Франк Тилье - Комната мертвых Страница 14

Итак, Равье, по обоюдному согласию с комиссаром, официально включил Люси в следственную группу, где она должна была напрямую подчиняться лейтенанту Норману. Конкретных задач перед ней не поставили — ей предстояло стать чем-то вроде свободного электрона: одновременно координатором, протоколистом и секретарем на телефоне. Словом, лишней парой рук, которая всегда может пригодиться при нехватке результативности.

Эта свобода действий дала ей право, совершенно неожиданно для нее самой, присутствовать на собрании, посвященном первому «разбору полетов» по данному делу. Неужели это магия Рождества позволила ей проникнуть в святая святых?

Нервное возбуждение мобилизовало ее сильнее всяких звонков будильника. Перспектива посвящения во все тонкости настоящего полицейского расследования была чем-то принципиально новым и захватывающим — после всех этих лет бумажной работы и ежедневных, повторяющихся изо дня в день операций, в которых не было ничего увлекательного. Но теперь она наконец-то могла полностью реализовать свою страсть к расследованиям — то есть в каком-то смысле воплотить в жизнь свои любимые книжки, свои тайные мечты, — и ее это несказанно радовало.

Это не игра, Люси, и не поиски сокровищ. В конце пути не будет ничего, кроме смерти и отчаяния. Хоть это ты понимаешь, по крайней мере?

Она может считать это игрой, если захочет. Игрой по правилам или без. Если для нее это единственный способ найти преступника по оставленному им кровавому следу — что ж, пусть будет так!

Когда Люси подошла к кабинету для совещаний, недавний навязчивый призрак ночного дежурства уже не мог вызвать у нее ничего, кроме улыбки. По идее уже сейчас ей пришлось бы выслушивать потоки жалоб — на горланящих соседей, на пьяные драки… То есть, в сущности, исполнять свои прямые обязанности. И одновременно с этим мечтать о мягкой постели, которая ждала ее на рассвете. Как она выдержала бы целую ночь без сна?..

— На старт! — объявил комиссар Вале, словно речь шла о начале забега.

Вале. Лицо — ледяная маска, но тело — живой сгусток энергии. Голос как наждак. Руководитель людей и генератор идей.

Кроме него здесь присутствовали лейтенанты Колен и Норман, Равье, Энебель, какой-то подполковник жандармерии и Клеман Марсо, глава отдела дактилоскопии. Стол был завален отчетами и картами региона: Фландрия, Одомаруа, Булонне, Калези… На лицах собравшихся отчетливо проступала усталость, многие то и дело зевали украдкой.

— Подполковник жандармерии Мишьель, присутствующий здесь, — руководитель операции по поиску тела Бертрана Кюнара, — с места в карьер начал комиссар. — Наше тесное сотрудничество позволит координировать различные направления расследования и восполнит нехватку людских ресурсов. Клемана Марсо, нашего аса-дактилоскописта, я полагаю, вам представлять не надо. Я настоял на том, чтобы он присутствовал на совещании, и вы скоро поймете почему. Итак, начнем. Равье, обрисуй ситуацию. Только покороче.

Клик мышью. На экране появилась фотография мертвой девочки, сделанная на месте преступления. По кабинету пронесся негромкий гул, лица присутствующих вытянулись. Люси судорожно вдохнула. Только Равье с невозмутимым видом приступил к изложению фактов.

Он рассказал о том, что было обнаружено на заброшенном складе, подтвердил, что кровь на асфальте действительно принадлежала Кюнару и что собаки проследили след хирурга до того места, где остались отпечатки шин, — это означало, что тело увезли в машине.

— Очень хорошо, — сказал комиссар. — Какие подробности на данный момент? Лейтенант Колен, что выяснилось из допроса матери?

Колен. Сорок два года, на вид еще старше. Горит на работе, всегда хочет быть лучшим. Распят на кресте служебного долга.

— От нее трудно было чего-то добиться, у нее слишком сильный психологический шок… Сейчас она в больнице Эрбо. Девочка была похищена в ночь на девятнадцатое декабря. Ее отец в это время оперировал в Лондоне, мать спала у себя в спальне. Туке в это время года — настоящий город-призрак: магазины закрыты, пляжи пусты, местных жителей мало, их почти не видно… В большинстве пустующих особняков установлена сигнализация, но Кюнар включал ее только тогда, когда вся семья отсутствовала. Похититель проник в дом через сад. Разбил стекло, предварительно залепив его клейкой пленкой, чтобы избежать шума. Помимо жертвы он забрал с собой груду ее одежды и обуви. Утром, когда мать зашла в комнату девочки, она нашла на пустой кровати письмо. Там называлась сумма выкупа — два миллиона евро — и говорилось о том, чтобы родители не смели звонить в полицию ни до передачи выкупа, ни после, под угрозой страшных последствий. Кюнар спешно вернулся из Лондона. В последующие три дня они получили еще несколько писем, отправленных по очереди из Дюнкерка, Птит-Синт и других окрестных городишек, где поэтапно был описан маршрут, по которому следовал Кюнар, чтобы забрать Мелоди. Он должен был снять деньги со счета в Бельгии и передать выкуп непомеченными купюрами по сто евро. Остальное вы знаете.

