Лоренс Блок - Дьявол знает, что ты мертв Страница 14

Взгляд ее собственных огромных и почти немигающих глаз, когда она принесла кофе, мог внушить почти такой же трепет. Она действительно заметно похудела, и я не был уверен, что изменения к лучшему. Выглядела она старше, чем при нашей последней встрече.

Отчасти виной тому были волосы. Они стали совершенно седыми. Седина была заметна еще во время нашего знакомства, но белых волос вроде бы не прибавлялось, пока мы были вместе. Теперь же я не видел ни одной темной пряди, и это вкупе с заметной потерей веса сделало ее внешне на несколько лет старше.

Она спросила, как мне ее кофе.

– Отменный, – ответил я. – А почему ты не пьешь?

– Я разлюбила кофе в последнее время, – сказала она, а потом вдруг добавила: – А, пошло все к дьяволу! Почему бы и нет?

Джен снова пропала в кухне и вернулась с кружкой для себя.

– Хорошо! – сказала она. – А то я почти забыла этот приятный аромат. Я ведь без него жить не могла.

– А что, пришлось перейти на напиток без кофеина?

– Я вообще практически стала обходиться без кофе, – ответила она. – Но давай не будем устраивать подобие встречи АА и обсуждать то, чего не можем больше себе позволить. Помнишь тот анекдот про старика из оркестра «Армии спасения»? «Да, братья и сестры, когда-то я много пил, много курил, играл в азартные игры, спал с беспутными развратными женщинами, а теперь все, что мне осталось – долбить в этот хренов барабан, мать его!»

Она отхлебнула кофе и поставила кружку на стол.

– Расскажи мне о себе, Мэттью. Я давно ничего не слышала. Чем ты сейчас занимаешься?

– Бью в хренов барабан. Выполняю разовые поручения одного крупного агентства. Иногда работаю самостоятельно, если подворачивается клиент, и бездельничаю, когда работы нет. Хожу на собрания. Болтаюсь по городу. Часто встречаюсь с Элейн.

– Значит, у вас все хорошо? Рада слышать. Она мне показалась очень милой. Но я сказала тебе Мэттью, что мне нужна помощь.

– Слушаю тебя.

– Давай без предисловий. Перейду к сути дела. Ты можешь раздобыть для меня пистолет?

– Пистолет?

– Сейчас такой разгул преступности, – заявила она не слишком убедительно. – Невозможно читать газеты – описания жутких случаев чуть ли не на каждой полосе. В былые дни в некоторых районах люди могли чувствовать себя в безопасности, но теперь стало не важно, где ты живешь и в какое время суток выходишь из дома. Возьми то убийство на прошлой неделе. Молодой мужчина, сотрудник издательства. И ведь это случилось совсем рядом с твоей гостиницей, не так ли?

– Да, в паре кварталов.

– Ужасно! – с чувством сказала она.

– Зачем тебе понадобился пистолет, Джен?

– Для самозащиты, само собой.

– Ах, ну конечно!

– Я почти ничего не знаю об оружии, – в задумчивости продолжала она. – Разумеется, мне нужен небольшой пистолет, но их так много: столько разных марок, размеров, калибров, так ведь? Я сама не смогу разобраться, какой предпочесть.

– В этом городе требуется разрешение на ношение пистолета, – заметил я.

– А его трудно получить?

– Очень трудно. Самый легкий способ – это записаться в кружок стрелкового спорта, пройти курс обучения, а потом, ободрав тебя как липку, они, конечно, помогут заполнить заявление и пройти необходимые формальности. Хотя обучение обращению с пистолетом отнюдь не плохая идея сама по себе, но вот только процесс занимает достаточно длительное время и, как я намекнул, стоит приличных денег.

– Понятно.

– Если пойдешь таким путем, то, по всей вероятности, получишь разрешение хранить оружие дома и перевозить его в запертом на ключ футляре до тира и обратно. Этого достаточно, если ты хочешь защиты от грабителей, но ты не сможешь запросто таскать пистолет в сумочке, чтобы обороняться от громил на улице. Для этого требуется лицензия, а их сейчас выдают с большой неохотой и крайне медлительно. Вот если бы ты была владелицей магазина или по работе тебе приходилось возить в банк крупные суммы, дело значительно ускорилось бы. Но ты – скульптор. Работаешь и живешь по одному и тому же адресу. Много лет назад я знавал ювелира, который легко получил лицензию, поскольку часто возил при себе драгоценные металлы и камни, но если ты подашь такое заявление, тебе придется добыть подтверждающие документы.

– Глина и бронза не прокатят, как я догадываюсь?

– Боюсь, что нет.

