Уоррен Мерфи - Потерянное прошлое Страница 15

– Их выпустили под залог миллиона долларов, – сообщил кто-то из телерепортеров.

– Да? Под залог миллиона?

– Они внесли деньги наличными.

– Что ж, деньги у них есть, – заметил Мускаменте и отправился в свое хорошо охраняемое жилище, чтобы встретить там лицом к лицу свою астральную отрицательную энергию и одержать над ней еще одну маленькую победу.

В конце концов, почему бы и нет, подумал он. Он заплатил полмиллиона для того, чтобы достичь двадцатого уровня, а на этой духовной высоте никакое судебное разбирательство не могло причинить ему ни малейшего вреда. Полная гарантия, деньги назад, если не так. Как он объяснил своим телохранителям:

– Не трогайте то, что работает, мать вашу!

Глава пятая

Ловушка не сработала. Смит сказал Римо, что не винит его. Тем не менее, Чиун принес свои извинения за неудачу.

– Давайте остановим его, чтобы он не мог более позорить вас, о великий император Смит, – произнес Чиун в трубку телефона.

В разговоре участвовало три человека, говорившие в три разных аппарата. Римо и Чиун находились в роскошном особняке во Флориде.

– Это не его вина, Чиун, – сказал Смит. – Это моя вина.

– Никогда, – возразил Чиун. – Ваша блистательная мудрость гарантирует успех, стоит ей лишь сорваться с ваших величественных губ.

– Бывает, что наши усилия не срабатывают, – заметил Смит.

– Смитти, перестаньте с ним спорить. Вы в разных эпохах. Операция провалилась. Что нам теперь делать? – спросил Римо.

– Нам надо прекратить возлагать вину на нашего милостивого императора, – заявил Чиун. – И сделать это немедленно. Как можем мы в чем-то обвинять императора, когда сами не правы?

– Что нам теперь делать, Смитти?

– Почему бы вам не взглянуть на тех людей, которым удалось избежать наказания? Выясните, как они это делают. Кому они платят? И постарайтесь не оставлять после себя трупов. Наша организация – не орудие мщения.

– Верно, Смитти.

– Мы не мстим? – удивился Чиун.

– Нет, нет. Мщение – не наша задача.

– У вас есть другой план?

– У нас много планов, Чиун, но мщение никогда в них не входит.

– Покорно прошу вашего прощения, но почему? – спросил Чиун.

– Мы в него не верим.

Чиун замолчал. Римо заглянул в ту комнату, где Чиун стоял с телефонной трубкой в руке, совершенно ошарашенный. Римо получил всю необходимую информацию и повесил трубку. Чиун по-прежнему стоял в оцепенении, сжимая трубку тонкими пальцами. Римо повесил трубку и за него тоже. Чиун не шелохнулся.

– Я все правильно расслышал? Неужели император Смит сказал, что не верит в отмщение?

– Да, так он и сказал. Он сказал, что отмщение не входит в наши задачи.

– Император, про которого известно, что он не стремится к отмщению, – это император, который будет мертв еще до наступления утра. Отмщение, публичное отмщение – вот что отделяет цивилизацию от хаоса.

– Ну, у него есть другие дела.

– Работать на императора, который не прибегает к отмщению, – это позор. Как может он пользоваться услугами самого великого Дома ассасинов в истории и не прибегать к отмщению? Станешь ты покупать машину, если ты не собираешься водить ее? Или жениться и не пользоваться своей женой как женщиной? Гулять по розовому саду и не дышать? Как может он говорить, что не станет прибегать к отмщению, если к его услугам Дом Синанджу, готовый прославить его имя?

– Хорошие вопросы, папочка, – заметил Римо.

– Это означает, что ты мне на них не ответишь.

– Ты схватываешь на лету.

Уильям Хоулингз Джеймсон отмечал вердикт присяжных о его невиновности в мошеннических махинациях на рынке зерна, устроив прием столь пышный, что на него ушло почти десять процентов его незаконных доходов от этих махинаций. Он весь искрился радостью. И все это понимали. Ему только что удалось избежать от десяти до пятнадцати лет в федеральных исправительных учреждениях.

Но его жена утверждала, что в таком состоянии он находился и в течение нескольких недель до суда. Она сообщила это очень привлекательному молодому человеку с темными глазами и высокими скулами. Его очень интересовал Билл. Нет, он не работал на Билла, но он хотел поговорить с ее мужем.

– Он взлетел так высоко – я не думаю, что он станет говорить с одним человеком. Для него это все равно, что иметь всего один банковский счет. Не правда ли, решение суда было великолепное – просто чудо!

