Лиза Гарднер - Исчезновение Страница 15

Куинси и Рэйни обмениваются взглядами. Подобную экипировку надевают лишь в том случае, если велик риск заражения. Это первый признак того, что дело плохо.

Они без единого слова снимают плащи и ботинки, надевают комбинезоны, бахилы, шапочки. Куинси идет вперед, Рэйни приходится повозиться, чтобы заправить под шапочку свои длинные, тяжелые волосы.

На улице по-прежнему идет дождь. Одиннадцать часов утра, но из-за летней грозы в старом двухэтажном доме темным-темно.

Куинси придерживает дверь, по привычке пропуская Рэйни вперед. Рэйни находит это очаровательным и немного сентиментальным, что никак не вяжется с местом преступления.

Она проходит в дверь и первой чувствует запах. Тяжелый запах крови, отвратительную вонь выпущенных кишок. Рэйни видела такое не один раз, и нос говорит ей не меньше, чем глаза. Она моментально все понимает, не сделав еще и шага внутрь комнаты. Здесь поработал потрошитель. Орудие — нож с длинным лезвием. Жертва расчленена посмертно.

Убийца был в бахилах, решает она. Он выпустил много крови, а потом наступил в нее, оставив следы.

Они входят в просторную комнату — справа вход на кухню, слева гостиная. Тела по-прежнему не видно, но кровь повсюду. Темные полосы, которые кажутся нарисованными, тянутся по стенам и по полу. Пятна крови на кушетке, отпечатки ладоней на кресле.

Рэйни только один раз видела нечто подобное, и воспоминание об увиденном заставляет ее отшатнуться и стиснуть руку Куинси. Его ладонь прохладная и сильная. Он спокоен.

Они проходят на кухню и видят, что там возятся два детектива.

— Все началось здесь, — говорит один. — Она ставила что-то в холодильник — тут он ее и стукнул.

— Но как он сюда пробрался?

— Фрамуга открыта. Дешевая модель, так что никаких проблем.

— Он забрался в дом и напал на женщину?

— Он забрался в дом и ждал, — уточняет детектив. — Она бы обязательно услышала, как кто-то ломится в окно. Полагаю, он спрятался здесь еще несколько часов назад. Когда именно — хотел бы и я это знать. Парень увидел, что дом пуст, и решил этим воспользоваться. Может, он не успел выбраться до того, как она приехала, и ему пришлось спрятаться — а может, заранее планировал засаду. Понятия не имею. Он залез в дом и спрятался. Только так можно объяснить тот факт, что она успела уложить ребенка.

Ребенка? Рэйни замерла, даже не успев этого осознать. Она почувствовала, как пальцы Куинси стиснули ее кисть.

— Так, значит, он прячется, ждет, пока ребенка уложат спать, а потом…

— Настигает женщину на кухне.

— Разбивает ей голову о холодильник.

— И расчленяет тело.

— Возможно, она даже ничего не поняла.

— В отличие от ребенка, — добавил второй детектив.

Вторник, 12.08

Удар. Острая, жгучая боль в бедре. Рэйни открыла глаза, увидела сплошную темноту и подумала: «Наконец я умерла».

Еще один удар — более сильный. Она почувствовала, как машина дернулась и забуксовала. Она ничего не видела — только чувствовала прикосновение металла к щеке. Резкий запах бензина. Кляп во рту.

Рэйни попыталась пошевелить руками и не смогла — они были слишком туго связаны. Кончики пальцев покалывало — руки вот-вот должны были полностью онеметь. С ногами результат оказался тот же самый.

Машина снова дернулась, и связанное тело Рэйни подбросило вверх. Она ударилась головой обо что-то твердое. Домкрат или ящик с инструментами. Она даже не застонала, просто зажмурилась от боли.

Рэйни не могла понять, что произошло. Вероятно, ее накачали наркотиками. Эта мысль была невыносима. Она сидела в своей машине, вдруг ее ослепил яркий свет, после чего наступила темнота. Она пыталась защищаться. «Пистолет, — мелькнуло в ее сознании, — пистолет». Руки вдруг отяжелели. Она не могла пошевелиться. А потом вообще какое-то время ни о чем не думала.

Теперь сознание вновь прояснялось, глаза искали свет. Абсолютный мрак пугал ее. Рэйни чувствовала, что всего в нескольких сантиметрах от ее лица — закрытая крышка багажника, слышала, как по ней барабанит дождь. Она лежала в машине, которая направлялась бог весть куда. Лежала связанная, с кляпом во рту, беспомощная.

Она снова попыталась пошевелить руками. Потом ногами. А потом у нее помутился рассудок.

