Майкл Маршалл - Измененный Страница 15

— Все это мне совершено не нравится.

— Ничего удивительного, — сказал он, вытирая пальцы салфеткой. — Как ни крути, а за тобой кто-то следит.

— И что же мне делать?

Компьютерщик поднялся.

— Проверь свой ноутбук, посмотри, нет ли там чего-то тебе незнакомого. Если хочешь, приноси завтра, я сам посмотрю. А для начала смени все пароли.

— Сменю, — пообещал я. — Спасибо тебе…

— Кевин. Нет проблем. Я попозже пришлю тебе письмо с указаниями, что надо сделать, чтобы выследить черного хакера, ладно? Просто сейчас мне пора идти. В Брадентоне меня ждет фрагфест «Хроники королевства Дансени».

— Понятия не имею, что это значит, но желаю удачи, Кевин.

Он испарился, оставив меня над вазочкой с растаявшим йогуртом и с головой, гудящей от вопросов.

Я был твердо уверен, что «человеческий фактор» тут ни при чем. Я не параноик, однако слежу за тем, чтобы никто не вторгался в мое личное пространство. И я почувствовал бы, если бы кто-то подошел настолько близко, чтобы подсмотреть, что делается у меня на экране телефона. Значит, остается две возможности. Домашний ноутбук, домашний Wi-Fi. И то и другое связано с домом, что мне совсем не нравится. Одно дело, когда тебя пытаются достать где-то снаружи. Но когда кто-то подбирается к твоему жилищу, это уже совсем другое.

Поднимаясь, я услышал, как кто-то произнес:

— Привет, привет!

Я обернулся и увидел, что та эмо-готка, с которой я познакомился накануне, приближается к входу в кафе.

— Приятно видеть, что вы снова выбрали «Маскарпоновый Мираж», мистер Мур, — сказала она. — Только надеюсь, что вы не дали Крейгу такие же большие чаевые. Я уверена, что он не смог обслужить вас подобающим образом.

— Не смог, — подтвердил я, выдавливая улыбку. — Я думал, вы работаете днем… — Я покопался в памяти и прибавил: — Кассандра, — как раз вовремя, чтобы не показаться невежливо забывчивым.

— А я люблю смешанный график, — сказала она, кажется, довольная тем, что я запомнил ее имя. Нам почти всегда нравится, когда нас выделяют из толпы. — Никогда не знаешь, кто наблюдает за тобой со стороны, верно?

Я ничего не ответил, и она посерьезнела.

— Простите, кажется, я только что наступила на больную мозоль?

— Все в порядке. Правда.

— Ладно. Просто у вас такой вид, будто вы откусили лимон. И крайне неудачно.

— Трудный день, — пояснил я и пошел к машине.

Домой я ехал медленно, чтобы мысленно составить подробный список своих неприятностей.

Случай с Амазоном остался в прошлом и покрылся пылью; может, я даже что-нибудь получу в качестве компенсации, если Стеф не шутила, отвечая утром на мою эсэмэску. Письмо с анекдотом вроде бы никого по-настоящему не задело и даже пришлось по вкусу Тони Томпсону. Не исключено, что и это вмешательство в мою жизнь в итоге послужит на благо.

Вывод: негативные последствия минимальны.

Но это не значит, что все в порядке.

К тому времени, когда я свернул на подъездную дорожку, мне удалось как следует продумать план действий. Первым делом — проверить, нет ли чего странного в ноутбуке. Если что-нибудь обнаружу, уничтожу. Если ничего не найду, тогда придется искать того, кто мог обворовать меня на расстоянии. Из объяснений компьютерного гения Кевина я понял, что сделать это гораздо сложнее, но надеялся, что обещанное письмо с инструкциями поможет мне двигаться в верном направлении. В любом случае я могу сменить то небольшое количество паролей, каким пользуюсь, и несколько дней не обновлять анкету пользователя в Интернете. Может быть, это поможет решению проблемы?

Я остановил машину и вышел, готовый приняться за дело. Когда я запирал машину, дверь дома открылась, я обернулся и увидел, как Стеф стремительно шагает по дорожке.

— Что с тобой? — спросил я.

И получил в ответ увесистую оплеуху.

Глава 10

Не знаю, била ли вас когда-нибудь по лицу жена, но удовольствие ниже среднего. Прежде всего это больно, особенно когда бьет женщина, играющая в теннис по канонам старой школы, яростно сжимая ракетку в одной руке.

— Ты козел! — сказала она. Она не кричала. Крик задохнулся где-то по пути, застряв глубоко в горле.

— Стеф, — пробормотал я. — Какого черта?

— Иди в дом. Сейчас же.

