, как будто это была истина, очевидная для всех. – Мужчина может позволить себе иметь оба этих качества, женщина – нет.

– Джесс, – мягко вмешалась Морин, – ты же знаешь, что Барри просто дразнит тебя.

Джесс вскочила на ноги.

– Ничего себе «дразнит»! Подонок!

Тайлер навострил уши, посмотрев на тетку.

– Пожалуйста, следи за тем, что говоришь, – предостерег Барри.

Его упрек уколол Джесс сильнее, чем если бы она получила пощечину. Она отчаянно надеялась, что не расплачется.

– Значит, мы теперь не выражаемся, правда? – сказала она, чтобы сдержать подступавшие слезы. – Мы не пьем коку и не выражаемся.

Барри посмотрел на жену, поднял руки вверх, как бы сдаваясь.

– Джесс, пожалуйста... – умоляющим голосом произнесла Морин, потянув сестру за руку, стараясь опять усадить ее на тахту.

– Я просто хочу проверить, все ли правила твоего мужа я усвоила. – Джесс злобно смотрела на свояка, который стал теперь спокойным и благоразумным. Он опять вывел ее из состояния равновесия. Джесс злилась на Барри, одновременно стыдясь своего поведения. – Не знаю, как тебе это удается, – пробормотала она подавленно. – Тут нужна особая сноровка.

– Чем ты теперь недовольна? – спросил Барри, в его глазах отразилось подлинное замешательство.

– Недовольна? – вырвалось у Джесс. Она теряла остатки самоконтроля. – Недовольна?

– Тайлер, – обратилась Морин к сыну, потом встала и попыталась мягко вывести сына из комнаты, – почему бы тебе не пойти с новой игрушкой наверх и не поиграть там?

– Я хочу здесь, – запротестовал мальчик.

– Тайлер, отправляйся в свою комнату и играй там, пока мы тебя не позовем к обеду, – приказал отец.

Мальчик тут же послушался.

– Голос хозяина, – прокомментировала Джесс, когда мальчик бегом припустил по лестнице.

– Джесс, пожалуйста, – попросила Морин.

– Я не начинала этого. – Джесс услышала в своем голосе нотки обиженного ребенка, злясь и смущаясь, что они тоже это слышали.

– Неважно, кто начал, – говорила Морин, как бы обращаясь к детям, не глядя ни на сестру, ни на мужа. – Важно прекратить, пока дело не зашло слишком далеко.

– Считай, что все прекращено, – голос Барри заполнил всю комнату.

Джесс промолчала.

– Джесс?

Джесс кивнула, ее голова шла кругом от возмущения и вины. Вина за возмущение, возмущение из-за вины.

– Итак, какой следующий вопрос на повестке обвинителя? – В словах Морин звучала показная веселость, как будто она навещала умирающего в больнице. Ее обычно мягкий голос звучал теперь гораздо пронзительнее. Она опять села на тахту и погладила место возле себя, испытывая возбуждение, граничащее с отчаянием. Ни Джесс, ни Барри не сдвинулись с места.

– Несколько обвинений в распространении наркотиков, которые надеемся передать в суд, – ответила Джесс. – И у меня начинается через неделю еще один процесс по делу об изнасиловании. Да, в понедельник у меня также совещание с адвокатом, который представляет мужчину, застрелившего ушедшую от него жену из самострела. – Джесс потерла переносицу, недовольная слишком официальным звучанием своего голоса.

– Боже мой, из самострела! – содрогнулась Морин. – Какая дикость!

– Ты, наверное, читала об этом в газетах несколько месяцев назад. Об этом писалось на первых страницах.

– Ну, понятно, почему я пропустила это, – предположила Морин. – Теперь я в газетах ничего не читаю, кроме рецептов.

Джесс безуспешно старалась скрыть ужас на своем лице.

– Газеты нагоняют на меня тоску. – Морин наполовину объясняла, наполовину извинялась. – Да и времени на них нет. – Ее голос понизился до шепота.

– Так, что вкусненького ты приготовила сегодня для нас? – Барри сел на тахту рядом с женой и взял ее руки в свои.

Морин сделала глубокий вдох, оторвав глаза от Джесс и смотря прямо перед собой, как будто она что-то читала на воображаемой школьной доске.

– Для начала будет что-то вроде черепашьего супа, потом жареный цыпленок, осыпанный зернами сезама, сочный батат и тушеные овощи, потом зеленый салат с орехами и сыром «горгонзола» и, наконец, мусс из груш с малиновым соусом.

– Звучит фантастически. – Барри еще раз пожал руки жены. – Звучит так, как будто ты это готовила целую неделю.

– Звучит, как будто я с этим возилась больше, чем на самом деле, – скромно отозвалась Морин.

– Не знаю, как это тебе удается, – сказала Джесс, несколько споткнувшись на слове «как», потому что на самом деле она хотела спросить «почему».

– На деле я нахожу это занятие успокаивающим.

– Ты должна попробовать заняться этим, Джесс, – посоветовал Барри.

– Ты должен умять все это, Барри, – предложила, со своей стороны, Джесс.

Опять оба оказались на ногах.

– Ну все! – воскликнул он. – С меня достаточно!

– Ты хватил через край, – заявила Джесс. – В течение долгого времени и все за счет моей сестры.

– Джесс, ты неправа.

– Я неправа, Морин? – Джесс начала расхаживать по комнате. – Что с тобой стряслось? Когда-то ты была ослепительная умная женщина, которая знала содержание газет от корки до корки. А теперь ты видишь в них только рецепты! Господи, ты же могла стать вице-президентом компании! Теперь твой путь только до кухни! Этот мужчина по горло завалил тебя грязной посудой и грязными пеленками, и ты пытаешься убедить меня в том, что тебе это нравится?

– Ей совсем не надо убеждать тебя в чем бы то ни было, – сердито произнес Барри.

– Думаю, что моя сестра вполне способна высказаться самостоятельно. Или здесь появилось еще одно новое правило?

– Которому ты завидуешь.

– Завидую?

– Да, завидуешь. У твоей сестры есть муж и семья, и она счастлива. А что у тебя? Холодильник, набитый замороженной пиццей, и эта чертова канарейка!

– Теперь тебе осталось сказать, что по настоящему-то мне требуется лишь одно – хороший любовник.

– Джесс! – Морин испуганно посмотрела в сторону лестницы, ее глаза наполнились слезами.

– По-настоящему тебя надо было бы отшлепать, – сказал Барри, подходя к роялю возле широкого окна и ударив суставами по клавишам. Раздался неприятный смешанный звук звонких и глухих тонов, который прокатился по всему дому, как пламя, охватившее сухой кустарник. Наверху заплакали близнецы, сначала один, потом другой.

Морин склонила голову на грудь, плача, уткнулась в белый воротник своей блузки. Потом, не глядя ни на Джесс, ни на Барри, вышла из гостиной.

– Черт подери! – прошептала Джесс, ее глаза тоже увлажнились.

– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, – спокойно произнес Барри.

– Знаю, – отозвалась Джесс голосом, полным сарказма. – Ты не забываешь обид. Ждешь возможности расквитаться. – В следующее мгновение она уже поднималась по лестнице вслед за сестрой. – Морин, пожалуйста, подожди. Я хочу поговорить с тобой.