Она заметалась, больно ударилась головой, разбила нос. Автомобильные воры не связывают своих жертв. Обыкновенные охотники за кошельками не накачивают их наркотиками до потери сознания. Она знала, кто любит такие штуки. Насильники, убийцы — мужчины, которым нравится пугать и мучить женщин.

Слишком много мыслей пронеслось в ее мозгу. Фотографии жертв с отрубленными руками и ногами. Записанные на пленку голоса несчастных девочек, которые садились в машину к незнакомцам, а потом просили пощады, когда преступник пускал в ход плоскогубцы.

Ей нужен пистолет. Ей необходимо освободить руки. Она не хотела умереть беспомощной.

Рэйни снова заметалась, начала бить ногами. Мысли стали отчетливее. Нужно выбить заднюю фару и тем самым привлечь внимание ближайшего полицейского. Или распахнуть багажник, озадачив едущего следом водителя. Вариантов много — выход есть всегда, ей просто нужно его найти.

Она чувствовала, как по подбородку что-то течет. Кровь из разбитого носа. От запаха бензина Рэйни тошнило, сознание вновь стало заволакиваться черной пеленой.

Если бы она смогла нащупать замок, хотя бы кончиками пальцев.

Рэйни почувствовала, как что-то завибрировало у нее на талии. Мобильник. У нее есть мобильник!

Неловкое движение — и мобильник упал. Рэйни заерзала, обшаривая пальцами крошечное пространство. Она чувствовала, что машина замедляет ход, потом услышала визг тормозов — водитель сделал крутой поворот.

Рэйни нащупала кнопку. Нажала и целую вечность спустя услышала голос. Кимберли.

Она попыталась сказать: «Помогите». Попыталась крикнуть: «Помогите!»

Но из ее горла не вырвалось ни единого звука.

Она потеряла все, чего достигла. Связь прервалась. Машина остановилась. И Рэйни вновь покатилась в бездну.

Суббота, четыре месяца назад, 9.58

Они стояли на кладбище, пытаясь смешаться с толпой, и в то же время зорко осматривали всех явившихся на похороны. Смотреть приходилось издалека, но опытный сыщик довольствуется и этим. Одни убийцы, совершив злодеяние, исчезают, другие возвращаются, чтобы еще раз взглянуть на свою жертву. И потому на похоронах присутствовали детективы, а ночью на кладбище работала система видеонаблюдения.

Дело было настолько громким, что любые просьбы о дополнительном финансировании тут же удовлетворялись.

Впереди всех стояла плачущая пожилая женщина — бабушка, которая прилетела из Айдахо. Рядом с ней — ее муж: руки скрещены на груди, лицо бесстрастное. Он держался — ради нее. Или же был слишком поражен тем, что бывают такие маленькие гробики.

Рэйни должна была находиться в толпе. Рассматривать сотни лиц, всех людей, собравшихся на кладбище, — испуганных и застывших от страха.

Она все время слышала рыдания бабушки. Видела маленькую розовую пижаму, брошенную на пол. «Моча», — негромко сказал Куинси, осмотрев детские штанишки. Именно так и должно было случиться, когда четырехлетняя девочка проснулась ночью и увидела в дверях незнакомого человека. Именно так и должно было случиться, когда четырехлетняя девочка увидела, как он заходит в комнату. Наверное, она закричала: «Мама!» Или не произнесла ни звука?

Бабушка и дедушка заказали могильный камень с изображением маленького спящего ангела. Рэйни стояла перед ним еще долго после того, как похороны были окончены и все разошлись.

— Ты думаешь, рай есть? — негромко спросила она у Куинси.

— Иногда я в этом уверен.

— Наверное, ты часто об этом задумываешься. Ведь ты похоронил половину своей семьи, Куинси. Если рая нет — тогда на что тебе надеяться?

— Прости, — тихо сказал он. Пожалуй, ему больше нечего было сказать.

— Бог молчит. Он равнодушен, он жесток, ведь дети не заслуживают такого…

— Рэйни…

— Бабушка говорила, что ее внучка часто ходила в церковь. Почему Бог ее не спас? Ведь это был не какой-нибудь безбожник, а четырехлетняя девочка, которая любила свою маму и верила в Христа. Почему Бог ее не спас?

— Рэйни…

— Вот что, Куинси. Рай — всего лишь наша неловкая попытка сделать вид, что мы лучше животных. Но это не так. Мы приходим в этот мир, как животные, и умираем, как животные. Одни умирают своей смертью, а других убивают. Это глупо, бессмысленно. Маленькая бедная девочка, Куинси… Мать так отчаянно за нее сражалась… о Господи, Куинси. О Господи…

— Мы найдем того, кто это сделал. И больше этого не повторится.

— Четырехлетний ребенок, Куинси! Ей уже не нужно правосудие. Она хотела жить.