Джон Миллер - Последняя семья Страница 14

– Действительно, мне бы надо было знать, – сказала она. – Наверное, те, кто делал из людей мучеников.

– Я подумываю, не купить ли мне его, но...

– Но?

– Слишком дорого. Четырнадцать тысяч неизвестно за кого...

Лаура оглядела его с головы до пят. Цельнозолотые «Картье», костюм, сшитый по авторской модели, пара явно недешевых кожаных туфель.

– Наверняка за свои часы вы заплатили не меньше. А на что годны часы? Они способны лишь вторгаться в ваши мысли и гонять вас целыми днями, как сержант на плацу. «10.20 – о Боже, мне пора!» Восемнадцатикаратный[3] надсмотрщик. Симпатичный надсмотрщик, но его тиканье – это форменное щелканье бича.

Рейд повернулся и смерил Лауру долгим изучающим взглядом. В прозрачных глазах вспыхнул огонек интереса.

– Может быть, художник согласится поменяться со мной? Картину на часы. – Он улыбнулся. – Тогда я убил бы двух зайцев одним Картье – получил бы картину и избавился от тирана на запястье.

Лаура оценивающе на него посмотрела:

– Вы готовы обменять часы на это полотно?

– Немедленно. – Он улыбнулся. – Вы здесь работаете?

– Нет, но я знакома с владельцем галереи. – Лаура огляделась и перехватила взгляд Артура Максвелла. Он подошел к ним. – Артур, это...

– Рейд Дитрих, – подсказал Артур, хищно улыбаясь. – Мистер Дитрих недавно переехал в Новый Орлеан и стал клиентом галереи.

– Он желает поменять свои часы на эту картину, – объяснила Лаура.

– Что ж, замечательно. Остается только утрясти вопрос с моими комиссионными. – Он привстал на цыпочках и скрестил руки на груди. – Может, заплатите ремешком?

Рейд покраснел.

– Так это ваша картина? О, как неловко получилось! Вы – Лаура Мастерсон?

– И не имею никакого отношения к Бэт Мастерсон.

– Дитрих. И тоже не имею никакого отношения к Марлен.

Они рассмеялись.

– Я сейчас же заплачу за картину. Ваш муж, наверное, ужасно вами гордится. Действительно потрясающая работа.

– Я разведена.

– А обручальное кольцо?

– Охраняет меня от приставал. И потом, эти косые взгляды в бакалее... У меня двое детей.

– А я вдовец. – Он посмотрел ей в глаза долгим взглядом, потом коснулся ее руки. – Пожалуйста, извините меня, но я должен уладить свои дела с Артуром, пока кто-нибудь не увел Себастьяна у меня из-под носа.

– Я всегда могу написать вам другого, – сказала Лаура, удивляясь сама себе. Она осознала, что флиртует с Рейдом, и неожиданно смутилась. Он внимательно и бесконечно долго смотрел на нее, потом улыбнулся. Насколько Лаура могла судить, улыбка у него была чудесной.

– Кто был моделью?

– Мой бывший муж.

– Вам приходилось думать о вмешательстве подсознания в творчество?

– Можете быть уверены.

Рейд выписал Артуру чек на четырнадцать тысяч долларов, и на табличке с названием появилась красная точка, означающая, что картина продана. Рейд потом часто хвастался, что цена картины со времени покупки выросла втрое, а цена часов осталась прежней.

В тот вечер Лауре не удалось больше с ним поговорить, потому что пришлось отвечать на вопросы других посетителей, а Рейд, подписав чек, исчез почти сразу.

Позже на той же неделе Лаура расспросила о нем Артура. Тот рассказал, что Рейд недавно переехал из Нью-Йорка, что он один из партнеров компании по продаже сложного и дорогого диагностического оборудования. Интересуется художниками Луизианы, сам происходит из старинной семьи из Атланты, держит большую яхту на озере Понтчартрейн и живет во Французском квартале. Но самое главное – он не гомосексуалист, хотя сам Артур считал это обстоятельство чрезвычайно досадным.

Через неделю Артур по настоянию Рейда позвонил Лауре и спросил, не может ли она поехать с ним к мистеру Дитриху домой и проследить за водружением картины на новом месте.

Огромный – четыре тысячи квадратных футов – трехэтажный особняк на Дюмейн был набит антиквариатом и произведениями старых мастеров. При доме имелся участок, обнесенный высокой кирпичной стеной, и квартиры для слуг, которые Рейд использовал под хранилище. Рабочие галереи уже укрепили «Святого Себастьяна» над резным мраморным камином в гостиной.

Рейд в спортивной одежде встретил Лауру и Артура у двери.

В гостиной висел написанный темперой портрет женщины в стиле Эндрю Уайта. Портрет сразу привлек внимание Лауры и долго потом стоял перед глазами. Артур сообщил, что это покойная жена Дитриха.

