Юлия Латынина - Только голуби летают бесплатно Страница 15

Возле этой шторы стоял небольшой пуфик, а у пуфика, привалившись к нему головой, спал Стас, подогнув в колене длинную босую ногу в черных, спортивного покроя брюках. Если не считать босых ног, он был совершенно одет. Видимо, зашел ненадолго посмотреть на Аню, присел у пуфика и заснул.

Когда Аня проснулась к одиннадцати утра, Стаса в спальне уже не было. Он уехал около девяти.

Глава четвертая

Михаил Аркадьевич из Федерального авиационного комитета позвонил около десяти утра, и они договорились, что Аня подъедет к нему через час.

Комитет располагался на Старой площади, напротив Политехнического музея, в глубине каких-то односторонних переулков с «кирпичами» и милиционерами.

Михаил Зваркович сидел в просторном кабинете со столом красного дерева и трехцветным флагом с золотыми кистями. При виде Ани он вскочил с места и пошел ей навстречу, отражаясь в полу, затянутом в сверкающий паркет. Лицо у него было гладкое и белое, как комната после евроремонта, с пухлыми красными губами и участливым взглядом.

– Приношу глубочайшие соболезнования, – сказал Михаил Аркадьевич, ласково завладевая ладошкой Ани, – мы все в комитете потрясены! Шокированы! Чай, кофе?

– Чай, – сказала Аня.

Чай явился в тонких фарфоровых чашечках, вместе с хрустальной горкой сахарного песка, и был расставлен изысканной секретаршей на столике для бесед. Михаил Аркадьевич усадил Аню в глубокое кресло, сам устроился напротив, доверительно кашлянул и начал:

– Мы тут с вашим отцом, Анна Семеновна, последнее время плотно общались. Государственный был человек. И была у него правильная идея, создать единый холдинг из государственных аэропортов. Федеральный авиационный узел.

Про Федеральный авиационный узел Аня слышала впервые.

– Какой узел? – спросила Аня.

– Ах, Анна Семеновна, вы представляете себе, что такое аэропорт? Это же коррупция, в неприкрытом виде. Вот – аэропорт «Международный». Топливозаправочный комплекс. Тридцать процентов принадлежит государству. Еще тридцать процентов – «Аэрофлоту», а остальное черт знает кому. Заправляет самолеты, в месяц уходит сто двадцать тысяч тонн керосина. Цена керосина в России – двести долларов, а он заправляет по триста. Всех, кроме «Аэрофлота», «Аэрофлот» заправляют по двести. Пятьдесят тысяч тонн, сто лишних долларов с тонны, – это пять миллионов в месяц! Куда? Неизвестно. Или вот, летит рейс. Чтобы он летел в удобное время, с него взятку берут. А дьюти-фри? А медицинское освидетельствование перед рейсом? Во всем мире семьдесят процентов доходов аэропорт получает от сопутствующего бизнеса: от всех этих ресторанчиков да бутиков. А «Международный» получает от них двадцать процентов доходов. Что это значит? Это значит, что разницу воруют! И ваш отец все это знал! И готов был с этим бороться!

– В каком аэропорту?

– Да я же говорю, Анна Семеновна, во всех сразу! В Пулкове, в Шереметьево, в «Международном»! Ваш отец планировал все это собрать в единый государственный холдинг. И навести порядок. Вот! Мы уже подготовили все… Пять миллионов долларов в месяц! Только с одного ТЗК только в одном аэропорту!

– И кто же должен был стать во главе холдинга?

– Ваш отец.

Аня помолчала.

– То есть, мой отец, – негромко спросила она, – возглавлял небольшую авиакомпанию, к тому же с большим количеством долгов и непонятных партнеров. А если бы этот проект удался, он бы стал государственным служащим, контролирующим все аэропорты страны?

– Совершенно точно! Вы необыкновенно правильно описали суть проекта!

– А отца… за это могли убить? – спросила Аня.

Лицо Зварковича сделалось таинственным и торжественным.

– Могли, – сказал он, – Никитин, что греха таить, знал об этом проекте…

– А Никитин тут при чем? У него же частный аэропорт.

– Ну и что? А приватизирован с грубейшими нарушениями! За копейки, и копейки, заметьте, неоплаченные!

– И что же теперь будет с вашим федеральным узлом? – спросила Аня.

– Теперь… теперь я так вам скажу, Анна Семеновна, что те, кто болеет душой за государство, этого дела не бросят. Хотя – есть враги. Страшные! Вон, Никитин уже мне звонил. «Голову оторву, – сказал, – будешь, где Собинов».

– Понятно, – сказала Аня, – а почему вы мне это рассказываете?

Зваркович задумчиво поскреб щеку.

– Аня… – сказал он, – мне очень неприятно это говорить, но ваш отец… он, в процессе подготовки этого постановления, обещал… некоторое вознаграждение. И вот те люди, которых я просил помочь, они помогли, а ничего не получили. И они… очень недовольны.

