Филипп Ванденберг - Тайный заговор Страница 14

— И завтра ты должна с этими парнями снова встретиться?

— Да… то есть сегодня. Уже ведь за полночь перевалило. В «Опернкафе», в два часа дня.

Бродка кивнул.

— Ты встретишься с ними?

— Да. Пойду и верну им деньги. Скажу, что мне не удалось что-либо из вас вытрясти. Что вы были пьяны и несли всякую чушь.

— Неплохая идея, — задумчиво произнес Бродка. — Но и не особенно хорошая.

Нора подняла голову.

— Что вы имеете в виду?

Бродка глубоко вздохнул и сказал:

— Никто ведь из нас не знает, следят ли за нами. Мне, по крайней мере, даже в страшном сне не снилось, что за мной могут следить в отеле. Ты не заметила, шел ли кто-нибудь за нами?

Нора пожала плечами и покачала головой.

— Вот именно. Так что тебе действительно придется пойти и что-нибудь наплести тем парням. И вообще, разве ты можешь быть уверена, что я рассказывал тебе правду о себе? Я ведь мог догадаться обо всем и подсунуть тебе какую-нибудь историю, которая не имеет ко мне никакого отношения.

— Действительно, — кивнув, сказала Нора.

Бродка продолжал:

— А я погляжу на этих ребят со стороны. Ты сказала, в «Опернкафе»? В два часа дня?

— Да. Я… боюсь.

— Глупости, — заявил Бродка и направился к двери. Затем он обернулся и добавил: — Да, кстати, мне очень жаль по поводу телефона.

Он вынул из кармана две купюры и положил на кухонный стол.

— Купи себе новый. В последнее время мне пришлось слишком много пережить.

Когда Бродка вернулся в отель, было еще темно, но уже достаточно близко к утру, чтобы лечь спать. Кроме того, он был чересчур взволнован и вряд ли бы спокойно уснул. Поэтому он пошел в душ и на несколько минут подставил голову под горячую воду, словно желая смыть все, что так неожиданно обрушилось на него.

Если несколько дней назад Бродка еще полагал, что сможет избежать превратностей, выпавших на его долю, то последние события заставили его призадуматься, укрепив во мнении, что у него нет другого выхода, кроме как принять вызов судьбы и наконец вступить в борьбу с неизвестным пока противником.

Бродка, вопреки привычке, заказал завтрак в номер. Если бы его спросили, почему он это сделал, вряд ли Александр смог бы дать вразумительный ответ. Он молча поковырялся в яичнице, выпил чашку кофе и отодвинул остальное в сторону. Затем он выставил поднос за двери, отметив про себя, что он такой же потертый, как и все подносы во всех отелях мира, поскольку часто используются.

Чуть позже он попытался дозвониться Жюльетт, но было еще слишком рано. В галерее никто не брал трубку. Бродка привел себя в порядок, надел на этот раз под пиджак свитер, так как на улице было еще холодно, хотя, на первый взгляд, день обещал быть ясным.

Случай с Норой все не шел из головы. Ее сексапильность превратила его в похотливого самца, не способного здраво мыслить. Бродка покачал головой. И почему это случилось именно с ним, человеком, полагавшим, что он перепробовал в жизни все? С человеком его возраста! Смешно! Дорогой Бродка, сказал он себе, ты, наверное, не стареешь.

Зазвонил телефон. Жюльетт. В трубке послышались воздушные поцелуи.

— Я только что пытался дозвониться тебе, — сказал Бродка.

— Я еще дома, — пояснила Жюльетт. — Муж на конгрессе. Когда же ты наконец приедешь? Я по тебе очень скучаю. Разве ты не должен был давно быть в Мюнхене?

— Ну, ты ведь знаешь, как это бывает с моей работой, — уклончиво ответил Бродка. — Из-за плохой погоды мне не удалось сделать снимки на природе. Я… э… даже не знаю, закончу ли сегодня.

Повисла пауза, в которой чувствовалась неуверенность, даже неловкость.

— С тобой что-то случилось? — вздохнув, спросила Жюльетт. — У тебя такой странный голос.

— Странный? Почему? — с наигранным удивлением произнес Бродка. При этом он твердо знал, что его способность притворяться не всегда выручает, если дело касается Жюльетт. И все же он не собирался рассказывать ей по телефону о событиях вчерашнего дня, хотя и чувствовал угрызения совести при воспоминании о Норе.

— Сколько будет отсутствовать твой муж? — поинтересовался он, чтобы сменить тему.

— Три дня, — ответила Жюльетт. — Пожалуйста, приезжай поскорее, пока я не начала подыскивать себе другого парня. — Она тихонько рассмеялась.

