Мартин О'Брайен - Убийство по французски Страница 14

Эту историю знали все. Уже двести пятьдесят лет семья Валадо, в которую Баске вошел благодаря женитьбе, делала деньги на мыле и эфирных маслах. Когда тесть умер и мсье Баске взял дела компании в свои руки, Он заложил ее под программу диверсификации, которая была начата с застройки жилой и коммерческой недвижимости в центре городка, а потом развернута и на побережье. Говорили, что между Марселем и Сен-Рафаэлем нет ни одного кирпича без печатки Баске. И Памук этому верил.

Вылив остатки кофе за борт, Баске пристроился на банке.

— Подведи ее поближе, — сказал он. — Давай посмотрим.

Дав двигателям полные обороты, Памук повернул против дувшего с суши ветра и погнал яхту к берегу иззубренной стене из известняка, тянущейся от Монтредона, чуть восточнее Марселя, до пригородов Касиса. По всей длине пустынная береговая линия была изрезана узкими, похожими на фьорды бухточками. Устье одного из них, метрах в пятидесяти теперь открывалось перед форштевнем «Ферретти». Когда были пройдены два мыса, охраняющих устье залива, волнение уменьшилось; и Памук сбросил скорость, дав яхте торжественно скользить между отвесными скалами. Звук двигателей эхом отражался от каменных стен. Рядом стоял Баске, переводивший взгляд с правого борта на левый. Отвесные скалы бухты поднимались над ними на добрую сотню метров. Хилые, искривленные сосны и кусты золотой мимозы лепились к каменным поверхностям, их корни расползались по откосам в попытке хоть как-то зацепиться за камень. Было чуть больше десяти утра, и уже жарило. Солнце поднималось высоко над краями каньона и нагревало палубу у них под ногами и леер, за который держался Баске.

Когда-нибудь в скором времени этот кусочек берега станет самым желанным местом на всем побережье. Ничто нельзя будет сравнить с ним, от Марселя до итальянской границы. Дюжина роскошных вилл, встроенных в берега бухты, каждая с собственной круговой террасой, причалом... Причудливая форма залива гарантирует, что из одной виллы другую видно не будет. Полное уединение. Баске словно воочию видел участки на склонах и обрывистом берегу — настилы из красного дерева под черепичными крышами, джакузи и стеклянные стены, каждое владение соединено проходом с собственной пристанью и террасой на мысу.

Конечно, сейчас вся эта земля, каждая бухточка между Марселем и Касисом, находится под охраной, застройка запрещена. Тут плюнуть нельзя без разрешения. Но все изменится, если Баске добьется своего. Он глубоко вздохнул, выдохнул и ощутил в носу свежий соленый аромат моря.

Ну и какие, черт побери, возражения? Почему ему нельзя начать здесь застройку? Они годами проделывают это на всем протяжении от Каталан-Плаж до Прадо, и никто даже не пикнул. Даже проложили шоссе прямо вдоль моря. Четыре полосы бетона и термакадама. И поскольку трасса получилась весьма неплохой, даже взяли и назвали ее в честь какого-то гребаного американского президента! Так почему нельзя пойти чуть дальше на восток? — рассуждал Баске, как делал сотни раз на дню. Видя, как разрастается город, как люди слетаются сюда с севера, чтобы потратить деньги на роскошное жилье, кто-нибудь в один прекрасный день все равно сделает это. Так почему же не он, Поль Баске? И почему не сейчас? Через пару дней у него будут деньги. И разрешение. Кто тогда его остановит?

Конечно, старикан, трусоватый тесть, изошел бы на дерьмо. Пока он верховодил, не было ничего, кроме мыла и эфирных масел. Баске потребовалось полгода, чтобы убедить старого скупердяя заняться сбытом ароматизированных свечей, дьявол его раздери. И когда товар разошелся меньше чем за месяц, старик отказался даже разговаривать о новой партии. Мол, это не их основной бизнес, это унижает... «На чем образована компания, — объявил он — на том она и живет». При этом в своем дурацко-покровительственном стиле постукивал тыльной стороной одной руки по ладони другой.

Баске изо всех сил старался доказать, что этого недостаточно, чтобы поддерживать семейный бизнес в приличном состоянии. Доходы были приемлемые, но незначительные. Так или иначе, акции компании никогда не стоили больше нескольких су, а годовые дивиденды выглядели все более удручающе. Бизнес продолжался по инерции, не более того. Вот почему, когда старик умер и Баске наконец прибрал дело к рукам, компания стала развиваться в неожиданных направлениях. И именно это разнообразие — застройка, лизинг, страховой бизнес, ипотека, а в последнее время и морская торговля — помогало семейному бизнесу держаться на плаву, давая прибыли, которые старику и не снились. Вот тебе и вся игра в осторожность.

