Лев Пучков - Кровник Страница 15

— Я в гробу видал такие случайности! — высказал я свое мнение и поинтересовался:

— Неверный — это я?

— Ты или твои люди, — ответила женщина. — Кто-то из вас сказал, что бандиты — люди Умаева.

— Ясненько, — я достал из кармана фото и осветил его фонариком. — Ваши боевики похитили мою жену — это было на территории России, за пределами Чечни. Я ее ищу. Посмотри — может быть, ты знаешь кого-нибудь из этих людей?

Женщина некоторое время вглядывалась в лица на снимке, затем спросила:

— Давно украли твою жену? — И в голосе ее я уловил неподдельное сочувствие — какие-то материнские нотки даже, будто родной человек спрашивал.

— Уже больше недели, — ответил я. — Да, восемь дней прошло. Впрочем, это не так важно. Ты узнала кого-нибудь?

— Да, узнала, — женщина указала пальцем на молодого безбородого «духа» в тюбетейке. — Очень похож на двоюродного брата Ахмеда Шалаева. Хотя точно не знаю, может, и не он… И напрасно ты говоришь, что не так важно, сколько времени твоя жена находится у наших. Я знаю, что они делают с русскими женщинами. Чем больше времени она у них, тем меньше стоит ее жизнь…

— Хорош базарить! — оборвал я чеченку. — Ты очень недурственно владеешь русским для сельской женщины. И вообще ты чересчур умная — убивать пора.

— Я с Грозного, — пояснила женщина. — До замужества жила в городе. Извини, я знаю, что тебе сейчас несладко… Кстати, меня зовут Айсет. А тебя?

— Ну вот, мы уже ведем светскую беседу. — Я ядовито усмехнулся. — Да уж… Ну, пусть я буду для тебя Иваном. Устраивает?

— Вполне, — кокетливо ответила женщина. — Что ты хочешь еще?

— Кто такой этот Ахмед Шапаев? — поинтересовался я. — Где его жилище?

— Ахмед — наш сельчанин, — пояснила Айсет. — Он недавно вернулся с войны. Сейчас командует отрядом самообороны, как самый опытный, — его старейшины назначили. Семья его в Грозном, а сам он проживает в штабе отряда самообороны: на той стороне села крайний дом у ручья. На крыше кораблик есть.

— Флюгер? — уточнил я.

— Ага, флюгер, — согласилась Айсет. — Вот этот, его брат — зовут Бесланом, иногда приезжает к Ахмеду в гости. Но очень

Редко, в последние полгода вообще, по-моему, не был. Фамилию этого парня я не знаю. И вообще надо уточнить, тот ли это, кто тебя интересует, — мало ли похожих…

— Ну ясно, — я погасил фонарик и вместе с фотографией спрятал в сумку. — Ну вот вроде бы и все. Более меня здесь ничего не задерживает.

— А ты действительно мог бы меня убить? — неожиданно поинтересовалась Айсет. — Ты не похож на убийцу…

— Ну что ты, что ты! — Я покривил душой и негодующе фыркнул. — Это я так — для того, чтобы успокоить тебя. А вообще — если бы начала буянить, просто пережал бы сонную артерию — и всего делов. Я женщин не убиваю — тем более молодых и симпатичных… Ну все. Спасибо тебе. Я удаляюсь.

— Подожди! — Айсет вдруг схватила меня за руки и потянула к себе. — Ты залез ночью в комнату к молодой женщине, об этом никто не знает… И ты так просто хочешь уйти?

— Э-э — ты что? — Я мгновенно вспотел и напрягся — сердечко заскакало в груди. — Ты это дело прекращай!

— Тихо! Ребенка разбудишь! — Айсет вдруг дернула меня к себе и, обхватив руками за шею, сбивчиво зашептала:

— Это… Ну, я это… Давно не была с мужчиной… Останься еще чуть-чуть, побудь со мной! Я так тебе благодарна, так обязана, — а руки ее между тем уже плотно прижимали мою грудь к упругим полушариям, от прикосновения к которым горячая волна моментально ударила в голову и лишила возможности рационально соображать. Ну, что тут было поделать?! Молодая симпатичная женщина тащила меня к себе, и, против ожидания, от нее не пахло овечьим сыром и навозом, а наоборот — ее тело издавало аромат парного молока и свежего сена. Утробно всхлипнув, я сдался и, нащупав трясущимися руками то, что положено иметь любой женщине, моментально воспользовался всем этим в полном объеме. Затем, по прошествии малого количества времени, мы повторили это занятие. Через некоторое время Айсет укачала проснувшегося ребенка, после чего мы совокуплялись еще два раза…

Да, это аморально и, возможно, просто подло — делить страсть с женщиной из враждебного племени в то время, как его представители похитили твою жену. Но ведь об этом никто и никогда не узнает..

