Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера Страница 13

– Стефан Линдман. Я не слишком поздно звоню?

– Через полчаса я бы уже спал. Где ты?

– В Свеге.

– То есть рядом, – Джузеппе засмеялся, – для нас сто девяносто километров – это рядом. Куда ты попадешь, если отъедешь сто девяносто километров от Буроса?

– Почти что в Мальмё.

– Вот видишь.

– Я собираюсь завтра в Эстерсунд.

– Добро пожаловать. Я буду на работе с самого утра. Полиция находится позади управления малонаселенных районов. Город маленький, найдешь легко. Когда ты хотел подъехать?

– Когда скажешь.

– В одиннадцать? У меня в девять совещание нашей славной маленькой комиссии по расследованию убийств.

– Есть подозреваемые?

– Вообще ничего нет; – весело сказал Джузеппе. – Но мы найдем убийцу. Надеюсь, по крайней мере. Завтра обсудим, нужна ли нам помощь из Стокгольма. Кто-нибудь, кто мог бы помочь составить психологический портрет того, кого мы ищем. Может получиться интересно – мы раньше такими вещами не занимались.

– Они мастера, – сказал Стефан. – Мы иногда пользуемся их помощью.

– Так приезжай к одиннадцати.

Поговорив с Джузеппе, Стефан вышел из номера. Водитель-испытатель в соседней комнате немилосердно храпел. Стефан, стараясь не шуметь, спустился по лестнице. Входная дверь открывалась ключом от номера. В вестибюле темно, дверь в ресторан заперта. Уже пол-одиннадцатого. На улице дул ветер. Он застегнул куртку и пошел по пустынным улицам. Дошел до вокзала – тот был совершенно темным, двери заколочены. Он прочитал объявление – оказывается, поезда через Свег уже не ходят. Внутренняя линия, подумал он. Так, кажется, раньше назывался участок дороги, проходившей через Свег. Рельсы остались, но поезда по ним уже не ходят. Он прошел через парк с качелями и теннисными кортами и оказался у церкви. Дверь была заперта. Напротив школы стояла статуя лесоруба. В свете уличного фонаря Стефан попытался понять, что у него за выражение: лица. Но лицо ничего не выражало. За всю прогулку он не встретил ни души. Он дошел до заправки, где все еще был открыт киоск с сосисками. Съев булку с сосиской, он вернулся в гостиницу. Какое-то время он лежал в постели и смотрел телевизор с выключенным звуком. Из-за тонкой стены по-прежнему доносился храп испытателя.

Заснуть удалось только в полпятого утра. Голова была совершенно пустой.

А в семь Стефан уже встал. Голова гудела.

Ресторан был набит бодрыми водителями. Он сел отдельно. Девушка-администратор снова играла роль официантки.

– Как спалось? – спросила она.

– Спасибо, хорошо, – ответил он. Интересно, поверила она ему?

На подъезде к Эстерсунду пошел дождь. Стефан немного покружил по городу, пока не нашел темное здание с красной вывеской: «Управление малонаселенных районов». Интересно, чем занимается учреждение с таким названием? Облегчает вымирание подведомственных территорий?

Он нашел стоянку за перекрестком, но остался сидеть в машине. До встречи с Джузеппе оставалось еще сорок пять минут. Он откинул сиденье и закрыл глаза. Во мне угнездилась смерть, подумал он. Я должен отнестись к этому серьезно, но я не в состоянии. Смерть не подконтрольна тебе, особенно твоя собственная. Я могу понять, что Герберт Молин мертв – я видел следы его последней битвы за жизнь. А моя собственная смерть? Я даже не могу ее себе представить. Она как тот лось, что перебежал дорогу под Линселлем. Я даже не уверен, был ли он, или мне это только почудилось.

Ровно в одиннадцать он вошел в здание полиции. Дежурная в приемной, к его удивлению, была как две капли воды похожа на дежурную в Буросе. У него промелькнула мысль, не вышло ли какое-то специальное распоряжение шефа шведской полиции, предписывающее всем дежурным всех отделений выглядеть строго определенным образом.

Он представился.

– Джузеппе предупредил, что вы придете, – сказала она и показала на ближайший коридор. – Вторая дверь налево.

Стефан остановился у двери с надписью «Джузеппе Ларссон» и постучал.

Человек, открывший ему, был очень высокого роста и могучего сложения. На лбу у него были крошечные очки для чтения.

– Ты пунктуален, – сказал он, чуть не втащил Стефана в комнату и закрыл дверь.

Стефан сел на стул для посетителей. Кабинет был меблирован так же, как и почти все кабинеты в буросской полиции. Мы не только носим одинаковую форму, подумал он, у нас и кабинеты одинаковые.

Джузеппе сел на стул и сложил руки на животе.

– Ты бывал здесь раньше? – спросил он.

