Дин Кунц - Лицо страха Страница 14

Удивленный, он ворвался в комнату и едва не упал.

Она открыла ящик столика и достала пистолет. Он выбил его из ее рук. Пистолет ударился об стенку и отскочил далеко на пол.

«Почему ты не кричишь? — спрашивала она саму себя. — Почему ты не звала на помощь, пока могла держать дверь закрытой. Ведь кто-то мог услышать тебя в этом доме, где слышен каждый звук. Ведь стоило бы попытаться, пока у тебя была возможность».

Но она знала, почему она не кричала. Ведь она — Сара Пайпер. Она никогда в своей жизни не звала на помощь. Она всегда сама решала собственные проблемы. Всегда сама защищала себя. Она была стойкой и гордилась этим. Она не закричала.

Ей было страшно. Она тряслась, дрожала от страха. Но она знала, что должна умереть так же, как и жила. Если она сломается сейчас — будет хныкать и плакать, когда уже нет надежды на спасение, — она сделает ложью всю свою жизнь. Если ее жизнь хоть что-то и значила, пусть даже совсем немного, она умрет так же, как и жила: решительно, гордо и стойко.

Она плюнула ему в лицо.

14

— Отдел по расследованию убийств.

— Я хочу говорить с детективом.

— Как его зовут?

— С любым детективом. Мне безразлично.

— Это срочно?

— Да.

— Откуда вы звоните?

— Не имеет значения. Мне нужен детектив.

— Я должен записать ваш адрес, номер телефона, имя...

— Заткнись! Дай мне поговорить с детективом или я повешу трубку...

— Детектив Мартин слушает.

— Я только что убил женщину.

— Откуда вы звоните?

— Из ее квартиры.

— Какой адрес?

— Она была очень красива.

— Какой адрес?

— Прелестная девочка.

— Как ее звали?

— Сара.

— Вы знали ее второе имя?

— Пайпер.

— Вы можете произнести по буквам?

— П-А-Й-П-Е-Р.

— Сара Пайпер?

— Правильно.

— Как ваше имя?

— Мясник.

— Как ваше настоящее имя?

— Я вам не собираюсь его называть.

— Ну да. Вот почему вы звоните!

— Нет. Я позвонил, чтобы сказать вам, что собираюсь убить еще несколько человек, прежде чем кончится ночь.

— Кого?

— Одна из них — женщина, которую я люблю.

— Как ее зовут?

— Я думаю, мне не следует убивать ее.

— Тогда не делайте этого. Вы...

— Но я думаю, что она догадывается.

— Почему бы нам не...

— Ницше был прав.

— Кто?

— Ницше.

— Кто он?

— Философ.

— О!

— Он был прав в отношении женщин.

— Что он сказал о женщинах?

— Они только стоят на нашем пути, тянут нас назад от совершенства. Вся та энергия, которую мы тратим на ухаживание за ними, на их ублажение, напрасно растрачена. Всю эту сексуальную энергию можно было использовать на другие дела, на размышления и учение. Если бы мы не тратили нашу энергию на женщин, то могли бы стать тем, кем нам предназначено быть.

— А кем нам предназначено быть?

— Вы пытаетесь проследить звонок?

— Нет. Нет.

— Да. Конечно, пытаетесь.

— Нет. Действительно нет.

— Я уйду отсюда через минуту. Я только хотел сказать вам, что завтра вы узнаете, кто я, кто такой Мясник. Но вам не схватить меня. Я — та молния, что разит из темного облака.

— Давайте постараемся...

— Пока, детектив Мартин.

15

В пятницу около семи вечера над Манхэттеном пошел легкий пушистый снег. Это был не просто снегопад, а настоящая метель. Снег сыпался с черного неба и покрывал темные улицы белыми сугробами.

Из окна своей гостиной Фрэнк Боллинджер смотрел на миллионы маленьких снежинок, проносящихся мимо. Снег очень нравился ему. Впереди были выходные, и сейчас, особенно после изменения погоды, было сомнительно, что кто-нибудь еще, кроме Харриса и его подруги, будет работать допоздна в «Бовертон билдинг». Он почувствовал, что его шансы застать их и выполнить весь план без заминок значительно выросли. Снег был ему на руку.

В двадцать минут восьмого он взял пальто из шкафа, надел его и застегнулся.