– И сколько мой отец им обещал?

– Пять миллионов долларов, – твердо сказал Зваркович.

Аня откинулась на спинку стула и с любопытством поглядела на чиновника.

– Вы хотите сказать, что, чтобы искоренить коррупцию в аэропортах, мой отец обещал взятку в пять миллионов долларов?

Зворкович помолчал.

– Я хочу сказать, – проговорил он наконец, – что вы, Анна Семеновна, должны отдать эти деньги. Иначе наверху будут очень, очень недовольны вашей компанией.

– А если я отдам деньги, кто станет во главе холдинга? – спросила Аня.

– Тот, кого вы сочтете нужным. Поверьте, Анна Семеновна, вы ведь еще юная девушка… и очутились в середине, можно сказать, тектонической катастрофы. Землетрясения. Вокруг вас… страшные люди, бандиты даже. Вам нужна помощь государственных людей. Тех, кто не преследует личные интересы. Кто готов вам помочь.

Аня встала.

– Если вы планируете поставить своего человека во главе холдинга вместо моего отца, значит ли это, что вы тоже были заинтересованы в его устранении? – спросила она главу авиакомитета.

Зваркович ошеломился.

– Но, Анна Семеновна…

Аня хлопнула дверью из кабинета так, что секретарша, красившая в приемной ногти, сбилась с ритма.

Михаил Зваркович из Федерального авиационного комитета был прелюбопытнейшей фигурой.

Пятнадцать лет назад он был военным летчиком и Героем Советского Союза. Летал Зваркович в Сирии, где нажил маленькое состояние, торгуя чеками и анашой, и сделал карьеру, донося на товарищей.

Семь лет назад он ушел в отставку и в бизнес: бизнес шел ни шатко ни валко, когда в один прекрасный день Зваркович оказался на одном дне рождения с пожилым очкастым интеллигентом, который представился как «Коля». Зваркович и Коля выпили бутылку водки, и Зваркович рассказал Коле про Сирию, про генеральские звездочки и про то, как он летел вниз километрового ущелья и пролетел, цепляясь за кусты, всего сто метров, – и отлежался, поломанный, на приступочке.

На следующий день Зварковича вызвали к Коле, который оказался первым замом компании «Аэрофлот».

– Хочешь быть главой Авиакомитета? – сказал Коля.

Зваркович обалдел. Коля взял его за руку и потащил в Кремль. Через шесть часов Зварковича назначили главой Федерального авиационного комитета.

На следующий день Зварковича вызвали к гендиректору компании «Аэрофлот», который был зятем президента и был очень недоволен, что компанией за него управляют другие люди.

– Ты учти, – сказал зять президента, – что тебя назначили только потому, что я промолчал.

Зваркович выключил телефон и больше никогда не брал трубку, когда звонил Коля.

Через месяц Зварковича с треском сняли, но так как новому начальнику было жалко Зварковича, он не уволил его совсем, а назначил руководить в структуре комитета безопасностью полетов.

Безопасность полетов Михаил Зваркович понимал своебразно. Он тут же увеличил втрое штат инспекторов по безопасности и велел каждому инспектору привозить из полета не меньше пяти тысяч баксов. В результате один из самолетов с инспектором в кабине грохнулся от перегруза.

На следующий день после авиакатастрофы Михаила Зварковича вызвали на Лубянку в департамент экономической безопасности. Зваркович решил, что его или посадят, или уволят. В кабинете, где проходил разговор, присутствовали двое – генерал Кутятин, курирующий авиацию, и непосредственный начальник Кутятина.

– Мы тут почитали ваше досье, – сказал чекист, – и поняли, что вы наш человек. Как вы смотрите, чтобы опять возглавить Авиакомитет? А то там мутный какой-то человек наверху. Подберете бизнесменов, начнете работу…

– Подберу, – согласился Зваркович.

И был назначен. Спустя два месяца после этого назначения бизнесмен Семен Собинов принес Зварковичу прелюбопытнейший проект о слиянии всех государственных аэропортов в один федеральный авиационный узел, с параллельным возвращением в лоно оного тех аэропортов, что были неправильно приватизированы.

В то самое время, когда Аня Собинова беседовала с главой авиакомитета, в Московском арбитражном суде начался суд по делу о банкротстве компании «Авиарусь».

Накануне слушаний Дима Мережко и еще парочка сотрудников «Авиаруси» подробнейшим образом обговорили ситуацию с судьей Климовой. Дима Мережко объяснил судье, что суд должен отказать фирме «Росско» в иске по той простой причине, что бывший глава «Росско», Алексей Защека, одновременно являлся членом совета директоров «Авиаруси». Стало быть, когда «Росско» и «Авиарусь» заключали между собой договора, это была сделка с заинтересованностью.