– Никогда. В детстве был в Упсале. Но севернее Упсалы – никогда.

– Упсала! Упсала – это же Южная Швеция. Даже отсюда, из Эстерсунда, еще полстраны до северной границы. Когда-то и до Стокгольма было далеко, но теперь другое дело. Сейчас на самолете за два часа попадешь в любую точку Швеции. За несколько десятилетий Швеция из большой страны превратилась в маленькую.

Стефан показал на большую карту на стене:

– Большая у вас территория?

– Нам хватает. И даже немножко лишнего есть.

– А штат?

Джузеппе задумался:

– Пятеро в Свеге, парочка в Хеде. Плюс по нескольку там и сям, в Фюнесдале, к примеру. Всего, наверное, человек пятнадцать, если никто не в отпуске.

Разговор прервался – в дверь постучали, и она открылась еще до того, как Джузеппе успел среагировать. Человек, стоящий в дверях, был полной противоположностью Джузеппе – маленького роста и очень худой.

– Я подумал, Ниссе стоит послушать, о чем мы говорим, – сказал Джузеппе. – Мы с ним вместе занимаемся этим делом.

Стефан привстал и поздоровался с вошедшим. Тот был очень сдержан и серьезен. Говорил он так тихо, что Стефан с трудом расслышал его фамилию – Рундстрём. Его присутствие повлияло и на Джузеппе – тот выпрямился на стуле, и улыбка исчезла. Стефан понял, что настроение внезапно изменилось.

– Мы думали, нам стоит потолковать, – осторожно сказал Джузеппе. – О том о сем.

Рундстрём, несмотря на то, что в комнате был свободный стул, остался стоять у двери. Он прислонился к косяку и избегал смотреть Стефану в глаза.

– Нам утром позвонил кое-кто, – сказал он. – Сообщил, что полицейский из Буроса занимается расследованием в Линселле. Возмущается – чем заняты наши местные сотрудники.

Прежде чем продолжить, Ниссе выдержал паузу, разглядывая свои ладони.

– Он и в самом деле возмущен, – сказал Рундстрём. – И мы, можно сказать, тоже.

Стефан почувствовал, что вспотел.

– Кто-то из двух, – сказал он. – Или звонившего зовут Авраам Андерссон, он живет на хуторе под названием Дунчеррет. Или продавец из Линселля.

– Точно. Это был Лунделль, – сказал Рундстрём. – Но нам и в самом деле не нравится, что приезжие полицейские вмешиваются в наше следствие.

Стефан разозлился.

– Я ни во что не вмешиваюсь, – сказал он. – Я говорил с Джузеппе. Я рассказал, что несколько лет работал с Молином и приехал сюда в отпуск. По-моему, нет ничего удивительного, что я поехал на место преступления.

– Это вызывает вопросы, – произнес Рундстрём своим еле слышным голосом.

– В ИКА я купил местную газету, – сказал Стефан, уже не скрывая злости, – представился и спросил, делал ли Молин покупки в их магазине.

Рундстрём достал из-за спины бумагу.

– Ты спрашивал и еще кое о чем, – сказал он. – Лунделль записал все, о чем вы говорили, позвонил мне и все прочитал по бумаге.

Это какое-то безумие, подумал Стефан и поглядел на Джузеппе. Но тот сидел, уставившись на собственный живот.

В первый раз Рундстрём поглядел ему прямо в глаза:

– А что ты, собственно, хочешь разузнать?

– Кто убил моего коллегу Герберта Молина.

– Мы тоже хотим это узнать. И это следствие у нас на первом плане. Уже давно мы не собирали такую опергруппу, хотя и раньше приходилось иметь дело с тяжкими преступлениями. Не новички, знаешь ли.

Стефан отметил, что Рундстрём даже не пытается скрыть, насколько присутствие Стефана его раздражает. Но он также понял, что Джузеппе вовсе не нравится позиция Рундстрёма. Это открывало известные возможности.

– Я вовсе не ставлю под сомнение вашу работу, – сказал Стефан.

– У тебя есть какие-то данные, которые могли бы помочь следствию?

– Нет, – сказал Стефан. Ему не хотелось рассказывать Рундстрёму о палатке, прежде чем он обсудит свою находку с Джузеппе. – У меня таких данных нет. Я не настолько хорошо знал Герберта Молина, чтобы анализировать, как он жил – тут или в Буросе. Наверняка есть люди, которые знали его лучше. К тому же я скоро уезжаю.

Рундстрём кивнул и взялся за ручку двери:

– Из Умео что-нибудь слышно?

Джузеппе покачал головой:

– Пока ничего.

Рундстрём коротко кивнул Стефану и вышел.

Джузеппе побарабанил пальцами по столу.

– Рундстрём иногда бывает бестактен. Но он ничего плохого в виду не имел.

– Он, разумеется, прав – мне не следует вмешиваться в следствие.