Миссис Джеймсон относилась к тем женщинам старше среднего возраста, чьи морщины могли представлять из себя нечто привлекательное только с помощью изрядной порции косметического мастерства, которое могли купить ее деньги. Она много улыбалась, чтобы держать свое морщинистое лицо в форме. Ей уже дважды делали пластические операции, прикинул Римо. Зубы, разумеется, ее выдавали. Зубы стареют практически у каждого человека, у каждого из тех, кого он знал, кроме Чиуна. А теперь, конечно, еще и у него самого. Он не знал, почему с ним и с Чиуном дело обстоит именно так, но он знал, что куда более важные вещи, основа основ всего сущего, таят в себе столь же недоступные тайны, как и глубины Вселенной.

– У меня в зубах что-то застряло? – поинтересовалась миссис Джеймсон.

– Вам шестьдесят два года, верно?

– Простите?

– Может быть, шестьдесят три.

– Это грубо, – заявила миссис Джеймсон.

– Значит, правильно.

– Молодой человек, я не давала вам повода...

– Вы правы, – признался Римо. – Просто у меня гадкое настроение.

– Ну, вы великолепно знаете, как его испортить другим, – заметила хозяйка.

– Вы еще не все видели, дорогая, – заверил ее Римо. Так или иначе, но этот разговор помог ему почувствовать себя немного лучше. Миссис Джеймсон позвала дворецкого. Тому предстояло вежливо попросить джентльмена удалиться, а если он не послушается, то применить необходимую в таких случаях силу.

– Все, что будет необходимо, – сказала хозяйка. Дворецкого она больше в тот вечер не видела, зато увидела грубого молодого человека. Казалось, он полностью поглощен разглагольствованиями Билла, рассказывавшего о новой религии.

– Да, я знаю, что в связи с “Братством Сильных” идет множество слухов о мошенничестве, но что касается меня, то я твердо уверен: пока сам не попробуешь, не узнаешь, что к чему.

Так вещал Билл Джеймсон, грузный мужчина с суровым лицом преуспевающего бизнесмена. Ему не надо было надевать фрак и золотой “Ролекс”, чтобы показать, что у него есть и деньги, и власть. Богатство читалось в его глазах и в уверенной посадке головы. Улыбка его была улыбкой человека, который мог кого-то или что-то одобрить или не одобрить, но сам ни в чьем одобрении не нуждался.

– Послушай, Билл, “Братство Сильных” – это та самая штука, которую основал писатель-фантаст? Если им сопутствует такой успех, то почему он сам и его жена недавно были признаны виновными в покушении на убийство? За ними еще числятся три случая мошенничества и вымогательства. Что-то непохоже это ни на Билли Грэма, ни на Папу Римского, – сказал один из гостей.

– Надо понимать суть “Братства Сильных”. Столь добрая сила неизбежно притягивает зло. То зло, которое супруги Доломо оттягивают на себя, проходит мимо их последователей. Они, так сказать, принимают на себя наши страдания. Именно так мне это объяснили, и черт меня раздери, если это именно так и не сработало.

– Может, у тебя был просто хороший адвокат?

– У меня был лучший, но он не смог спутать показания моей секретарши. Я был конченый человек. Грязь. А потом я уверовал.

– И сколько это тебе стоило?

– Кто имеет, тот имеет, – заявил Джеймсон, глубокомысленно улыбнувшись.

– Полмиллиона?

Джеймсон опять расхохотался.

– Это была только плата за посвящение. Но они сказали, что вернут деньги, если в моей жизни не наступит улучшение. Если меня не признают невиновным. Лучше не трогать то, что приносит удачу.

– А я трогаю, – произнес молодой – слегка за тридцать – человек с темными глазами и высокими скулами. – Я очень и очень трогаю.

– Кто вы?

– Я трогатель удачи, Джеймсон. Я хочу с вами поговорить, – сказал Римо.

– Я занят – разговариваю со своими друзьями. Молодой человек по-дружески обнял Джеймсона за плечи, но плечи ничего дружеского в этом объятии не нашли. Плечи почувствовали себя так, как будто их подсоединили к току высокого напряжения. Джеймсон не смог даже закричать. Он смог только кивнуть. Он пойдет всюду, куда поведет его эта рука, – в данном случае, в кабинет рядом с банкетным залом. Дверь за ними закрылась, и назойливый шум празднества им больше не мешал.

В кабинете стояли богато отделанные шкафы темного дерева, свет был мягкий, кресла – полированные, деревянные. В помещении стоял легкий запах дорогих сигар и старого доброго бренди.

– Простите меня, среди моих знакомых не так уж много преуспевающих бизнесменов, так что мне пришлось поступить по-нашему, по-рабочему, чтобы иметь возможность поговорить с вами, – сказал Римо.