Она развернулась на каблуках и решительно двинулась в обратном направлении. Я быстро пошел следом, окинув взглядом дорожку, чтобы выяснить, нет ли поблизости кого-нибудь из соседей. Я никого не увидел, хотя это не значило, что никто из обитателей трех домов, из которых виден наш двор, не стоял в тот момент у окна, превратившегося вдруг в телевизор, по которому транслируют захватывающее новое шоу. Несмотря на потрясение и растерянность, я все-таки нашел секунду на тревожный вопрос, видел ли кто из посторонних эту сцену. Но дело было не только в этом. Я понял, что меня волнует также и другой вопрос: не подсматривает ли кто за нами?

— Иди за мной.

Стеф развернулась ко мне, пока я закрывал входную дверь. За это время я уже успел прийти к выводу, что она, по-видимому, тоже получила от меня анекдот — я никак не мог вспомнить, был ли ее адрес в том списке, — хотя реагирует слишком уж бурно. Стеф не святоша, не помешана на политкорректности, но никакое другое объяснение не лезло в голову. Однако выражение ее лица сводило на нет достоверность моей теории, точнее надежды. Стеф была в ярости, но в глазах читалось и что-то еще. Взгляд был недостаточно жесткий для одного лишь гнева. В нем угадывалась и мягкость, вызванная обидой.

— Милая, — начал я, включив тот голос, каким разговаривал с клиентами, когда сделка накрылась и необходимо привести мир в порядок. — Объясни мне, что происходит?

— Самое печальное, — ответила она, и в ее голосе до сих пор угадывался тот сдержанный рык, который тревожил меня сильнее любого крика, — что я даже испытываю некоторое облегчение. Совершенно нелепо. Я подумывала, что между вами двумя действительно может что-то быть. То есть я не догадывалась, но подобная возможность приходила мне в голову.

— Между кем и кем?

— Слушай, заткнись! Неужели не ясно, что игры кончились? Не оскорбляй меня!

— Стеф, — произнес я, встревоженный тем, как тяжело бьется сердце, — я вообще не представляю, о чем ты говоришь. Честное слово.

Она начала говорить что-то, и вот это уже был настоящий крик, но слова застревали в горле и наталкивались друг на друга. В итоге жена замотала головой и пошла, направляясь в комнату. Я пошел за ней.

Комната, семейная гостиная, если у вас есть семья, совмещена с кухней, она продолжает пространство, предназначенное для приготовления, поглощения пищи и выходит окнами на бассейн. Войдя, я увидел, что оба наших ноутбука стоят открытые на угловом диване.

Я замер на месте.

— Что ты делаешь с моим компьютером?

— То, что ты обещал сделать еще две недели назад, — отрезала Стеф. — И обещал снова пару дней назад. Копирую фотографии со дня рождения Хелен. Помнишь?

Я попытался возразить, но понял, что бессмысленно отрицать или напускать на себя оскорбленный вид. Я действительно обещал это сделать, к тому же у нас давным-давно заведено пользоваться компьютерами друг друга, когда это требуется. Почему бы нет? Нам нечего скрывать друг от друга. Однако это все равно походило на вторжение, особенно сегодня.

Я наблюдал, как Стеф устремляется к моему ноутбуку и шлепает по клавише. Темный экран заморгал, пробуждаясь к жизни. Стеф пыталась что-то сказать, но слова снова застряли в горле. Тогда она просто махнула на экран рукой.

Я перегнулся через спинку дивана и посмотрел. Сначала я не понял, что вижу. Какая-то фотография, но весьма странного вида: перекошенная, с каким-то разноцветным продолговатым предметом на почти черном фоне, а внизу несколько оранжевых цифр.

Потом до меня дошло и я понял, что смотрю на фотографию, сделанную ночью через окно. Пестрый участок представлял интерьер чьего-то дома. Небольшой, размытый серо-голубой прямоугольник, вероятно, был экраном телевизора. Фрагмент кроваво-красного дивана — он опроверг мою первую робкую догадку, что кто-то фотографировал через наше окно нашу гостиную. У нас диван бледно-голубой.

Следующее, что бросалось в глаза, — фигура, стоящая справа от окна. Тоже размытая, но теплого телесного цвета, за исключением черного лифчика. Распущенные волосы, спадающие почти до черной горизонтальной черты на спине, были темно-каштанового оттенка.

— И что это за ерунда?

— Билл, не надо. Избавь меня от этого.

Я протянул руку и нажал на клавишу. На экране возникла следующая картинка, такая же, но более резкая. Края предметов по-прежнему немного расплывались, заставляя предположить, что фотограф стоял ярдах в двадцати-тридцати от окна и пользовался каким-то телеобъективом. Но, в общем, фотография была достаточно четкая, чтобы понять: женщина уже сняла лифчик, и это Каррен Уайт.