– Автомобильная катастрофа, – шепнул он, проходя мимо картины. И добавил, выразительно подняв светлые брови: – Ей отрезало голову.

Рейд настаивал, чтобы они остались перекусить, но Артур отговорился делами. Лауре тоже нужно было уходить, но когда она взглянула на часы, собираясь принести извинения, Рейд посмотрел ей в глаза и спросил:

– Ваш надсмотрщик?

Расположившись на восточном ковре, они ели сандвичи с копченой говядиной и запивали их сухим красным вином. Сразу же установились дружеские отношения, и, словно в довершение к чудесному обеду, разверзлись тучи и на внутренний двор обрушился ливень. Рейд, чтобы прогнать из комнаты промозглую сырость, затопил камин, над которым висело творение Лауры.

Последние полгода они почти не расставались. Каждый полагал, что им стоит проводить ночи в обществе друг друга, когда это возможно. Образ мыслей Рейда, если не совсем, то по крайней мере очень близко, совпадал с ее собственным. Кроме того, Рейд почти всегда готов был откликнуться на ее зов. «И любовь наша крепнет...»

Рейд никогда не рассказывал подробно о гибели жены, а Лаура не расспрашивала. Он умел с несравненным изяществом менять тему всякий раз, когда разговор подбирался слишком близко к предмету, который Рейд не хотел обсуждать.

Лаура жила без Пола вот уже пять лет, но ей до сих пор иногда хотелось, чтобы он оказался рядом. Лаура очень привязалась к Рейду, но душа ее рвалась к Полу, несмотря на все старания забыть его и освободиться. Лаура знала, что никогда больше не выйдет замуж по любви. Хорошо, если найдется достаточно других причин, чтобы она вообще решилась выйти замуж. Но она не будет торопиться. Ее жизнь и так достаточно полна.

Глава 7

Этот джорджтаунский особняк уступал в размерах многим домам на той же тенистой улице. Пол Мастерсон улыбнулся, подумав, что в таком неказистом доме живет один из самых могущественных людей Америки.

Мастерсон вдавил белую кнопку звонка, и дверь скоро открыл коротышка со злыми глазами, одетый в спортивный костюм. Он смерил Пола хмурым взглядом.

– Да?

– Я – Пол Мастерсон.

– Меня предупредили. Мистер Макмиллан ждет вас.

Пол шагнул в прихожую. Полированный паркет блестел как зеркало. Коротышка закрыл входную дверь и задвинул засов.

– Подождите здесь, я узнаю, где он пожелает вас принять.

Полу оставалось только любоваться картиной, изображающей группу индейцев, скачущих на лошадях среди стада бизонов. Прошедшие две минуты показались Полу двадцатью. Наконец дверь открылась, и появился улыбающийся Джек Макмиллан в переднике. Он подошел к Полу и обнял его театральным жестом.

– Пол, мой мальчик! Как я рад! Сколько лет, сколько зим!

Пол когда-то решил, что, если бы Бог захотел принять человеческий облик, он, вероятно, выбрал бы внешность Джека Макмиллана. Джек выглядел как нечто среднее между Санта-Клаусом без бороды и Франклином Делано Рузвельтом без инвалидного кресла. Шести футов роста, широкоплечий, со стальными мускулами и плоским словно каменная стена животом. Пол знал, что Джеку за шестьдесят, но он вполне мог сойти за пятидесятилетнего.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал Пол, когда хозяин выпустил его из медвежьих объятий. – Спасибо, что так быстро смогли меня принять.

– Я всегда найду для тебя время, Пол. Давай поговорим на кухне. Я там кое-что стряпаю. Ты голоден?

– Нет. Но выпить не откажусь.

Джек готовил мясо в горшочках. Он объяснил, что ждет на обед спикера палаты.

Джек был женат на Марте Холл, бывшей киноактрисе второго плана, снявшейся за свою карьеру в трех ничем не примечательных фильмах. Джек увидел один из них, вылетел на своем самолете в Голливуд и три месяца спустя вернулся в Вашингтон с Мартой. Они прожили вместе уже тридцать пять лет. Их сыновья, Терри и Джексон, стали преуспевающими бизнесменами. Когда-то Пол спас жизнь Терри, тогда еще мальчишки, вытащив его из разлившейся реки в Монтане. После этого события Джек считал Пола кем-то вроде почетного сына.

Джек похлопал человека в спортивном костюме по плечу:

– Арти, подай Полу скотч и иди посмотри телевизор, пока мы болтаем. Марты нет в городе, – обратился Джек к Полу. – Поехала к Терри в Нью-Йорк. Он спрашивает о тебе. Позвонил бы ему, что ли. Как там Аарон?

– Зол, как гадюка, – ответил Пол, принимая стакан из рук Арти.

Личный секретарь Джека посмотрел на него пустым взглядом и, надувшись, вышел из кухни. Пол отметил, что виски в стакане – темно-янтарного цвета. Значит, его выдерживали в вишневой бочке не меньше семнадцати лет.