Александр Колин - Комедия убийств. Книга 1 Страница 14

Внезапно мальчик резко повернулся.

— Это «Черный дракон» Бьёрна Хеммингсока, клянусь бородой Тора, — с уверенностью заявил он. — Посмотри, вон там.

— А где же отец? — озадаченно проговорил Сигвальд. — Ведь если здесь драккар соседа, то… Значит, он тоже вернулся?

Скьёльд поморщился — ну что за дурень? Ведь понятно же, что намерения у Бьёрна нечистые. Его дом — южнее, и если бы он, к примеру, хотел принести племени Эйрика невеселое известие о гибели вождя, то пришел бы на корабле открыто, среди белого дня. Тогда воин на деревянной сторожевой башне, чья единственная обязанность смотреть на море, чтобы вовремя заметить любое судно, идущее в бухту, увидел бы его ладью и затрубил в большой рог. Точно так же поступил бы и он, если бы прибыл сам Эйрик, только сигнал подал бы иной.

— В это время года редко кто возвращается, — произнес Скьёльд, хотя товарищ и сам все прекрасно знал. — Если воины не пришли до срока, значит, погибли или же остались зимовать в чужих странах. Бьёрн что-то задумал, может, он поссорился с Эйриком?

Сигвальд прикусил губу, друзья, особенно Скьёльд, никогда, если речь заходит о вожде, не говорили «твой отец», а только Эйрик. Друзья нарочно давали толстяку понять, что он сын рабыни, которую конунг давно разлюбил, и, бросив, вернулся к Бреттиве.

— Эй, ребята! — Они обернулись на крик и увидели, что Эйлиф машет рукой. Оба поспешили на зов. — Смотрите, — товарищ указал на желтое пятно на снегу, — моча не совсем еще заледенела, они только что прошли здесь, надо спешить.

Но как бы быстро ни бежали мальчишки, все равно опоздали. Поняли они это, еще поднимаясь на холм, за которым открывался вид на селение, где в рубленых бревенчатых домах и в мазанках из прутьев, обнесенных частоколом, спали и видели сны их братишки и сестренки. Но…

«Не встретить им нового дня», — поняли мальчики, увидев столбы дыма, поднимавшиеся из-за холма. Запах гари ударил им в нос, до ушей донеслись крики и звон железа…

Меньше всего жители селения могли ожидать нападения хорошо вооруженных профессиональных воинов. Мужчины в землях норманнов, те из них, кто посвятил себя служению Одину, отправлялись в дальние края, чтобы добыть богатства и славы, дома оставались лишь старики и больные, да еще те, кто избрал другую стезю: стал рыбаком, крестьянином или ремесленником. Такие не думают о войне и уж тем более не станут они нападать на селение, где живет семья морского конунга. Ведь он вернется и месть будет страшной.

Старик и юноша, дремавшие на сторожевой башне, умерли быстро, не успев подать знака своим. Это была первая кровь, пролитая в те предрассветные часы в селении Эйрика Бесстрашного. Первая, но не последняя.

Стальные кошки вонзились в мягкое дерево частокола, быстро и бесшумно вскарабкались морские разбойники по веревкам, попрыгали на снег за стену. Псы разбудили людей в домах, но было поздно…

Отсюда с пригорка поднявшимся на его вершину мальчишкам открывалась картина ужасного предательства. Воины Бьёрна Хеммингсона, казалось, обезумели. Такого не делали норманны и в чужих землях: они убивали всех, даже детей и женщин, а черный горбун стоял посреди площади возле огромного костра, воздевая к небу длинные, похожие на крылья коршуна, руки, и что-то кричал.

Бросая трупы, убийцы спешили дальше, чтобы деловитыми движениями лишить жизни очередные жертвы. Те немногие мужчины, которые оказались дома, пытались сопротивляться, но продержаться им удавалось недолго.

Вот на площадь, подталкиваемая в спину острием кинжала, ступая по снегу босыми ногами, высоко держа непокрытую голову с разметавшимися по плечам светлыми волосами, вышла стройная женщина с ребенком на руках, еще один ребенок, хватая ее за подол длинной холщовой рубахи, семенил рядом, стараясь во что бы то ни стало не отстать от матери. Воины, окружавшие предводителя, расступились, и женщина оказалась прямо перед Бьёрном. На лице его заиграла хищная улыбка.

— С пробуждением, мать богов, — проговорил он.

Воины захохотали, но женщина молчала.

— Жена сына Одина не хочет говорить с простыми воинами.

— Вы не воины, вы бабы, — с презрением бросила женщина. Смех стих, и она продолжала: — Справились с сонными калеками и детьми, настоящие викинги. Один уже приготовил вам почетные места за столом своего пира в Валгалле.

В наступившей вдруг тишине очень хорошо стали слышны звуки горевших в костре поленьев. Воины, покончив с «делом», волоча добычу, постепенно сходились на площадь, и очень скоро вокруг Бьёрна и жены Эйрика Бреттивы образовалась толпа.

