Андрей Звонков - Чумной поезд Страница 14

– Но ведь не было никаких подобных обращений!

– А что, если они не в больницу обратились… – Наталья не без удовольствия заметила, что Людмила Сергеевна побледнела. – Что, если просто в аптеку?

– Господи! Максим Федорович! – дрожащим голосом откликнула она.

– Да? – Худощавый мужчина в очках оторвал взгляд от разбросанных по столу гравюр.

– Сколько у нас аптек работает ночью?

– С ходу и не скажу. Надо узнать? Это я через полчаса сообщу. – Максим Федорович достал телефон и с извиняющимся видом принялся бубнить в трубку.

– Срочно! – велела Людмила Сергеевна и наконец тоже посмотрела на страшные рисунки.

«Проняло, – подумала Наталья. – Теперь начнут работать. Уже лучше».

– Так, коллеги, я должна навестить больного и всех зараженных. Они лежат в одном отделении? – Наталья подняла кейс. – Сколько их всего?

– По сводке дежурного инфекциониста, – не заглядывая в бумаги, отозвалась Людмила Сергеевна, – пятьдесят семь человек, исключая больных травматологии, которые никак не контактировали с пострадавшим.

– Хорошо, – ответила Наталья. – На это количество больных моего комплекса хватит!

Она посмотрела на большие часы, висящие на стене в зале. Они показали двадцать часов сорок три минуты.

Глава 4

В которой Стежнев гонится за поездом Москва – Адлер, размышляет над полученным заданием и избавляется от неприятного «балласта»

Черный, наглухо тонированный «Мерседес» мчался по трассе, включив синий проблесковый маячок, временно установленный на крыше. Солнце уже опустилось за горизонт, а сумеречное небо, медленно остывая, освещало алым светом плывущую за окнами степь, изрезанную неглубокими балками и рассеченную лесополосами из пирамидальных тополей. Водитель, одетый в черные брюки и кремовую рубашку, полностью сосредоточился на управлении, совершая один обгон за другим, невзирая на знаки и разметку. А на заднем сиденье задумчиво глядел в окно видный мужчина, одетый в дорогой костюм. Было ему меньше сорока лет, но ухоженные борода и усы придавали солидности.

Пролетев без остановки очередной пост ДПС, водитель чуть расслабился, глянул в зеркало и сказал пассажиру:

– Кир, дай мне эту мигалку напрокат. Братаны офигеют. Ни одна ментовская падла не остановила. А мы сколько уже отмахали…

– Без моих документов от этой мигалки никакого прока, – отмахнулся пассажир. – Если остановят, хрен отмажешься.

– А что за документы? Ментовские корочки, что ли?

– Круче. – Пассажир усмехнулся, достал из кармана удостоверение офицера ФСБ и протянул водителю.

– Офигеть! – Водитель скосил взгляд. – Стежнев… Не знал твоей фамилии, блин. Типа, офицер ФСБ? Липа ведь?

– Не липа, – пробурчал Стежнев, забирая удостоверение. – Крышу надо нормальную иметь.

– То есть тебя настоящий фээсбэшник крышует? Офигеть. Кстати, Болт как-то говорил, что ты там служил когда-то. Или батя твой. Да?

– Было дело. Ты на дорогу лучше смотри. Нам кровь из носа надо успеть в Новочеркасск до половины десятого.

– Успеем, не гони беса. С такой ксивой-то. Но вообще ты меня разочаровал, братан.

– Чем же? – Стежнев глянул на водителя с интересом.

– Тем, что служил, блин. Никто ведь не знает, поди?

– Ты же от Болта слышал, значит, знают, – не скрывая иронии, ответил Стежнев.

– А я вот не знал.

– И? – В голосе Стежнева проявились стальные нотки.

– Что «и»? Это выходит, Хлыщ меня назначил тебя слушаться, а ты, значит, мент. И выходит такая шняга, что я у мента на побегушках, что ли?

– Ты, Сеня, базар-то фильтруй. Я тебе не Болт и даже не Хлыщ. Сечешь тему?

– И в чем же разница?

– В том, что я Хлыщу говорю, как и чем рулить, а не он мне.

– Это Хлыщ тебя сейчас не слышал, ага.

– Я ему при тебе то же самое вотру, – спокойно ответил Стежнев.

– Ну, что для перевозки твоих яиц карьерный самосвал нужен, это мы слышали. Чего уж. Но все равно, я считаю, что бывших ментов не бывает, а быть у мента на побегушках – западло.

– Ты спецом кидаешься дурнем?[11] – поинтересовался Стежнев. – Я сказал, что служил в ФСБ, а не в ментовке. Разницы не улавливаешь?

– Ее нет почти, – спокойно ответил водитель. – Да ладно, не грузись. Хлыщ сказал, я делаю.

– Так и не трепись тогда попусту, – посоветовал Стежнев.