– Вообще-то, – сказала она, – я не собираюсь носить пистолет все время с собой. Честно говоря, законная сторона вопроса меня волнует меньше всего.

– Даже так?

– Совершенно нет желания проходить все эти бюрократические формальности, чтобы получить разрешение. И во имя всего святого, либо у меня больная фантазия, либо у половины населения этого города есть оружие! Уже устанавливают детекторы металла при входе в школы, поскольку многие ученики норовят притащить пистолеты прямо в класс. Даже бездомные и те вооружены. Тот несчастный бродяга жил на помойке, но и у него был свой пистолет.

– И ты тоже хочешь?

– Да.

Я взялся за кружку, но увидел, что она пуста. У меня не отложилось в памяти, когда я успел допить кофе. Я поставил ее на стол и сказал:

– Кого ты собираешься пристрелить, Джен?

– О, Мэттью! Так ты до сих пор ничего не понял? – простонала она. – Жертва сидит перед тобой.

– Началось это весной, – рассказывала она. – Я заметила, что сбросила несколько фунтов, не приложив к тому никаких усилий. Сначала подумала: отлично, наконец-то мой вес стабилизируется сам собой. Чувствовала я себя вполне сносно. Упадок сил, порой тошнота. Я не придавала этому особого значения. В декабре стало чуть хуже, но я всегда хандрю в это время года. У меня начинаются приступы плохого настроения, даже депрессии. Но так происходит со многими. Я списала не самое лучшее самочувствие на неблагоприятное время года, а потом все вроде бы наладилось. Когда через пару месяцев симптомы вернулись, я снова не слишком всполошилась.

А потом меня всерьез стал беспокоить желудок. Начались боли вот здесь, и однажды я вдруг осознала, что болевые ощущения не отпускают меня почти целую неделю. К врачу обращаться мне не хотелось, потому что если бы это оказалось пустяком, я бы только напрасно потратила время и деньги, а про какую-нибудь язву я даже знать не желала. Посчитала, что потерплю немного, и все само пройдет. Я терпела, но ничто не проходило. Дошло до того, что я стала спать сидя, потому что в такой позе боль не ощущалась уж очень сильно. Но, сам понимаешь, зарывать голову в песок можно только до известных пределов. Я поняла, что веду себя глупо и отправилась к доктору. И узнала хорошую новость – никакой язвы у меня не было. А теперь спроси меня про плохую новость.

Я промолчал.

– Рак поджелудочной железы, – сказала она. – Хочешь еще хороших и плохих новостей? Хорошая новость состоит в том, что это умеют лечить на ранней стадии. Требуется только удалить железу вместе с двенадцатиперстной кишкой, а желудок заново прикрепить к тонкой кишке. Потом до конца жизни придется вкалывать инсулин и пищеварительные энзимы пару раз в день, соблюдая строжайшую диету. Но это хорошие новости. А плохо то, что врачи никогда не распознают болезнь вовремя.

– В самом деле никогда?

– Практически никогда. Ко времени появления видимых и ощутимых симптомов рак успевает поразить другие органы пищеварения. Когда я начала вслух казнить себя за то, что не придала значения потере веса и другим симптомам, доктор, по-своему, успокоил меня. Рак дал метастазы, заверил он, задолго до того, как я хоть что-то почувствовала, уже с потерей первой унции веса, что заметить невозможно.

– И каков прогноз?

– Хуже быть не может. Девяносто процентов людей с раком поджелудочной умирают в течение года после постановки диагноза. Остальные сходят в могилу примерно за пять лет. Выжить не удается никому.

– Но разве нет какой-то методики лечения, которую можно применить?

– Есть, вот только жизнь она не спасает. Они в силах немного облегчить твои мучения. В прошлом месяце мне сделали операцию, чтобы обойти заблокированный желчный проток. Они соединили… Впрочем, какая разница, что они там соединили, главное – ослабили боль и предотвратили разлитие желчи. Конечно, у меня остался весь набор ощущений, какие испытываешь, когда тебя разрезают, а затем зашивают заново, но, думаю, дело того стоило. Сразу после операции я увидела, что совершенно поседела, но это, вероятно, случилось бы при любом раскладе. И если мне начнет досаждать седина, я ведь всегда могу покрасить волосы, верно?

– Верно.

– Выпасть они не должны, потому что нет смысла применять облучение или химиотерапию. О господи, это так… Я хотела сказать, несправедливо, но ведь жизнь вообще несправедлива, как известно каждому. Но хуже всего, что все представляется чистой случайностью. Понимаешь, о чем я? Бог словно вытаскивает из шляпы бумажку с твоим именем, и все – тебе достается такая участь.