Дальнейший разговор касался каких-то мелочей. Бродка мысленно был уже на встрече в «Опернкафе»; кроме того, он постоянно следил за тем, чтобы не обронить лишнего слова о событиях последних двух дней, — в конце концов, это подождет, у него и так достаточно проблем.

Бродка пообещал вернуться на следующий день и обменялся с Жюльетт еще парой ничего не значащих фраз, когда услышал тихий шорох возле двери. Под дверь сунули записку.

Закончив разговор, Бродка поднял листок бумаги. Это было сообщение от портье: «Звонок в 8.25: госпожа Нора Маркович, Линке Винцайле, срочно просит прийти».

Бродка посмотрел на часы: без двадцати пяти девять. Что бы могла значить эта просьба? Надевая пальто, он попросил портье заказать такси.

Когда Александр вышел из отеля на улицу, сквозь ветви деревьев, окружавших Кертнерринг, светило солнце. Таксист попался молчаливый и не в духе, что как нельзя лучше подходило Бродке. Ему сейчас абсолютно не хотелось общаться с кем бы то ни было.

В утренние часы движение в Вене чем-то напоминает неаполитанское. Возникает ощущение, будто здесь действует кулачное право, и, дабы усилить это ощущение — поскольку постоянные остановки и продвижение вперед позволяют это сделать, — водители заняты в первую очередь тем, что, опустив стекла своих автомобилей, беспрерывно издают боевой клич. К счастью, местные автомобилисты уже привыкли к подобной реакции, для них ругань все равно что «Валбил», известное желчегонное средство. К тому же иностранцы не понимают их крепких словечек.

Днем Линке Винцайле с ее рыночными ларьками и прилавками выглядела намного оживленнее, чем ночью, и Бродка с трудом нашел поворот, за которым стояло здание, где снимала квартиру Нора. Бродка расплатился с таксистом и вышел из машины.

Войдя в подъезд, он почувствовал, что внутри было едва ли теплее, чем снаружи. Бродка поднялся по обшарпанным ступенькам на второй этаж. Сверху ему навстречу спускалась женщина, которой приходилось опираться на перила. Она, прищурившись, поглядела на Бродку, потом отвернулась и молча прошествовала мимо.

Казалось, Нора ждала его, поскольку дверь была не заперта.

Бродка постучал и вошел в квартиру.

Словно ожидающая жениха невеста, Нора сидела на диване за кухонным столом. На ней был тот же халатик в цветочек, который так не понравился Бродке ночью. Голова женщины была запрокинута, руки раскинуты, ноги расставлены, так что можно было заглянуть дальше, чем полагалось мужчине, который за это не заплатил.

Бродка подумал, что Нора пьяна: в квартире просто воняло алкоголем. Но, подойдя ближе, он увидел на ее шее справа и слева темные пятна. Широко раскрытыми, остекленевшими глазами Нора смотрела в пустоту. Ее губы посинели, рот был слегка приоткрыт.

Бродка, еще ни разу в жизни не попадавший в подобные ситуации, содрогнулся от ужаса. Он беспомощно схватил левую руку Норы. Она была холодной, и, когда он отпустил ее, рука безвольно упала. Только теперь до Бродки наконец дошло, что женщина мертва.

В тот же миг он осознал весь ужас случившегося. Нору убили!

А он попался в ловушку, приготовленную убийцами.

Вне всякого сомнения, они хотят повесить это убийство на него! В голове все смешалось. Испытывая панический страх и бессильную ярость, Бродка почувствовал, как кровь застучала в висках. Одна мысль неотступно билась в его мозгу: «Прочь отсюда!»

С лестничной клетки донеслись голоса. Александр подошел к двери, прислушался. Голоса удалились. Он осторожно приоткрыл дверь и посмотрел на лестничную площадку: никого не было видно. Бродка решил, что пора немедленно убираться. Он вышел из квартиры и, глубоко вздохнув, захлопнул за собой дверь.

С подчеркнутым равнодушием он спустился на первый этаж. Было невероятно трудно не броситься бежать сломя голову. Прежде чем выйти из дома, он осторожно выглянул наружу. Никого. Бродка пересек двор и оказался на улице.

Шум транспорта показался ему сладчайшей музыкой. Он пешком отправился в отель, едва ли замечая идущих навстречу пешеходов. Теперь он ускорил шаг, но перед глазами по-прежнему стояло лицо убитой. Перейдя Рингштрассе неподалеку от Оперы, Бродка бросился бежать.

Поднявшись к себе в номер, он поспешно собрал чемодан, расплатился и заказал такси в аэропорт. Бродка совершенно не слушал того, что говорил ему шофер, — слишком много мыслей роилось у него в голове. Он отчаянно пытался придумать, как выбраться из затягивающейся вокруг его горла петли.

Он осознавал, что бегство было худшим из всех возможных вариантов.