Вернувшись на хаус, я обнаружил, что пробыл в доме Айсет четыре часа. Однако! Тэд не спал — он был сильно пьян и что-то записывал в свой блокнот, беспрестанно хихикая и пожимая плечами.

Заметив мое присутствие, коллега некоторое время таращился на часы, затем погрозил мне пальцем и резюмировал:

— Ти есть тех… тех… О! Ти есть мудакххх, май френд. Май джеппа — джем-джем…

— Очко жим-жим, — поправил я и плюхнулся на свое спальное место в углу. — Скоро научишься выражаться в полном объеме. А чего пьян? Переживал?

— Конечно, переживал, — Тэд погасил аккумуляторную лампу и рухнул на кровать. — Тебя нет более четырех часов. Мало ли что могло случиться? Ты никого там не убил?

— Пока нет, — успокоил я. — Но, очень возможно, скоро убью. Спи давай, завтра нам придется делать визиты и любопытствовать, как там себе поживают отдельные особи с туманным военным прошлым. Точнее, уже сегодня. Спи…

ГЛАВА 6

— Настоящий вайнах все сделает, чтобы уважить гостя. Горские обычаи предписывают расшибиться для него в лепешку. У нас даже кровного врага, если он ночью постучался в твой дом и попросил ночлега, нельзя прогнать — положено приветить и пустить в дом. Так и переведи, — распорядился хозяин, слегка тряхнув костяными четками. Я переводил, Тэд, как обычно, записывал и пускал слюни, давя косяка на богато накрытый стол. Ему приходилось трудновато: пока хозяин разглагольствовал, я умно кивал и ел, затем вытирал рот и переводил. Получалось вполне сносно. А Тэд непрерывно записывал и пялился на хозяина: воспитанный европеец не станет жрать, когда собеседник пристально смотрит в глаза и повествует о глобальных Проблемах. Ну а я — не европеец, хочу есть и ем. Наконец хозяин соблаговолил заметить, что один из гостей облизывается в то время, как второй вовсю наворачивает, и спохватился:

— Покушайте, покушайте, — медоточиво пропел он. — Потом писать будете — стынет же все.

Я тут же перевел, и Тэд дважды упрашивать себя не заставил. Быстренько отложив блокнот, он принялся резво уплетать сочный шашлык из молодого барашка, запивая это яство домашним вином. Поработав нижней частью лица еще пару минут, я ощутил, что сильно наелся, и привалился к стене, подавляя сытую икоту. Хозяин выдержал паузу, затем не вытерпел и снова начал ораторствовать — слава Богу, хоть на нейтральную тему, не требующую активного внимания собеседника, — что-то про местный крутой виноград и достоинства самодельного домашнего вина, которое, по его утверждениям, способно защищать от радиации.

Я наблюдал за говоруном, делая умную рожу и кивая головой. Ну и трепло же ты, Ахмед Шалаев, — двадцать пять минут толкал речи, не давал гостю приступить к трапезе! Ты болтлив, как женщина, хотя мнишь себя воином. А вообще выглядишь ты на все сто: мужественный, солидный. В бездонных черных зрачках светится что-то типа интеллекта. Если тебя не знать, вполне можно подумать, что имеешь счастье общаться с этаким всезнающим горским мудрецом, славным воином, завязавшим с ратными утехами и выбравшим мирный путь. Судя по твоим напыщенным речам, воевать тебе прискучило, и ты решил покончить с этим делом, но — увы! Обстоятельства заставили тебя вместо мирного труда стать командиром отряда самообороны, чтобы защищать мирное село от русских мародеров и иной нечисти, которая пасется на кривых дорогах войны. Да, Ахмед, — вполне можно тобой восхититься, если тебя не знать и видеть впервые.

Но я тебя знаю… Если разобраться, я в этом свинарнике, наверно, каждую собаку знаю. Или каждого шакала — стоит только память поднапрячь да припомнить обстоятельства и время. Ну, разумеется, без меча я бы тебя не вспомнил, мало ли вас таких. Вот он, меч, — улика, вещдок, висит себе на ковре, красуется. Горцы любят оружие так же, как и все мужчины мира, только у них эта любовь принимает патологическую форму…

Так примерно я рассуждал, глядя на Ахмеда Шалаева и глубокомысленно кивая в такт его рассуждениям, в то время как Тэд уплетал шашлык.

В июне прошлого года мы меняли «духов» на наших пацанов, находившихся в плену в отряде Салаутдина Асланбекова. Вообще-то «мы меняли» — это сказано слишком сильно — я со своими ребятами был в группе обеспечения. Обмен производили офицеры из специального отделения, которое занимается розыском и обменом, тем не менее без нас такие мероприятия не обходятся.

Процедура несколько затянулась: сначала дожидались какого-то парнишу из ОБСЕ, который непременно желал вести протокол, затем ждали еще трех «духов» — их должны были привезти попозже, что-то там от них фээсбэшники хотели.