— Семья Кюнар живет в Туке круглый год? — спросил Равье.

— Ну, для них это скорее «порт приписки». Муж и жена очень часто отсутствуют. Кюнар появляется дома лишь на выходные. Дочь они доверили попечению Мартины Кликнуа — та была одновременно медсестрой, горничной и вообще второй матерью для Мелоди. Она опекала девочку постоянно. Но на момент похищения у нее был небольшой отпуск, она каталась на лыжах в Альпах. Еще у Кюнаров была собачка Трещотка, йоркширский терьер…

— Она убита?

— Она исчезла.

Колен отпил немного кофе из стоявшей перед ним чашки, затем продолжал:

— На месте найдены сотни отпечатков пальцев, но именно потому, что их слишком много, большинство из них невозможно изучить. Вот у меня список ста десяти сотрудников, уволенных мадам Кюнар в две тысячи третьем году, и копии писем с оскорблениями, которые получали она и ее муж. Некоторые написаны от руки, некоторые представляют собой склейки отдельных слов, вырезанных из газет. В первую очередь мы займемся проверкой уволенных служащих. Эксперты уже изучают письма в лабораториях. У всех служащих будут взяты образцы ДНК и отпечатки пальцев, их сличат с теми, что будут обнаружены на письмах и конвертах. Если убийство — дело рук кого-то из них, мы быстро это выясним. Убийца…

Но тут его перебил Равье, в руках у которого также был целый веер служебных бумаг:

— Думаю, об этом придется забыть. Полчаса назад я получил первые результаты из лаборатории…

Люси непроизвольно поднесла руку к лицу, словно пытаясь остудить вспыхнувшие предательским румянцем щеки. То, о чем говорил капитан, в основном было ей уже известно, — она практически украла эту конфиденциальную служебную информацию. Лейтенант Норман заметил ее жест прежде, чем она успела отвернуться.

Равье продолжал:

— Марки на конвертах, в которые запечатывал письма похититель, были наклеены самым обычным клеем, из тех, что продаются в любом супермаркете. ЭСАД[11] не показал ничего необычного. Так что, боюсь, с этими письмами мы далеко не уйдем. Больше шансов у нас появится, если мы выясним, кто из уволенных служащих мог иметь контакт с волком…

— Что?.. — удивленно переспросил Вале.

— Комиссар, вы ведь присутствовали на вскрытии и знаете, что патологоанатом нашел волчью шерстинку в глубине гортани девочки. Эту шерстинку немедленно отправили в лабораторию. Я получил результаты…

— Ну-ну, не тяните!

— Они абсолютно точны: это шерстинка волка. Живого или умершего в течение последних двух месяцев.

Комиссар машинально провел ладонями по лицу, внешне по-прежнему невозмутимому. Затем проговорил:

— Просто безумие!.. Это какой-то… ну ладно, после разберемся. Клеман, расскажи про отпечатки пальцев. Так сказать, для полноты картины… раз уж у нас тут чистый триллер. К остальным просьба — слушать внимательно.

Клеман Марсо, месье Главный Дактилоскопией Волосы ежиком, круглые очки в металлической оправе, глаза, пронизывающие собеседника насквозь, словно рентгеновские лучи…

— В самом деле, примечательный случай, — начал он. — Отпечатки пальцев существуют благодаря отверстиям протоков потовых желез, образующих гребешковые выступы на коже, которые вместе с разделяющими их бороздками и создают папиллярный узор. Как правило — подчеркиваю, как правило, — рельефные папиллярные линии сохраняются даже после самых сильных повреждений: например, в случае если кожа на пальцах содрана, или сами пальцы расплющены, или подверглись какой-то иной деформации. Если обжечь или порезать подушечки пальцев, то после того как исчезнут волдыри и струпья, папиллярный узор полностью восстанавливается без малейших изменений. Он образуется еще в период внутриутробного развития и остается довольно долго уже после смерти. Да, все это время у каждого из нас сохраняются свои неповторимые отпечатки пальцев! И их ничем нельзя уничтожить…