Обогнув каменистый обрыв и дойдя до крайней безопасной для себя точки бухты, «Ферретти» встала. Здесь кобальтовые глубины уступили место аквамариновым отмелям, и примерно в шестидесяти метрах на дуге песчаного пляжа нежно шелестел прибой.

Баске подался вперед, снял солнечные очки, прикрыл глаза от солнца ладонью. Он видел это все. Там, за пляжем, где на каменистых склонах, кроме кустарника, нет ничего, на свайной платформе будет поставлено клубное здание и ресторан. Там будет лавочка, мастерские и магазины со всякой всячиной. А в том месте — двойной причал, достаточно большой, чтобы принять дюжину крейсерских яхт.

Нацепив очки, Баске мысленно проследовал дальше по травянистой дорожке, бегущей вверх по склону среди деревьев — единственный проход к бухте с суши — и переходящей в каменистую козью тропу, которая выводила через сосны и оливки к дороге Д559. Именно так будет проложен подъездной путь, от поста охраны и ворот с колоннами через почти два километра приведенной в порядок территории, две сотни гектаров ухоженных лужаек, теннисных кортов, кольцевая автодорога...

Сейчас казалось, что самая большая проблема для Баске в том, как назвать это место. «Каланке-клуб»? Или просто «Каланке»?

Или, как предложила его любовница Анэ, «Каланке-1». Неплохо. Баске нравилось — то же самое опять, вдоль следующего залива. Еще одно детище Баске. Больше строений, меньше накладные расходы, выше цены и доходы.

Придрейфовав ближе к берегу и оказавшись почти в полосе прибоя, Баске и Памук пустили яхту по течению, мимо домов стоимостью в три миллиона долларов, архитектурные проекты которых Баске держал в своем офисном сейфе. К концу месяца у него будет все, что нужно.

Когда «Ферретти» достигла последнего поворота, Баске бросил взгляд на «Ролекс». Точно ко времени.

Рядом с ним, разглядывая воду впереди, Памук переложил штурвал на правый борт и сдвинул рычаги вперед. Но когда они вышли из бухты, Памук вдруг застыл, снова до предела сбросил обороты. В сотне метрах впереди стоял катер с черными бортами. Под тяжестью двух подвесных моторов его нос высоко задирался над волнами. Название «Плуто» написано пылающими буквами по лаковому корпусу. В кабине находились двое мужчин. Один, в черной рубашке, сухощавый, но хорошо сложенный, стоял за штурвалом, его светлые волосы развевались на ветру. Второй, видны были только его голова и плечи, сидел сзади, облокотившись на спинку переднего сиденья. У него на лице виднелось жуткое пятно цвета спелой малины.

— Все в порядке. — Баске протянул руку, чтобы успокоить Памука. — Подойди к его борту. Молодец.

Через пять минут суда были поставлены на кранцы. «Вале-дез-О» был на пять метров длиннее и намного выше скоростного катера, но на добрых двадцать узлов тихоходнее. Памук, удерживая яхту на месте, смотрел, как мсье Баске появился на носу и наклонился через леер. Внизу, в кабине, мужчина неуверенно поднялся с кресла, и они начали беседовать. Низкий гул двигателей и порывистый ветер не позволяли расслышать, о чем шла беседа, но встреча казалась вполне дружеской.

Рандеву, сообразил Памук, было запланированным. И, видно, в крайней степени тайным.

Через несколько секунд разговор был закончен взмахом руки, так как рукопожатие было невозможно, и Баске вернулся на мостик. Мужчина в черной тенниске на «Плуто» отвязал швартовы, и суда разошлись.

Памук взглянул на босса, и тот кивнул в направлении Марселя. Памук отвел «Ферретти» от катера и взял курс на порт.

Мсье Баске начал хлопать по карманам шорт, рубашки. Памук понял смысл этих движений. Он убрал руку со штурвала и достал из выдвижного ящичка на торпеде леденцы.

18

Тридцать лет назад Жако направился бы к Ла-Жольет и в переулки возле Ке-дю-Лазаре. В те времена парни, занимающиеся татуировками, ошивались именно там, закачивая красные и синие чернила в мясистые моряцкие бицепсы. Клиенты либо находились в коматозном состоянии от выпивки, доставленные хихикающими коллегами, либо сами оттягивали рукава, чтобы лучше рассмотреть, как иголка перемещается по их коже.

Но теперь на Ла-Жольет был совсем другой мир, отличный от тех времен, когда Жако мальчишкой слонялся по этим улицам с Дуасно и его приятелями. Теперь там были краны и строительные каски, грохот отбойных молотков, бульдозеров, строительство новых веток метро. И недавно завершенная и широко разрекламированная перестройка офисных площадей. Старые склады напротив Приморской эстакады превратились в шикарные и изящные офисные здания — шестиэтажные атриумы, лифты со стеклянными стенками, клумбы, засаженные гигантскими папоротниками, и бассейны с золотыми карпами среди тиковых полов и посыпанных гравием японских садиков.