Вскоре объехали какой-то город по окружной трассе, снова без остановки пролетев пост ДПС. За окнами опять потянулась безлюдная степь.

– Тормозни, – велел Стежнев. – Поссать надо[12]. На дорожку сверни у лесополосы.

Водитель молча сбросил скорость и свернул на узкую дорожку, ведущую, по всей видимости, к поселку. Асфальтирована она была из рук вон плохо, в некоторых местах зияли дыры до щебенки. Чтобы долго не катить по ухабам, водитель остановил машину у ближайших кустов. Стежнев выбрался наружу и, подтянув брюки, чтобы не запачкать их в пыльной траве, сходил в заросли справить малую нужду. Вернувшись, он спросил у водителя:

– Сам-то пойдешь?

– А? Да, надо бы отлить.

Хлопнув дверцей, водитель тоже направился к кустам, но он еще не успел перебраться через кювет, когда Стежнев достал пистолет и навернул на него глушитель. Открыв окно и дождавшись, когда водитель скроется за кустами, Стежнев прицелился, почти наугад, и дважды нажал на спуск. Дважды раздался звучный хлопок, дважды клацнул затвор, выбрасывая стреляные гильзы. Из глушителя заструился сизый дымок от прогоревшего оружейного масла. За кустами с треском рухнуло тело.

– Базар надо фильтровать[13], Сеня, – произнес Стежнев. – Дольше бы прожил.

Он не спеша свернул глушитель, достал из кармана пару патронов и дозарядил ими магазин взамен отстрелянных.

Не выходя из машины, Стежнев перебрался за руль, развернулся на узкой дорожке в два приема и, вернувшись на трассу, поддал газу.

Отмороженные бандюганы вроде Сени или того же Хлыща порой его невероятно бесили. Самомнением в основном. По сути, это все шушера, какой калибр ни возьми. Мнят себя чем-то стоящим, масти себе выдумывают, систему иерархии… А копни чуть глубже, и за этой шелухой проявится обычный вор, боящийся всего на свете. И сколько угодно они могут кичиться, мол, тюрьма дом родной и туда вернуться за счастье, но правды в подобных бравадах не было нисколько. Стежнев после увольнения из ФСБ немало покрутился в уголовных кругах, чтобы составить о них мнение.

Но ему важна была не столько теоретическая сторона вопроса, сколько практическая. Точнее, он искал ответ на вопрос, как управлять криминальным миром себе на благо. В какой-то мере от этого зависело выживание. С учетом формулировки, с которой Стежнева выгнали из органов госбезопасности, несмотря на высокую должность отца, о безбедной мирной жизни нечего было и мечтать. А перебиваться с рубля на копейку он не собирался. Вот и приходилось втираться в доверие к бандюганам.

Благо и среди бывших коллег нашлось заинтересованное лицо. Генерал Ковалев, прекрасно осознавая, что далеко не любую работу он может поручить действующим офицерам ФСБ, и не менее отчетливо понимая, что у бандитов на подавляющее число грязных дел банально ума не хватит, он сразу взял уволенного Стежнева к себе под крыло. С точки зрения самого Стежнева, по сути, вообще мало что изменилось. Уменьшилась только мера ответственности, и отчитываться приходилось теперь только перед одним человеком, перед самим Ковалевым, а не перед стопкой начальников разных рангов. А доля власти, ради которой Стежнев пытался сделать карьеру, только увеличилась.

В общем, такой переход на нелегальное положение Стежнева устраивал в полной мере. Ковалеву каким-то образом удалось справить для него настоящее удостоверение офицера, а в случае чего генерал лично поручался за липового сотрудника перед другими службами. Зарплату Стежнев не получал, зато получил доступ к намного более жирному куску – к криминальным доходам бандитских группировок, контролируемых Ковалевым. Собственно, единственной задачей, которую Стежневу надлежало решать, была именно связь между Ковалевым и воровскими авторитетами.

Насчет самого Ковалева у Стежнева иллюзий не было, как и насчет бандитов. Ковалев был обычным преступником, что называется, оборотнем в погонах. А потому, на взгляд Стежнева, уважения заслуживал не большего, чем любой из воровских авторитетов. А вот бояться его стоило. И держаться его было необходимо, так как ему достаточно пальцем пошевелить, и от Стежнева мокрого места не останется. С учетом всего этого Стежнев выстраивал линию собственного поведения. Делал, что скажут, не болтал лишнего, бандитов доводил до ужаса, потому что, кроме страха, они ничего больше не понимали.

Взять того же водителя Сеню. Обязательно его было убивать? Вроде бы потрепался и забыл. Но нет. Дело не в том, что именно он сказал, а в чей адрес он осмелился вякнуть кривое слово. Теперь всякий будет знать, что в отношении Стежнева язык лучше придержать, а то головы лишиться можно на счет раз.