— Что ж, женщина, ты вовремя вспомнила об Одине, тебе, наверное, лучше знать, кому и что приготовил он в своем царстве. Это ведь твой свекор, или я ошибаюсь? — Все снова захохотали, а Бьёрн продолжал: — Тебе было бы интересно узнать, что мы справились с твоим доблестным мужем, он умер как трус, и ему никогда не попасть в Валгаллу, потому что Один не хочет видеть его среди эйнхериев.

— Слишком много вранья, Бьёрн Метёлобородый, — усмехнулась женщина. — Я бы поверила тебе, что мой муж погиб, если бы ты сказал, что он умер, как положено викингу, или если бы узнала, что ты не видел, как он погиб, но теперь я не верю тебе. Ты врешь.

Лицо Бьёрна вспыхнуло: такое оскорбление мужчина мог бы смыть только кровью, но женщина…

Словно угадав его мысли, жена Эйрика продолжала:

— Дай мне меч, пусть сталь решит наш спор, она сумеет рассудить лучше, кто из нас прав.

— Викинги не сражаются с женщинами, — высокомерно заявил Бьёрн. — Если я сказал, что твой муж Эйрик и сын Эйнар сдохли, как собаки, как самые последние трусы, так оно и есть.

Тут в перепалку включился Торгрим Горбатый. Никто не видел, как он подошел.

— Вот жертва, которой ждет от нас великий Один, — колдун показал на Бреттиву. — Ему угодно, чтобы семя оскорбителя его было выкорчевано с корнем. Сделайте так, как хочет Один, и он дарует вам еще множество побед над врагами. Скорей же, в костер их!

Воины заколебались.

— Что стоите? — прикрикнул на них Бьёрн. — Живо, хватайте их! Пошевеливайтесь.

На сей раз люди Бьёрна кинулись выполнять его приказ едва ли не всей толпой: один вырвал из рук женщины двухлетнюю девочку. Трое или четверо схватили Бреттиву, еще двое поволокли по снегу упиравшегося шестилетнего Харальда Малыша.

— Ты так боишься меня? — спросила женщина, не то скривив в усмешке губы, не то прикусив их от боли.

— Отпустите ее, — поспешил приказать Бьёрн воинам.

Услышав приказ конунга, воины ослабили хватку, и Бреттива, встряхнувшись, освободилась от их цепких, сильных пальцев. Несколько секунд Бьёрн и жена ненавидимого, преданного им конунга Эйрика смотрели друг другу в глаза, потом Плетенобородый не выдержал и отвернулся.

Тут на площадь торопливой походкой, едва ли не бегом вошли трое викингов в забрызганных кровью доспехах.

— Эльфрида, — поспешил сообщить один из них, — мы не сумели взять ее.

— Она заперлась в доме, он загорелся… — продолжил другой, но Торгрим оборвал его:

— Нам не нужна Зльфрида Саксонка. Где ее выродок? Где Сигвальд Ублюдок?

— Его там не было, — едва ли не хором ответили все трое.

— Найдите его! — закричал колдун. — Мы должны окропить угли священного костра его кровью!

— Так вот кто, оказывается, здесь главный, Торг-рим-конунг. Ай да славно, викинги сражаются с женщинами и детьми под знаменами шамана! — с дьявольской веселостью проговорила Бреттива.

Горбун подпрыгнул, точно ему пятки прижгли горящей головешкой.

— Убейте ее, убейте! — завопил он. — Убейте ее сейчас, или Тор поразит вас своим молотом!

— Тор? — Женщина на секунду скосила глаза куда-то в сторону, она неожиданно улыбнулась, и лицо ее вспыхнуло румянцем. — Может, и так, а вот тебя, жалкий старый лжец, поразит Один, от имени которого ты рискуешь говорить, и сделает он это прямо сейчас!

С необычайной ловкостью Бреттива выхватила из ножен на поясе у зазевавшегося воина меч и с маху ударила им колдуна:

— Получай!

Все произошло так быстро, почти молниеносно, а главное — неожиданно, никто даже и не понял, отчего тело горбуна, пошатнувшись, стало рушиться наземь. Колдун упал, и из его глубоко прорубленного черепа хлынула на снег темно-красной струей кровь.

Бреттива расхохоталась и бросила меч. Никто даже и не шелохнулся, казалось, женщина спасена, теперь она может взять детей и бежать прочь, чтобы спрятаться, скрыться в лесной чаще или в одной из горных пещер. Бреттива не успела сделать и шага, как Бьёрн Хеммингсон, схватив меч, на который он дотоле опирался, вонзил его прямо в сердце бесстрашной жены конунга Севера. Женщина умерла мгновенно, она упала рядом с убитым ею старым колдуном, и на лице ее так и осталась по-детски радостная улыбка.