Пистолет уже был в правом кармане пальто. Он не пользовался табельным полицейским оружием, потому что пули можно было очень легко идентифицировать. У него был «вальтер ППК» 38-го калибра, который был запрещен к ввозу в США с 1969 года. (Незначительно больший по размеру пистолет, «вальтер ППК/3», производился сейчас для продажи в США. Его не так легко было спрятать, как первую, более оригинальную, модель.) На конце ствола его пистолета был специально изготовленный фабричный глушитель, сделанный фирмой Вальтера для нескольких полицейских агентов высшего класса в Европе. Даже с прикрепленным глушителем оружие легко помещалось в глубоком кармане пальто. Боллинджер взял оружие у одного убитого, подозреваемого в причастности к торговле наркотиками. В тот момент, когда он увидел это оружие, он понял, что должен получить его, и не указал в рапорте о своей находке, как должен был сделать. Это произошло около года назад. У него еще не было случая воспользоваться им вплоть до сегодняшнего вечера.

В левом кармане у Боллинджера была коробочка с пятьюдесятью патронами. Он не думал, что ему понадобится больше, чем заряжено в магазине пистолета, но постарался быть готовым к любой неожиданности.

Он вышел из квартиры и стал быстро спускаться, перескакивая через две ступени, готовый к началу охоты.

Снаружи зернистый, кружащийся от ветра снег казался похожим на куски стекла. Ночь громко завывала меж домов, стучала ветвями деревьев.

Офис Грэхема Харриса находился в самой большой из пяти комнат, занимаемых издательством Харриса на сороковом этаже «Бовертон билдинг», и не был похож на место, где заключаются сделки и ведутся дела. Помещение было отделано темным деревом — настоящим и прочным деревом, а не фанерой, потолок был покрыт бежевым звуконепроницаемым материалом. Темно-зеленые портьеры от потолка до пола хорошо сочетались с плюшевым ковром. Стол был переделан из пианино Стейнуэй: струны вытащены, крышка опущена и обрезана до нужных размеров. Позади стола размещались розоватые книжные полки, заполненные изданиями по лыжному спорту и альпинизму. Четыре напольные лампы со старинными керамическими канделябрами и стеклянные камины со скрытыми электрическими лампами излучали свет. На столе были еще две небольшие медные лампы. Круглый стол и четыре кресла занимали пространство перед окнами. Богато украшенная английская вешалка семнадцатого века стояла у двери в коридор. Антикварный бар из резного стекла и овальных зеркал с инкрустированным деревом разместился у двери в приемную. На стенах висели фотографии альпинистов во время восхождения; картина, написанная маслом; панорама покрытой снегом горной вершины. Комната скорее была похожа на домашний кабинет ушедшего на пенсию профессора, где читали книги, курили трубки и где спаниель лежал, свернувшись у ног своего хозяина.

Конни открыла покрытый орнаментом ящик стола. Пар поднимался от пиццы, пикантный аромат наполнил комнату.

Вино было охлажденным. В пиццерии она попросила положить бутылку в холодильник, пока упаковка с пиццей не была готова.

Проголодавшись, они пили и ели в течение нескольких минут молча.

Наконец она сказала ему:

— Ты поспал немного?

— Да.

— Долго?

— Два часа.

— Крепко спал?

— Как убитый.

— Что-то не похоже.

— На убитого?

— Ты не выглядишь отдохнувшим.

— Может быть, мне это показалось?

— У тебя темные круги под глазами.

— Я похож на Рудольфа Валентина.

— Тебе следует пойти домой поспать.

— Чтобы завтра наборщик взял меня за горло утром?

— Но это квартальные журналы. Несколько дней раньше или позже не имеют значения.

— Ты разговариваешь с редактором.

— Разве я не знаю?

— Редактором, который любит тебя.

Она поцеловала его.

Фрэнк Боллинджер припарковал автомобиль на улице и прошел пешком оставшиеся три квартала до «Бовертон билдинг».

Слой снега не более сантиметра покрывал тротуары и улицы. За исключением нескольких такси, проскочивших довольно быстро для таких условий, на Лексингтон-авеню не было движения.

Главный вход в «Бовертон-билдинг» располагается в двадцати шагах от угла. Четыре вращающиеся стеклянные двери, три из них в этот час были закрыты. За дверьми большой вестибюль, отделанный мрамором и медными украшениями, был залит мягким янтарным светом.

Боллинджер нащупал пистолет в кармане и вошел внутрь.

Вверху скрытая телевизионная камера была направлена на единственную незапертую дверь. Боллинджер остановился, чтобы стряхнуть снег с ног и дать возможность камере изучить его. Человек за контрольным пунктом не найдет в нем ничего подозрительного — ведь он спокойно показывает лицо камере.

Охранник в униформе находился за стойкой около первой группы лифтов.

Боллинджер направился к нему. Вышел из-под контроля камеры.

— Привет, — сказал он охраннику.

Пока он шел, он достал пистолет из кармана и предъявил свой золотой знак «Полиция». Его голос глухо отразился эхом в зале с мраморными стенами и высоким потолком.